Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта - Страница 25

Тоби спустился по лестнице, и громкий топот его ног по дереву, казалось, сотрясал весь дом.

— А что у нас на ланч, мама? — спросил он, вдыхая густой аромат фирменного блюда матери.

— Овощная лазанья, — бодро сообщила она, ставя на стол кувшин с водой.

— Моя любимая, — обрадовался он. Джейк всегда говорил, что у Тоби, должно быть, дырки в пятках, поскольку тот имел невероятный аппетит, но при этом никак не мог набрать должный вес. Он был стройным и гибким, как каучуковое дерево, с черными цыганскими волосами отца и великолепным чувством юмора, унаследованным от матери. Но, когда дело доходило до еды, его способности намного превосходили возможности обоих родителей, вместе взятых.

— Джейк, неужели ты не можешь закончить с этим после ланча? — раздраженно произнесла Полли. — Я никак не могу взять в толк, зачем нам еще одна модель корабля. — Она вздохнула, пробегая взглядом по шеренгам расставленных повсюду моделей, занимавших все поверхности и придававших комнате сходство с магазином игрушек.

— Что, если я приведу его сюда, чтобы вы смогли сами сделать нужные выводы? — настаивала Элен.

— Привести сюда — кого? — спросил Тоби, накладывая себе щедрую порцию лазаньи.

— Элен в Польперро встретила мужчину, который хочет, чтобы она показала ему все старые норы контрабандистов, а он использует этот материал для статьи, которую пишет, — пояснил Джейк.

— Вот как? — воскликнул Тоби. — Ну и дела.

— Но он действительно пишет статью, — продолжала свою линию Элен.

— Да ну. А ты ее видела? — спросил Тоби.

Она скорчила ему рожицу.

— Конечно нет, болван. Она ведь еще не написана.

— Ладно, ладно. Вы двое, хватит спорить, — произнесла Полли таким тоном, будто она говорила с парой драчливых собачонок. — Скажи ему, чтобы зашел к нам на чай, и тогда мы сможем оценить его по достоинству. — Элен победно улыбнулась.

— Сколько ему лет, Элен? — серьезным тоном спросил Джейк, отодвигая стул и присоединяясь к семье, сидевшей за столом.

— От двадцати пяти до тридцати лет, — ответила она и пожала плечами, поскольку в точности этого не знала. У него была солидная щетина на лице, длинные волосы, крепкое телосложение и настолько уверенное поведение, что в действительности он мог быть любого возраста — от двадцати пяти до сорока лет.

— И он путешествует в одиночестве? — спросил отец, пережевывая свою еду. — Полли, эта лазанья действительно очень хороша, — добавил он, в то время как его жена тоже села за стол и положила себе в тарелку то, что осталось.

— Похоже, что так, — сказала Элен.

— В свои восемнадцать ты считаешь себя слишком взрослой женщиной, но когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, мне всегда нужна была компаньонка.

— Зачем тебе компаньонка, мама, если ты можешь одним движением руки отправить в нокаут самого сильного из мужчин? — неуважительно захихикал Тоби.

Как и было договорено, Рамон встретил Элен у стены порта. Она смущенно сообщила ему, что будет вынуждена представить его родителям, прежде чем они разрешат ей отправиться с ним куда бы то ни было.

— Моя мама решила, что вы убийца, — сказала она и вздохнула.

— Ну, никогда не следует быть в чем-то слишком уверенным.

— Вы приехали из далекой страны. Откуда нам знать, быть может, вы вообще каннибал. — Она рассмеялась.

— Если бы это было так, то, думаю, вы оказались бы восхитительны на вкус.

Она сдержанно засмеялась, но не опустила глаз и не покраснела. Ее голубые глаза спокойно и оценивающе смотрели на него.

— Вы так думаете? — высокомерно спросила она. Он кивнул и улыбнулся. Ее заносчивость удивила Рамона, хотя он был уверен, что она носит сугубо демонстративный характер. — Хорошо, тогда, полагаю, нам лучше пойти и встретиться с моими родителями. Мы живем в ближнем пригороде Польперро, так что вы можете отправиться туда на велосипеде, как я, или пешком.

— Я найду велосипед, — заверил он. — Мы поедем вместе.

