Большая шляпа средних размеров - Лившиц Михаил Абрамович - Страница 11

— Я видела, у папы есть! А сейчас — все в буфет! — Соглашение было скреплено тремя бутербродами и чаем в пластмассовых стаканчиках.

Со следующего же дня процесс был запушен — сначала, первые тридцать-сорок минут, Вовка учил Закира закладывать резкие виражи в обе стороны, мгновенно останавливаться, кататься задним ходом, а потом, когда на льду собирался коллектив, начинался хоккей. Воротами служили сброшенные на лед ботинки и куртки. Поскольку Вовка был среди ребят, что называется, в авторитете, Закира приняли без насмешек, хотя он и выделялся фигурой среди играющих.

Специфика игры с мальчишками по существу сформировала будущий игровой почерк Захара Маматова — он вынужден был избегать какого-либо столкновения с ребятами, ибо после любого, даже незначительного контакта с противником последний неизбежно оказывался на льду. А неоспоримое преимущество в скорости диктовало и тактику игры.

В первые дни занятий Вовка, который верховодил в коллективе, ставил Закира в защиту — там от него было меньше вреда, а о пользе речь пока еще не шла. Но постепенно, по мере того как Закир овладевал коньком, ситуация начала меняться. Получив мяч, как правило, попадавший к нему случайно, Закир стремился отъехать с ним в сторону и набрать скорость — скорость позволяла ему легко объезжать игроков соперника, не входя с ними в контакт, и оказываться перед чужими воротами. Закир начал забивать! Соперники забили тревогу — так нечестно, говорили они Вовке, в команде которого всегда играл Закир. Начали уравнивать шансы — если раньше играли друг против друга равными составами, то теперь противники требовали численного преимущества. Дошло до того, что в Вовкиной команде оставалось четыре-пять полевых игроков, а у противника — полноценных одиннадцать. Но образовавшийся простор действий был только на руку Закиру; у него с Вовкой выработалась фирменная тактика: получив мяч, Закир на скорости объезжал подворачивающихся соперников и, оказавшись практически один у ворот соперника, отдавал пас Вовке — тот, как правило, не промахивался. А в роли судьи всегда выступала Светочка — это давало ей возможность находиться в центре внимания, что немаловажно для девочки. Постепенно хоккейные баталии превратились в своего рода спектакли, на которые сбегалась не только окрестная детвора, но и взрослые!

Именно эту картинку и увидел на следующий после возвращения в родную часть день подполковник Сомов, когда вся семья выехала в райцентр. У него отвисла челюсть — в этом деревенском добродушном парне безусловно была божья искра.

— Значит, так, — начал Сомов после окончания матча, когда вся компания уже традиционно пировала в буфете. — Съездишь домой в отпуск, а когда вернешься, покажу тебя в нашей окружной команде — здесь-то ты молодец среди овец, посмотрим, как будешь смотреться во взрослом коллективе.

Жизнь показала, что и во взрослом коллективе Закир не затерялся: скорость и легкость, оставшиеся от игры с мальчишками, быстро выдвинули его на первый план. Вскоре его увидел один из тренеров Хабаровского СКА и пригласил попробоваться в команде. К этому моменту подошел к концу и срок службы — надо было определяться.

Сомов пригласил Закира к себе ужинать. Надо сказать, что поездка домой в заслуженный отпуск привела Закира в уныние — его деревня пришла в еще большее запустение, молодежи практически не было, ибо не было работы — колхоз тихо, но верно загнивал. Помимо традиционных подарков родным, купить которые ему помогали Светочка и Валерия Ильинична, Закир привез армейские газеты с отчетами о прошедшей спартакиаде, в которых несколько раз упоминалось его имя и даже была помещена фотография на ринге с поднятой рукой после первой победы.

