Der Architekt. Проект Германия - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 13

Все трое в упор смотрели на меня. Гейдрих — взгляд волка. Нейрат — взгляд лиса. Вицлебен — взгляд коршуна. Только граф Шуленбург оставался за моей спиной.

— Прошу вспомнить об ответственности, которую вы несете перед Отечеством, — чуть мягче сказал фельдмаршал. — Как и все мы. Германия не должна погибнуть.

— Я… — Взять время «подумать»? Невозможно! Ответ необходимо дать сейчас, меня поставили перед окончательным выбором. Делай что должно, и будь что будет! — Я принимаю ваше предложение, господин рейхспрезидент.

Нейрат извлек из папки текст присяги — я смутно помнил, что клятва канцлера произносилась в вольной форме, в отличие от прописанной в старой конституции присяги президента, однако они и это предусмотрели. Видимо, чтобы я не запинался.

— Ich werde meine Kraft für das Wohl des deutschen Volkes einsetzen, die Gesetze des Reiches wahren, die mir obliegenden pflichten gewissenhaft erfüllen und meine Geschafte unparteiisch und gerecht gegen jedermann führen…

Вот и всё. Хватило нескольких секунд.

Никаких фотографов, прессы, депутатов рейхстага и детишек с букетами цветов. Я машинально отметил, что занятые с радиостанциями офицеры в нашу сторону вовсе не посмотрели, будто вовсе не были свидетелями исторического события.

— Поздравляю с назначением, — Гейдрих заговорил нормальным голосом. — Можете приступать немедленно, ваш рабочий кабинет за стеной.

— Подождите… — Я опомнился. Осознал.

— Нет-нет, я и так слишком задержался. — Обергруппенфюрер ясно понимал, что я подразумеваю этим невнятным стоном, но сделал вид, будто ничего не заметил. — В ваше распоряжение, господин Шпеер, на время чрезвычайного положения выделены несколько сотрудников СД, они будут обеспечивать устойчивую связь. Руководитель группы — уже знакомый вам гауптштурмфюрер Дитмар.

Признаться, я не помню, как очутился в канцлерском кабинете — кажется, граф Шуленбург проводил? Слишком велико было потрясение. Едва я осознал, что остался в этом огромном помещении один, то пришел в состояние ничем не оборимого ужаса. Багрово-красный мрамор, абсолютная тишина и чувство полнейшего одиночества. Нечто похожее я испытал в детстве, когда в частной гимназии меня за провинность заперли в полутемном зале для собраний, где не было никого и ничего, кроме жестких стульев, кафедры и портрета кайзера над ней — Вильгельм взирал на ослушника немигающим взглядом, осуждая и порицая.

Хватит, Шпеер, возьми себя в руки. Теперь ничего не исправишь.

Я посмотрел налево, на рабочий стол главы правительства, сейчас девственно чистый — книги, документы, даже писчий прибор отсутствуют, только лампа с золотистым абажуром. Сразу за столом дверь в личные помещения, над ней позолоченный медальон с аллегорией «Мужество», классический сюжет — рыцарь, дьявол и смерть, изображенная в виде скелета. Накрепко позабыл, как мне пришла идея украсить кабинет панелями с олицетворением четырех добродетелей, «Мудрость», «Осмотрительность», «Мужество» и «Справедливость», но самая жуткая из них, с оскаленным голым черепом Смерти и выглядывающим из-за плеча рыцаря адским демоном, сейчас первой попалась мне на глаза.

Доигрался в аллегории и символы. Дьявол и Смерть над столом, который отныне формально принадлежит мне. Нет, ни за что, никогда за него не сяду! Кресло с алой обивкой всегда будет принадлежать другому!

Я бессильно опустился на обитое серебристо-голубой материей длинное канапе перед камином в противоположной стороне зала. Сверху, с ростового портрета, на меня строго взирал Отто фон Бисмарк. Поискал по карманам коробку с сигаретами, вынул зажигалку. Мелькнула мысль: «Фюрер не переносит табачного дыма, курить в его кабинете строжайше запрещено!»

Фюрер? Здесь его нет. Весьма вероятно, его теперь вообще нет — подробности мне сообщить не соизволили. Хорош «канцлер», не осведомленный даже о том, что случилось с его предшественником!

— Разрешите? — бесцеремонно громыхнуло от парадной двери, ведущей в Мраморную галерею.