Они преодолели холм, ведущий из Польперро, оставив позади сонный порт и выбеленные коттеджи, выстроившиеся на склонах холма, как кукольные домики. Стоял погожий летний день, над морем парили чайки, используя малейшие порывы соленого бриза, а над зарослями дикой петрушки трудолюбиво гудели пчелы. По дороге Рамон успел немного рассказать ей о Чили и о своем опубликованном сборнике рассказов. Когда он сообщил, что является достаточно известным писателем, она не поверила, возразив, что никогда о нем не слышала.

— Что ж, если вы приедете в Чили, то непременно услышите обо мне, — парировал он.

— Но зачем мне понадобится ездить в Чили? — спросила она.

— Потому что это прекрасная страна, а такой девушке, как вы, обязательно нужно повидать мир, — искренне ответил он.

— Когда-нибудь я увижу мир, ведь мне всего восемнадцать.

— У вас еще в запасе целый океан времени.

— И множество более важных мест, которые следует посетить в первую очередь, — сказала она.

Рамон рассмеялся и кивнул. Его внезапно охватило желание поцеловать ее, но он продолжал усердно крутить педали, подумав, что для этого будет достаточно времени позже.

Дом Элен оказался прелестным белым строением, стены и даже серая черепичная крыша которого были почти скрыты ломоносами[3], раскинувшими свои ползучие ветви, как щупальца цветочного осьминога. Рамон заметил стайку голубей, круживших над трубой дымохода и следивших за ними с высоты своего полета блестящими черными глазами.

— Вот, он не очень большой, но это мой дом, — с гордостью сказала Элен, соскакивая с велосипеда и прислоняя его к стене. — Ставьте свою машину сюда, — добавила она, глядя на него озорным взглядом.

Полли Требека оказалась вовсе не такой, какой представлял ее Рамон. У нее были такие же светлые волосы, как и у дочери, но слегка посеребренные сединой и связанные в небрежный пучок, из которого выбивались вьющиеся завитки, хаотично расположившиеся вокруг шеи. На ее лице совершенно не было косметики. Похоже, она принадлежала к тому счастливому типу женщин, которым нет необходимости беспокоиться о кремах: ее кожа выглядела нежной и свежей, а улыбка сияла, как у молодой женщины. Когда его представили Джейку Требеку, он понял, от кого Элен унаследовала такие светло-голубые глаза. Они были почти аквамаринового цвета. У Джейка, благодаря его загорелой коже и черным волосам, это было более очевидно. Он выглядел как странный цыган с глазами ястреба. Рамон отметил, что Элен воплотила в себе их лучшие внешние качества и выглядела гораздо более изящной, чем ее родители.

Тоби особо постарался, чтобы присутствовать на этой встрече. Еще за обедом он заметил на щеках своей сестры румянец, вызванный возбуждением, когда она говорила об этом мужчине, и ему любопытно было посмотреть, что же отличало этот персонаж от прочих молодых мужчин Польперро, влюбленных в нее.

— Прошу вас, присаживайтесь, мистер… — вежливо сказал Джейк, ища глазами дочь, чтобы та представила их друг другу. Элен в ужасе подумала, что даже не узнала его имени. Тоби поймал ее взгляд и ухмыльнулся. Она сверкнула на него глазами, предупреждая, чтобы помалкивал, и повернулась к родителям.

— Кампионе, Рамон Кампионе, — представился Рамон и присел на диван. Его фигура казалась слишком гигантской для их маленькой гостиной. Элен не смутило, что его длинные руки и ноги заполнили большую часть дивана, и она смело уселась рядом.

— Меня зовут Джейк Требека, а это моя жена Полли и наш сын Тоби. Мы рады встретиться с вами. Дочь сообщила, что вы писатель, — сказал Джейк.

Рамон кивнул.

— Да. Я написал пару поэтических книг и сборник коротких рассказов, — подтвердил он, и его сильный испанский акцент зазвучал в английском доме как нечто чужеродное.

— Но здесь вы не с целью написать книгу, — сказала Полли, ставя на стол поднос с чаем. Она обратила внимание на длинные лоснящиеся волосы Рамона, которые, по ее мнению, явно нуждались в стрижке, и на его глаза цвета красного дерева. Ей никогда раньше не приходилось разговаривать с иностранцем, а сидящий перед ней человек выглядел абсолютно чужим.