Позови меня… - Орлова Вероника - Страница 26

Просто, малыш, мне все же понадобилось больше времени, чтобы понять то, что чувствовала ты. Есть такие воспоминания, которые стоят сотни жизней. Ярких, радостных, жестоких, жутких, но, несомненно, бесценных. А разве может быть полноценной жизнь, на исходе которой ты не перебираешь самые дорогие ее мгновения? Даже если ты бессмертен. Даже когда всего лишь одна картинка в моей голове, но с твоим участием, стоит всех тех столетий, что я существую. И ведь даже воспоминания о тебе были слишком, Лия. Слишком больными, чтобы я мог их забыть. Чтобы я захотел их забыть.

Ты знаешь, сколько раз я, надрывая горло, хохотал в своей комнате, пока слуги едва не умирали от первобытного страха, ошарашенные этим истерическим смехом. Каждый из них считал меня обезумевшим. Я слышал их мысли на расстоянии. Но я и правда был настолько безумен, что даже не находил нужным убить их за подобное. И знаешь, что меня развеселило, мой ночной цветок? То, что ты подарила мне боль. Ты научила испытывать ее, а не только причинять, научила корчиться в дикой агонии… и наслаждаться ею. Я познал все ее оттенки, я резал пальцы, ломал и крошил их о мраморные стены… пытаясь заменить эту невыносимую пытку физической болью. Так легко обычная смертная разрушила миф о неуязвимости высших Деусов.

Так сладко, непередаваемо вкусно осознавать, что и ты от меня не просто согласна принять все, даже боль… Нет, любимая… Ты жаждала чувствовать ее так же, как я жаждал причинить ее. ТЕБЕ. И раз за разом проверять границы твоего доверия, упиваясь пониманием того, что оно практически безгранично…

Послевкусие победы, приправленной твоим наслаждением и слезами. Что может быть вкуснее?

Лия. Мой ночной цветок. Она внесла жизнь в этот дом. Казалось, он дышит в такт с ее дыханием. Огромный и мрачный, он расцветал более мягкими оттенками черного. Казалось, стены впитывали в себя ее тепло, прогревая все здание. Холод. Оказывается, здесь было холодно без нее. Впрочем, да, было. Я почувствовал эту леденящую душу пустоту, как только вернулся сюда тогда. Один. Мне казалось, что нельзя избавиться от этой стужи, пропитавшей собой все вокруг. Словно стены покрылись шрамами инея, как мои внутренности. Однако со временем я настолько привык к нему, что перестал замечать. Но сейчас… Черт ее задери, эта женщина не делала ничего сверхъестественного, но мы оба могли дышать. Я и этот, пустой до ее появления, особняк. Логово монстра, который яростно оберегал его от чужого вторжения тысячелетиями, где одиночество было второй натурой.

Она бродила по саду, и воздух вокруг, он словно, приобретал очертания. Я видел, как он искрится, еле заметным шлейфом следуя за ней. Наверное, именно так и выглядит Жизнь. У нее темные длинные волосы, водопадом ниспадающие на плечи, нежно обнимающие ее спину, светло-голубые глаза с затаенным страхом в самой глубине. Страхом, которого почти не видно за теми сполохами гнева, которые заиграли во взгляде, как только я зашел в ее спальню. Точнее, появился. Замок мог остановить кого угодно, но только не меня. Ни одни двери, ни одни стены. Ничего. Скоро она начнет осознавать, что я за тварь. Пока она полна иллюзий, что я схож с тем, кого придумали отголоски ее искореженной, стертой памяти.

– Здравствуй, Лия. Я смотрю, ты уже освоилась дома?

Резко обернулась и вздрогнула. Невольно метнула взгляд к закрытой на ключ двери. Он так и торчал в замочной скважине. Внутри все похолодело, и я отшатнулась назад, чувствуя, как вдоль позвоночника быстро пробежали искры панического ужаса. Сердце застучало оглушительно громко. Посмотрела на Нейла, и снова это смешанное чувство дикого восхищения, граничащего с сумасшедшим, животным страхом. Страхом перед хищником… не просто опасным, а смертельно опасным. Как же бесшумно и молниеносно он двигается, неуловимо для глаза.

Мои пальцы все еще судорожно сжимали увядший лепесток розы, как напоминание, что в этом доме царит смерть… Возможно, моя собственная.

