Охотник на духов - Демченко Антон - Страница 15

А потом приехали Ринна с Иттой и начался цирк. Химм-то не успел им сообщить, что я уже согласился провести первый выходной на организуемой ими выставке.

Впрочем, увидев, какой стол они накрывают нам для обеда, я решил тоже помолчать, по крайней мере пока. В конце концов, не каждый день удается полакомиться свежей радужной форелью. Дорогая она, зараза, но вкусная-а!

Переглянувшись с хитро ухмыляющимся Химмом и насладившись замечательной рыбкой, я постарался побыстрее раскланяться и, не успели ллай Рона, из женской хитрости решившие отложить изложение своей просьбы до окончания обеда, приступить к уговорам, слинял. Ну мало ли, а вдруг завтра на обед тоже будет форелька?

Ну а когда я уже миновал ворота района Сейна, на телефон пришла фотография… Женщины Рона красивы по определению, но обескураженные лица придают им какую-то особую пикантность. Отбив сообщение с благодарностью для Химма, приславшего этот шедевр, я улыбнулся и прибавил ходу, чтобы через минуту остановиться и ответить на звонок Барахольщика.

Заказ – это хорошо. Пусть даже не «острый», а уж если он оборачивается знакомством с духом предмета – и вовсе замечательно. А именно так дело и обстояло. Собственно, именно в надежде на встречу с предметом-вместилищем многие антиквары и работают с артефактами. Да только определить, является ли попавший в руки коллекционера или торговца предмет вместилищем духа, порой весьма и весьма сложно. Куда проще отличить артефакт от проклятого предмета.

– День добрый, уважаемый Холл, – просочившись в лавку Барахольщика, я тут же нацепил привычную маску. Все как договаривались.

– А‑а, явился, шалопай. – Отвлекшись от копания в корзинке с возможными приобретениями, Холл поднял на меня взгляд и изобразил сурового работодателя. – Где тебя носит, оглоед? Надоело получать у меня жалованье? Почему я еще должен тратить деньги на звонки тебе, когда ты должен сидеть в лавке?

– Извините, уважаемый Холл, я обедал, – повесив нос, вздохнул я.

– Вот, полюбуйтесь, ллон Тейтон, на современную молодежь! – заворчал Барахольщик, обращаясь к единственному зрителю нашего спектакля. – Учишь их, делишься опытом, а у них только жратва да девки на уме!

– Ну мы тоже когда-то были молодыми, ллон Квиддон, – примирительно пробурчал толстый посетитель и, усмехнувшись, договорил: – И тоже когда-то больше интересовались девочками, чем произведениями искусства, а?

– Но даже тогда мы почитали старших и старательно перенимали их знания и опыт.

– Не буду спорить. Но воспоминания о тех временах давай оставим для беседы за чаем, а сейчас… – кивнул толстяк, возвращая разговор в деловое русло, и подвинул корзинку с принесенными предметами Барахольщику. Тот хмыкнул, но вновь занялся осмотром предложенного товара. Через минуту Холл небрежно отодвинул от себя корзинку.

– Хлам.

– Квиддон! – укоряюще покачал головой толстяк. – Даже мне понятно, что там как минимум четыре артефакта и один проклятый предмет, который легко может оказаться вместилищем…

– Пф… Проверим? – Холл ткнул в меня пальцем. – Мальчишка, иди сюда.

А вот теперь начинается настоящее шоу. Я подошел к стойке и выжидающе взглянул на Барахольщика.

– Рассортируй.

Быстро кивнув, подчиняюсь приказу и начинаю споро выкладывать плошки и брелоки на столешницу. Рука на миг замирает над главным предметом спора – завернутой в тонкую черную ткань нефритовой статуэткой. Хм, кажется, кому-то сегодня повезло. Легкая волна силы, совершенно незаметная со стороны, касается статуэтки – и тут же приходит осторожный, но полный любопытства ответный посыл. Игра? Игра!

Заметив краем глаза останавливающий жест Холла, направленный на толстяка, аккуратно разматываю ткань и, отправив посыл-просьбу, решительно берусь голой рукой за нефрит. Вспышка!

Изображая потерю ориентации, пытаюсь подняться с пола под довольное бормотание Холла и вновь падаю.

– Что я тебе говорил, Тейтон? Хлам. Артефакты еще туда-сюда, а вот это… обычный проклятый предмет.