В последний день отпуска, когда родители собрали нехитрый прощальный ужин, состоялся семейный совет. Надо сказать, что особое впечатление на родителей произвело то, что Закир не пил. В обычной советской деревне, утопающей даже не в водке, а в самогоне, пьянство стало не просто нормой жизни — непьющими были либо изгои, либо «верблюды», которым, как известно, не наливали. С первого же дня отказавшись от выпивки, Закир с обезоруживающей наивностью объяснил окружающим: во-первых, не хочется, а во-вторых, у него, как у настоящего спортсмена, режим. Односельчане ничего не поняли, но зауважали Закира — как безнадежного больного, с достоинством несущего свой крест.

— Сынок! — отец смотрел на фотографию сына в газете. — Мы, конечно, с матерью скучаем, но если у тебя есть возможность вырваться из нашей постылой жизни, не сомневайся — оставайся на сверхсрочную, устраивайся, а там глядишь нам поможешь!

Сомовы знали все это — вернувшись из отпуска, Закир поделился с ними своими горестными мыслями.

— Какие проблемы, — с ходу рубанул подполковник, — остаешься на сверхсрочную, получаешь воинское звание, а служить будешь в спортроте — это совсем другой компот.

Закир уже и сам знал это — с тех пор, как его взяли в дубль команды, служба для него практически закончилась. Он проиграл в дубле почти полтора месяца, изредка тренеры основной команды выпускали его на замену. Полноценный дебют в основном составе состоялся через два месяца — еще в первом тайме Закиру удалось забить два гола. Это был настоящий триумф! Старожилы говорили, что манерой игры Закир напоминал им одного великого футболиста-хоккеиста, который мог простоять большую часть игрового времени на поле как бы в стороне от игры, но когда к нему попадал оранжевый мячик, «оживал» и в одиночку обыгрывал всю команду противника. Все знали об этом, но ничего поделать не могли. Правда, и деньги за победу этот великий спортсмен тоже предпочитал забирать себе все, искренне недоумевая, при чем здесь остальные.

Прошел год, Закир прочно закрепился в основе, продолжая много забивать, когда его и «подглядел» невзрачный капитан из центра, который и перетащил Закира в Москву.

А в столице Базайкалья, в новом прекрасном ледовом Дворце, продолжалась работа с молодежными командами республики. После той памятной пьянки в кабинете директора Дворца Закир переменился — он стал хитрее и осторожнее. Теперь он уже видел, что почти на каждой вечерней тренировке в VI Р-ложе сидит группа родителей, практически всегда в одном и том же составе. Этот коллектив громко — слишком громко — обменивался мнениями по поводу происходящего на льду. Сначала Закир порывался делать им замечания, но второй тренер всегда мягко удерживал его:

— Не связывайтесь, не обращайте внимания, мало ли что говорят во время игры! Разве в Москве с трибун вам не кричали болельщики всякие глупости? Ну и что?

Приближался Всероссийский турнир молодежных команд (не старше 16 лет), который традиционно проходил в одном из подмосковных ледовых дворцов — на этот раз в Дмитрове. Было заявлено двенадцать команд. Схема проведения турнира была давно отработана: команды по жеребьевке разбивались на две группы, внутри каждой группы все играют друг с другом, а команды, занявшие два первых места в своих группах, выходят в полуфинал. Победители полуфиналов разыгрывают два первых места, проигравшие — третье и четвертое.

За неделю до отъезда команды был вывешен состав — двадцать шесть мальчишек, при этом были уже наиграны пятерки, не считая вратарей и двух запасных — на всякий пожарный. Был зафрахтован авиаборт. Команда летела, естественно, эконом-классом, у Закира и второго тренера места были в бизнес-классе. К удивлению Закира, самолет был забит почти до отказа — болельщики шумно приветствовали ребят, практически все друг друга знали. Был заполнен и бизнес-класс: там располагалась так называемая инициативная группа поддержки команды, которую Закир постоянно наблюдал в VIP-ложе на тренировках команды. Рядом с уже знакомым нам первым секретарем администрации президента расположилась стройная элегантная брюнетка.

— Познакомьтесь, — представил ее Закиру секретарь администрации, — наш референт, можно просто Эльмира.

— Очень приятно, — вежливо поклонился Закир, — извините, я хочу пройти к команде. — И он перешел в другой салон.