Вор и маг. Трилогия(СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович - Страница 27

— Сегодня ночью кто-то разгромил склеп герцога Киллиана. Пострадал кладбищенский сторож со своим псом. Возможно, использовалась магия. Необходимо разобраться в произошедшем. Отправляйся туда, и этого с собой возьми! — кивнул он на меня. — Пускай ума набирается, не всё же ему мечом махать.

— А с тобой я поговорю попозже, — сказал он, и одарил меня таким взглядом, что мне всё стало ясно. Лучше бы я отправился охотиться на оборотней на пару лет, лишь бы этот разговор не состоялся.

Прогулка по утреннему городу вместе с Ясмерой вернула мне добрый настрой. И хоть впереди меня ждал разговор с магистром, не предвещающий ничего хорошего, об этом я старался не думать и радовался жизни. Как говорил князь Вегрейн: «Радуйся жизни сейчас, потом может не наступить. И если ты думаешь, что плохо только тебе, оглянись вокруг. Всегда найдётся тот, кому хуже». Поэтому я и радовался жизни, как мог: иду по городу, жив-здоров, рядом хорошенькая девушка. Хотя Ясмера была опытной Ищущей: несмотря на то, что мы с ней были одногодки, она ещё два года назад была принята в Орден, и уже успела к этому времени стать одной из лучших Ищущих в нашей миссии. Говорят, когда она была ещё маленькой, и только начала проявлять свой дар, её хотел взять к себе в ученицы Хенсур, старенький маг из Ордена Земли, но она отказалась, и предпочла служение богине. Её родичи ей этого так и не простили, и с тех пор с ней не общаются. Их можно понять: маги богаты, и ни в чём не нуждаются, а у неё большая семья, одних только братьев пятеро, да ещё сестры, которым нужно собрать приданое. А тут такой шанс выбиться в люди, выучиться, стать магом и грести золото лопатой! От людей отбоя не будет, к земному магу всегда толпа людей на пороге. Тут тебе и почёт, и уважение, и достаток, а с ней бы и семья из бедности выбралась. Представляю, что ей там родители наговорили, когда она отказалась стать магом, а стала послушницей в храме Мелираны, чтобы потом, через шесть, лет закончив обучение, стать Ищущей, грозой волшебников, нарушающих договор.

Мне было проще. В моей семье всегда были Озарённые, служащие Небесному владыке, поэтому я продолжил традицию, и пошёл по дороге, проложенной предками. Всё моё детство было подготовкой к моему служению: тренировки с оружием, езда на лошади, рукопашный бой. Я хотел, чтобы мои предки гордились своим потомком, поэтому день, когда меня приняли в ряды Озарённых, вручив пояс и меч Солнечного воина, был самым счастливым днём моей жизни. Жаль, что отец меня так и не увидел. Он погиб, когда мне было три года, и я его почти не помнил. Он редко бывал дома, будучи постоянно в разъездах по делам ордена, но когда он к нам приезжал, это был настоящий праздник. Мама, родственники, все вокруг бегали, суетились, накрывали столы; и пока готовились угощения, мы с папой гуляли по городу. И я помню, как я гордился своим отцом, и тем уважением, с каким его приветствовали люди. А ещё помню, когда его привезли домой, всего почерневшего, в прожжённом доспехе. Он погиб, прикрыв собой товарища от заклинания, брошенного в него магом-преступником. С тех пор я ненавижу магов и всё, что с ними связано. Будь моя воля, я бы всех этих ублюдков, и всех, кто с ними связан, отправил на костёр, чтоб не отравляли честным людям жизнь. А всякие там договора только мешают творить правосудие, не давая и шага сделать без того, чтобы тебя сразу не одёрнули. Погрузившись в воспоминания, я и не заметил, как мы дошли до старого кладбища. Ясмера, молчавшая всю дорогу, неожиданно заговорила со мной:

— Ты знаешь, где находится могила этого герцога?

Я утвердительно кивнул. Где находится могила Кровавого герцога, знал каждый мальчишка в этом городе. Чтобы доказать, что ты не трус, не одно поколение мальчишек пробиралось тайком на кладбище, чтобы принести с него кровавую розу. Только на кладбище росли эти цветы, нигде в другом месте они не приживались и быстро вяли. Никто не знает, почему так получалось. Многие говорили, что это, дескать, из-за мертвецов, похороненных в земле, и цветы, дескать, из их тел вытягивают соки. И всякий, у кого сердце не кролика, чтобы доказать, что не трус, должен был принести один такой цветок. Особой храбростью было принести понравившейся девчонке целый букет этих цветов. А возле могилы герцога как раз и рос огромный куст этих цветов. Помню, как я сам нарвал с него целый десяток роз и подарил их Нессе, в которую тогда был влюблён. Правда, цветы мне не помогли, и её просватали за сына купца. Её родители предпочли видеть зятем торгаша, а не Солнечного воина.