Дитмар. Створки почти шестиметровой высоты отворились бесшумно, как и проектировалось. За спиной гауптштурмфюрера трое, в серой форме. У ног какие-то ящики.

— Где прикажете расположиться, господин Шпеер?

Понятно. Связисты, обещанные Гейдрихом.

Я машинально посмотрел на огромный стол о шести резных ножках с мраморной столешницей возле окон — чисто декоративное украшение. Если убрать лампы с тремя плафонами и часы под стеклянным колпаком, за ним можно хоть взвод разместить!

Канцлерская карьера началась с того, что я, Карл Дитмар и его подчиненные таскали кресла, чтобы устроиться с полным удобством. Я предпочел занять место с торца, спиной к Смерти с дьяволом и канцлерскому столу. Две армейские рации, полевой телефон, выводящий на коммутатор РСХА. Откуда-то принесли пачку бумаги и писчие принадлежности.

Дитмар посмотрел вопросительно.

— Общая сводка по обстановке в Берлине. — Это было первое, что пришло мне в голову. — Сколько на часах? Без четверти девять? К десяти часам ровно начальника гарнизона ко мне на доклад. Прямо сейчас пригласите графа Вернера фон дер Шуленбурга, я полагаю, он в зале заседаний кабинета министров и… В столовой есть кто-нибудь?

— Так точно! Было дано распоряжение прежний персонал в Рейхсканцелярию не допускать, но там военные…

— Кто-нибудь из них в состоянии сварить кофе? Много?

— Э… Так точно!

— Действуйте!

Гауптштурмфюрер, наконец-то получивший не требующие двойного толкования приказы, ринулся исполнять.

Удивительно, но стоило понять, какую именно информацию я желаю получить прямо сейчас, безотлагательно, как механизм завертелся. Работа пошла сама собой, будто так было всегда.

Соединить с ОТ-айнзатцгруппенляйтером Аппелем из Министерства вооружений и боеприпасов? Его ищут, это займет какое-то время. Позвонить по линии городской телефонной сети? Простите, это временно невозможно. Правительственная связь тоже пока не работает, только внутренняя, от Управления Имперской безопасности. Желаете немедленно отправить сообщение вашей семье? Для этого существует фельдъегерская служба. Вызвать офицера?

Полчаса ушло на вдумчивый разговор с графом Шуленбургом — мы уединились в пустующей комнате шифровальщиков рядом с кабинетом канцлера. Итак, из Минска подтвердили: разбившийся самолет фюрера найден утром наблюдателями с воздуха, в труднодоступной местности, ничего другого пока сказать невозможно. Причина катастрофы? Не представляю, господин Шпеер. Что-то наверняка знает фельдмаршал Вицлебен, но в данный момент его не следует отвлекать: как новый главнокомандующий он занимается формированием Генерального штаба, структура ОКВ его же указом упразднена.

— Как при кайзере? — спросил я.

— Видимо. Это дела военных. Не сомневаюсь, Вицлебен справится. Ваша задача, Шпеер — правительство. Дееспособное правительство!

— Хотите сказать, — я едва дар речи не потерял, — что состав кабинета не был заранее оговорен? Что тогда мы обсуждали в Ванзее меньше недели назад?

— Извините, не совсем верно выразился, — сказал Шуленбург. Полез в карман сюртука, вынул сложенный вчетверо лист бумаги. — Вот список кандидатур. Выберите тех, кто, по вашему мнению, наиболее достоин и способен. Вам с этими людьми работать.

Я бегло пробежал глазами предъявленный документ. Из старого руководства не осталось практически никого. Возвращается Яльмар Шахт, на своем месте остается Юлиус Дорпмюллер (транспорт и Рейхсбан), на мое место в Министерстве вооружений предлагается Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах. Единственные три кандидатуры, которым не предусмотрена альтернатива.

Иностранные дела, как и предполагалось, фон Нейрат и сам Шуленбург — выбирайте, господин рейхсканцлер.

— Ваше мнение о дальнейшем ходе работы МИД? — Я уставился на графа. — Общая доктрина?

— Хватит заниматься только войной, пора вспомнить, что существуют и политика с дипломатией, — не задумываясь ответил Шуленбург. — Мы слишком давно не занимались политикой. Для начала — зондирование мнения руководства воюющих держав о заключении перемирия. Хотя бы на одном из фронтов.