– И не жалко тебе паренька, старый? – со вздохом, в котором явно слышится согласие, бормочет толстяк.

– Да ничего с ним не будет. Ты думаешь, чего я с ним вожусь? У него вся сила воли заточена на защиту от проклятий. Детский перекос… что ты хочешь! – с хихиканьем отвечает Барахольщик, отрабатывая мою легенду.

– М‑да, повезло тебе. – Меня ни один из них не стесняется, но это и неудивительно: я же вроде как в отключке. – Ладно, сколько дашь за все?

– Триста тугров, Тейтон. И ни одним таоро больше.

Толстяк вздыхает, но, кивнув, соглашается. Ха, а что еще ему остается?

Жду, пока зазвенит колокольчик и хлопнет дверь, и, повременив еще пару минут, поднимаюсь с пола. Холл улыбается, но лишь до тех пор, пока я не покачал головой.

– Жаль, я надеялся. Очистишь?

– Конечно, – я киваю и, аккуратно замотав статуэтку обратно в ткань, кладу ее в карман. Иногда мне кажется, что столь редкие встречи коллекционеров с вместилищами обусловлены в первую очередь тем, что слушающие, только и способные наверняка отличить про́клятый предмет от обиталища духа, тоже очень любят подобные вещи. Ха.

Можно, конечно, подумать, что я, такой негодяй, кинул своего коллегу и компаньона. Да, кинул. Однако есть одно «но». Судя по тому, что я ощутил в этой нефритовой статуэтке, внутри нее заточен отнюдь не домашний хранитель или дух-охранник, за которыми в основном и гоняются коллекционеры и торговцы, готовые платить о‑очень большие деньги за бестелесных воинов, противопоставить которым хоть что-то могут лишь сильные стихийники или слушающие. Нет, в статуэтке обитает совсем другая сущность, для большинства абсолютно бесполезная, но от этого не менее живая.

Погладив нефритовую фигурку и перекинувшись с Холлом парой слов, я пообещал ему вернуть функционал проклятого предмета и, хлопнув дверью, отправился домой. Но по пути… покинув Бокко, я заглянул на Базар и, прошвырнувшись по нескольким лавкам, обзавелся всем необходимым для переселения столь удачно попавшегося мне духа.

Можно было бы, конечно, найти что-то подобное и в Бокко, но у обитающих там торговцев имеется своя сеть, и мне не хотелось бы вызывать даже малейшие подозрения у Холла. Пусть, как и большинство людей, он даже не подозревает о том, что слушающие способны переселять духов из одного предмета в другой, но земля, как говорится, слухами полнится, так что… В общем, лучше перебдеть.

Добравшись до дома, я познакомил Броги с новым обитателем, пусть и временным, и, убедившись, что духи нашли общий язык, взялся за нож и заготовку. Естественно, эти неугомонные существа тут же оставили свою игру и принялись виться над моей головой, серьезно отвлекая меня от работы своими эмоциональными посылами.

Поняв, что спокойно заниматься делом мне не дадут, я вздохнул и, отложив в сторону инструменты и деревяшку, переключился на общение с духами. Как оказалось, эти двое уже успели поспорить о форме предполагаемого жилища новичка. И хотя оба сошлись на звериной форме, они никак не могли сойтись на деталях. Броги, как всегда воинственный и прагматичный, настаивал на больших когтях… Нет, не так: на о‑очень больших когтях и чешуйчатой броне. И надо признать, в идее боевитого хранителя был свой резон. Учитывая, что при желании самого духа форма его вместилища может играть немалую роль для его собственной визуализации и даже некоторых свойств, когти и броня вполне могли бы стать серьезным плюсом к боевым качествам новичка. Но тут Броги ждал облом. Сам-то он действительно вполне боевой дух-хранитель. Этакий страж дома. А вот мое новое приобретение совсем не предназначено для ведения боевых действий и совершенно не желает обзаводиться оружием и защитой.

Понаблюдав за разошедшимися духами, в раже спора дошедшими чуть ли не до физического воплощения, я покачал головой, а заметив забавную, но явно давнюю привычку новичка нервно помахивать псевдоконечностями, словно хвостиками, улыбнулся. А собственно, почему бы и нет? В той жизни один из коллег-учеников привез мне из дальней командировки забавный сувенир – фигурку мифического существа. Они чем-то с новеньким похожи… при должном воображении, конечно.