Старое кладбище совсем не изменилось с тех пор, как я был на нём в последний раз. Тропинки, вытоптанные посетителями и родственниками, проворно оббегали старые курганы и склепы; оставалось только пройти по ним. Могила герцога находилась в северной стороне кладбища, где уже больше века никого не хоронили, поэтому идти пришлось довольно долго.

Наконец, мы добрались до места. Несколько стражников стояли около склепа, дожидаясь нас. Поприветствовав старшину, и взглянув на старика, а потом на склеп, Ясмера отпустила стражей, и те явно с облегчением поспешили прочь. Возле огромного куста роз, растущего рядом с небольшим покосившимся склепом, я увидел старика сторожа вместе с его огромным псом.

Ни сторож, ни пёс совсем не изменились с тех пор, как я в детстве от них удирал. Сторож со своим псом были местной страшилкой и грозой детворы. Много лет старый сторож, одни боги знают, когда нанятый городским советом, чтоб присматривать за порядком на кладбище, вёл непрерывную войну с детворой, которая облюбовала старые склепы и могилы для своих игр. И в ходе этой войны немало спин и задниц пострадало от жгучей крапивы, которой стегал сторож пойманных нарушителей кладбищенского сна. Не менее грозен был и его пёс, громадный волкодав по кличке Молчун; и хоть никто не припомнит, чтобы он хоть раз пустил в ход свои клыки, величиной с добрый палец, всё равно он внушал всем страх и почтение одним своим видом.

Я с любопытством взглянул на старика и его пса. Старик спокойно сидел под кустом и жмурился от яркого весеннего солнца. Его сухая жилистая фигура буквально излучала какое-то внутреннее спокойствие и уверенность. В своём старом камзоле, штанах из грубой ткани и неизменных кожаных сапогах он мне почему-то напоминал столетний дуб, переживший на свое веку немало, и способный простоять ещё столько же, несмотря на бури или иные невзгоды. Его тонкое лицо, изборождённое, как кора дерева, сотнями морщинок, не было лицом древнего старика, а напоминало мне, скорее, лицо пожилого опытного воина, который и сейчас на поле боя не уступит десятку молодых вояк. Его пёс был под стать хозяину, и хоть шерсть была наполовину седой, пёс, ростом не уступавший доброму телёнку, был также полон сил, как и его хозяин. Во всяком случае, в поединке этого пса против какого-нибудь матёрого волка, я бы точно поставил на пса, и не проиграл. Ясмера подошла к старику и почтительно ему поклонилась:

— Почтенный, городская стража нам сообщила о том, что на вас напали, а также, что была разграблена могила герцога Киллиана.

Старик, сидевший до этого с закрытыми глазами под кустом роз, наконец, решил взглянуть на нас, а я снова поразился этому человеку: таких ярких, пронзительных и умных глаз не встретишь и у молодых, что уж говорить о старике, разменявшем не один десяток лет. Сторож, не торопясь, ответил:

— Было такое.

Говорил он тихо и не спеша, чётко выговаривая каждое слово, поэтому я подошёл поближе, чтобы лучше слышать.

— Вчера ночью я делал, как обычно, обход, смотрел, чтоб никаких гуляк здесь на ночь не осталось, или дети какие не заплутали, мало ли что. Когда подошли к этой стороне кладбища, смотрю, Молчун меня в эту сторону тянет, ну я сразу смекнул, что там кто-то есть. Подумал вначале, что дитё какое на спор с приятелями сюда пробралось, чтоб розу с куста сорвать. Ну, я и решил подкрасться к нему, чтоб его, стервеца, проучить, значит, чтоб ночью по кладбищу не лазил. Подходим мы с Молчуном тихонько, чтоб его не спугнуть; смотрю — возле склепа кто-то возится, вроде как дверь открыть пытается. Ну, я сразу смекнул: могильный вор. И гаркнул во весь голос, чтоб страху навести: «Стоять!» А он в начале, с перепугу, видать, дёрнулся, а потом в ответ тоже что-то крикнул — и на меня как-будто ледяную рубаху надели. Холод был такой, что даже пошевелиться не мог, дышал через раз. Крикнуть было захотел, да сил не хватило и звука издать. Где стоял, там и упал; и пёс мой рядышком со мной упал, видать и ему досталось. Потом тот, кто возле склепа возился, вроде как к нам подошёл, посмотреть, значит. Пощупал меня, что-то буркнул, и отошёл назад к склепу. Потом что-то там стукнуло, видать, дверь высадил. Внутри он там недолго возился, скоренько выбежал. А мы с Молчуном моим так и лежали, к утру только оттаивать потихоньку стали. Тут нас как раз и нашли, местная ребятня, пролезшая сюда, чтобы озоровать. Они ж и стражу сюда привели, а те уж вам сообщили.