– Это не мой дом, – посмотрела в синие глаза, больно дернулось сердце – ЕГО взгляд и в тот же момент чужой – и тут же отвернулась, я помнила, чем это чревато – смотреть ему в глаза. – Когда я смогу вернуться обратно? И зачем я здесь?

Я старалась говорить спокойно. Очень старалась не показать, насколько мне страшно.

Склонил голову набок, выхватив краем глаза тонкие пальцы, намертво вцепившиеся в лепесток. Она нашла их. Моя маленькая девочка, вдохнувшая жизнь в эту пустыню смерти и невольно убившая единственное живое, что здесь было.

– Ты не вернешься обратно, Лия. – Сделал шаг к ней навстречу. – Более того, у меня слишком мало времени и желания отвечать на твои вопросы. Так что, – вздернул бровь, заметив, как сжались ее ладони в кулаки. Злость. Вкусная эмоция. Злись. – Я бы посоветовал тебе определиться с тем кругом вопросов, ответы на которые тебе важны… малыш.

Он шагнул ко мне, и внутри поднялся ураган паники. Только не так близко. Я слишком не доверяю себе, потому что моя реакция на него непредсказуемая… Ложь! Предсказуема до абсурда. Сердце забилось в горле. Я чувствую его запах и не могу сравнить ни с одним мне знакомым запахом. Словно в воздухе витает соблазн, им пропитывается каждая трещина в стене, каждая складка моего платья, каждая пора моей кожи. Он опутывает меня паутиной, связывая, обездвиживая, проникая под одежду, к венам, чтобы потечь по ним, как опиум, обволакивая сознание. Только не смотреть в глаза, а тянет настолько невыносимо, что я кусаю губы и дико сопротивляюсь этому желанию. Столько лет я мечтала об этом, а сейчас изо всех сил стараюсь не поддаться безрассудному искушению. Смотрю в пол на носки его сапог, на буквы выбитые, как и везде здесь. Знакомые буквы. Разве не ими я исписала все страницы и выводила пальцем на запотевшем окне… Разве не рисовала их с ненормальной любовью к иллюзии… Иногда мне казалось, что его инициалы выбиты у меня изнутри на коже. Как татуировка, которую никто, кроме меня, не видит.

Вопросы? У меня их тысячи. Миллионы вопросов. И первый из них все тот же, ответ, на который я так и не получила.

– Кто ты? И зачем я здесь? Это важные вопросы для меня.

Голос дрожит, и я невольно отступаю к окну с тяжелыми шторами, пока не чувствую сжатыми за спиной пальцами бархат черной материи. Дальше бежать некуда.

Страх. Она боится меня. Я чувствую, как колотится ее сердце в приступе паники, и улыбаюсь, хотя хочется обратного. Хочется бесконечно долго встряхивать ее за плечи, заставляя смотреть мне в глаза, чтобы не смела отворачиваться. Чтобы как когда – то жадно искала мой взгляд. В вены сумасшедшим потоком врывается безумное желание вывернуть наизнанку ее сознание, вынудить вспомнить все, что осталось там, за блоком, поставленным много лет назад. Потому что, бл***, я обожал испуг. Я питался им. Это самое естественное чувство смертного перед Деусом… Но только не с ней! С Лией я любил совершенно другие эмоции. И страх… я любил видеть его на самом дне голубого океана ее глаз, только когда она извивалась на черных простынях, привязанная веревками к изголовью кровати, жадно наблюдавшая за каплями воска, стекавшими с моих пальцев на ее обнаженную кожу. Не страх передо мной, а страх перед неизвестностью… что я сделаю с ней дальше. От какой изощренной пытки она сорвет голос, в наслаждении выкрикивая мое имя или беззвучно рыдая от запрета произнести хоть одно слово, и как от немого экстаза закатятся ее глаза, заставляя меня сатанеть от желания и срывая все планки от возбуждения.

– Мне кажется, мы уже выяснили, кто я, Лия. – Провести пальцем по ее щеке, чтобы стиснуть челюсти от ощущения нежности ее кожи, чтобы на миг задержать дыхание, когда ее зрачки расширятся и потемнеют… вспоминай, малыш… вспоминай сама… пока я не решил помочь тебе сделать это. – Зачем ты здесь? Это твой дом, Лия. И ни о каком «обратно» речи быть не может!