Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице] - Гацура Геннадий - Страница 13

К моему времени от замка осталась лишь тень былого величия, здесь уже не встретишь ни золота, ни парчи, ни драгоценных офортов, и лишь одни привидения, как и несколько веков назад, появляются и исчезают с точностью часового механизма. До сих пор я это воспринимал спокойно, пока не заметил одно странное явление. Оказывается, предметы в замке могут ни с того ни с сего вдруг падать, разбиваться. Я, как и мой предок, не верю в сверхъестественные силы и пытаюсь добраться до этой тайны… Наша вендетта началась в четырнадцатом столетии, и сейчас я единственный потомок некогда могущественного рода. Сколько мне еще отпущено? Кажется, само время, которому уже порядком надоела кровавая резня, хочет побыстрей покончить с этим многовековым фарсом. Вот кто-то стучится в двери. Давно уже никто не нарушал покой замка подобным образом. Вероятно, это ангел-хранитель в роли заблудившегося в тумане моряка пытается удержать меня от рокового шага, но уже поздно. Вот только впущу этого озябшего человека, а затем зажгу свечи. У меня есть своя догадка насчет зеркального лабиринта, и я ее хочу проверить…» На этом записи обрываются.

— Да, странный дневник, — первым нарушил молчание адвокат Бауманис.

— Действительно, зачем им там, в замке, нужно было столько зеркал, — бросив взгляд в стоящее рядом трюмо и слегка поправив прическу, сказала жена префекта.

— Ну, с ними, я думаю, как раз все ясно, — встрял в разговор молодой помощник следователя. — Там, в Америке, полиция уже давно использует зеркала для незаметной слежки за преступниками. Человек, построивший этот лабиринт, хотел создать такую совершенную систему зеркал, с помощью которой он мог бы следить за каждым, кто находится в замке.

— Не все так просто, Ивар, — сказал Гутманис, отмахиваясь от клубов табачного дыма, которые выпустила и его сторону одна из чрезмерно эмансипированных дам, считающих курение основной привилегий женщин и поэтому ни днем, ни ночью не расстающихся с папиросой. — Надеюсь, вы все слышали что-либо о материальности взгляда? Неплохое исследование по этому вопросу я недавно прочитал в монографии «О сущности человеческого взора» одного немецкого профессора. Но его теории, причем все доказывается на строго научных опытах, взгляд имеет такую же материальную природу, как, например, луч света или порыв ветра. В монографии говорится, что древние уже в незапамятные времена использовали материальную природу взгляда. В книге было приведено описание одного оптического прибора, взятое из какой-то очень древней китайской рукописи. В нем взгляд, многократно отразившись от покрытых амальгамой серебра с золотом шлифованных пластин горного хрусталя или рубина, усиливался настолько, что мог спокойно свалить с ног человека или даже всадника. Кстати, эту монографию, доктор, я брал у вас в библиотеке.

— Да, чтобы быть в курсе последних достижений, приходится выписывать все новые книги, выходящие у нас и за рубежом, которые более или менее близки по теме к медицине, но иногда у меня нет времени, чтобы просто просмотреть их.

— Так вот, — продолжил следователь, — описание зеркального лабиринта в замке напомнило мне одновременно увеличенный до невероятных размеров прибор для усиления взгляда и этакую гигантскую камеру-обскуру. Человек, спроектировавший устройство, сумел создать не только бесшумное оружие, убивающее силой взгляда, но и, используя зеркала, полумрак, царящий в замке, и, вероятно, специальные проекционные аппараты, наподобие наших киноустановок, спрятанные за зеркалами, умудрился создать движущиеся фигуры привидений.

— Но, постойте, ведь доктор долго ходил по этому замку и не видел ни одного привидения. Куда же они исчезли? — поинтересовался адвокат.

Карл Гутманис взглянул на Яунземса и спросил:

— Вы говорили, что покойный лежал возле разбитого зеркала?

— Да, так все и было, — кивнул доктор.

— Ну, что ж, тогда все правильно, — Гутманис качнулся в кресле. — Дело в том, что вся эта система требовала колоссальной точности, не зря зеркала были не просто повешены, а вмурованы в стены. Когда же хозяин замка падал, он тяжелым шандалом ударил по зеркалу, и оно разбилось. Возможно, как раз за ним находилось то, что мы называем проекционным аппаратом, и, естественно, вся эта высокоточная система вышла из строя.

— Извините, но я так ничего и не поняла, кто застрелил хозяина замка? — выпустив очередной клуб дыма, поинтересовалась эмансипированная дама.

— Да, действительно, господин следователь, кто же убийца, где он скрывался? — спросил префект.

— Не все сразу, или, как любил поговаривать мой отец: «Zug um Zug[1]». Разрешите мне задать господину доктору несколько вопросов. — Гутманис встал из кресла-качалки и подошел к Яунземсу. — Что первое бросилось в глаза или врезалось в память, когда вы обнаружили труп?

— Да вроде ничего.

— Припомните получше, может, какое-нибудь движение, положение предметов…

— Нет, ничего такого.

— А может, вы услышали звук выстрела или почувствовали запах порохового дыма?

— Порохового дыма?.. Нет. Но, постойте, тогда это еще более запутывает обстоятельства дела.

— Вы ошибаетесь, — улыбнулся Гутманис, — наоборот. Вам, доктор, наверное, приходилось встречаться в своей практике с людьми, пораженными ударом молнии?

— Постойте, причем здесь молния?

— А при том… Последний владелец замка долго не мог понять, какая сила вдруг, ни с того ни с сего, перемещает или сбрасывает на пол вещи, пока наконец путем многочисленных экспериментов не пришел к выводу, что все дело здесь в зеркалах. Многократно отражаясь в них, взгляд должным образом усиливался и обретал настоящую материальную силу. Человеку, владевшему тайной зеркального лабиринта, достаточно было бросить в зеркало под определенным углом резкий, пронзительный взгляд, как каждый, кто попадал под его усиленное действие, тут же падал без сознания или даже замертво. Хозяин замка, желая воочию увидеть, как происходит усиление взгляда, решил провести простейший опыт при помощи направленного на зеркало луча света. Но ему не повезло. Свет от свечи усилился настолько, что стал по силе равен удару молнии. Так вот, милый доктор, то, что вы приняли за входное отверстие от выстрела в упор, и действительности было раной от луча усиленного света.

— Да, вы знаете, пожалуй, эта обгоревшая рана действительно была какая-то не совсем обычная, — задумчиво произнес доктор Яунземс. — А вы не думаете, господин следователь, не был ли, этот лабиринт сразу создан для того чтобы при помощи простой свечи с отражателем бороться с непрошеными гостями? Усилитель же взгляда получился совершенно случайно.

— Что ж, возможен и такой вариант, — согласился Карл Гутманис. — Сейчас уже никто не сможет сказать, как все это было на самом деле.

— Так, выходит, тот человек убил себя сам? — спросила жена префекта.

— Похоже, что так.

— А куда же тогда исчез его слуга? — поинтересовался адвокат.

— Ну наверняка в замке, кроме зеркального лабиринта, была предусмотрена еще целая куча ловушек, которых чудом избежал наш доктор. Например, в виде бездонных колодцев, падающих сверху каменных плит и других средневековых штучек.

— Благодарю вас, господин старший следователь. Без вас я бы никогда не разобрался в этой запутанной истории…

Прием прошел на славу, и, только уходя, пропустив в дверях вперед себя молодого помощника, Гутманис повернулся к доктору и, ткнув ему пальцем в грудь, сказал:

— Да, чуть не забыл. Я не хотел бы сейчас говорить об отдельных несуразностях в вашем рассказе, но если вы в следующий раз захотите кого-либо разыграть, не забудьте изменить свой почерк, особенно прошу обратить внимание на характерное для вас написание латинской буквы «т» в слове «cito». Вы его очень часто используете в своих рецептах.

— Ну вот, — широко улыбнулся Петерис Яунземс, — это я весь вечер ожидал услышать от вас. Теперь я действительно верю, что вы, господин следователь, не только искуснейший сыщик Латвии, но и прекрасный выдумщик. Потому как ваше объяснение моей выдуманной истории было намного интересней ее. С этого момента я ваш истинный поклонник.