Смятение чувств - Бэлоу Мэри - Страница 35

• Предыдущая
• 35/99
• Следующая

Дэвид поднялся с постели и встал рядом с кроватью, спиной к ней.

– Прости, Ребекка, – сказал он. Его голос прозвучал прерывисто, неестественно. Дэвид силился подыскать еще какие-нибудь слова, но не смог. И Ребекка, конечно, ничего не ответила. Он направился в сторону своей туалетной комнаты, тихо вошел в нее и закрыл за собой дверь.

Большую часть оставшейся ночи он простоял на трехарочном мосту через реку недалеко от дома, уставившись на темный быстрый поток.

* * *

Это было одно из самых тягостных событий, о которых утром вспоминала Ребекка, собираясь выйти из своей туалетной комнаты и спуститься вниз на завтрак. После ухода Дэвида она пролежала всю ночь, так и не сомкнув глаз. Она не могла заснуть, опасаясь, что он может вернуться. И одновременно боясь, что он не вернется. Она не чувствовала себя достаточно подготовленной к тому, чтобы смело встретиться с тем, что ей предстоит. Хотя Ребекка и сама не знала, с чем именно.

Она теперь боялась Дэвида. Он вселил в нее ужас. Он и вправду не джентльмен. Под личиной внешней благовоспитанности, спокойствия, некоторой суровости он так и остался совершенно необузданным, каким всегда его знала Ребекка. Он ни чуточки не изменился. Ни один джентльмен не обошелся бы со своей женой так, как поступил сегодня ночью Дэвид. Ее лицо горело от воспоминаний о той страсти, которую Дэвид обрушил на нее. Подумать только!.. Она была почти обнажена. А он целовал все ее тело. Она теперь боялась его. Возможно, главным образом потому, что ее все это возбудило. Вызвало в ней отвращение, шокировало, вселило ужас. Но вместе с тем возбудило. «Сопротивляйся мне», – приказал он ей. И она хотела сопротивляться. За эти слова, за этот тон она готова была избивать его – кулаками, ногами… За все то, что он делал с ней… Но она пришла в ужас при одной мысли о том, к чему это могло бы привести, в ужас от неизвестности.

К тому же, думала она, долг женщины состоит в том, чтобы оставаться истинной леди в любых обстоятельствах. Никогда не терять самообладания. Всегда быть покорной мужу. Но он приказал ей сопротивляться ему, давать ему отпор. Подбивал ее на невозможное. Дэвид доказывал, что он совсем не джентльмен. Она была права в том, что всю жизнь относилась к нему с антипатией. Ей еще никогда не приходилось с таким трудом сохранять самообладание, как в прошлую ночь. И все-таки она это смогла. Подвергаясь насилию со стороны Дэвида, она лежала под ним спокойно и тихо. Она оказалась верна своему воспитанию и опыту, но не подчинилась неуместным требованиям мужа.

Сейчас Ребекка не знала, как она встретится с ним.

Она с горечью подумала о том, что целых два дня ее не покидало прекрасное настроение. Ребекка была так уверена, что они сумели быстро наладить отличные отношения – и дружеские, и деловые. И более того. Ребекка даже рискнула предположить, что все это довольно быстро может перерасти в нежную привязанность. Она чувствовала себя почти счастливой.

По лестнице она спускалась медленно, но твердыми шагами. «Дай мне то, что ты обычно давала Джулиану». Ребекка чуть не упала, оступившись. Что он имел в виду? Неужели он требовал от нее любви?

Дэвид ждал ее в столовой. А она-то надеялась, что, быть может, он успел позавтракать и ушел. Но то, что он здесь, видимо, к лучшему. Рано или поздно ей все равно пришлось бы встретиться с ним. Ребекка выпрямила спину и через силу придала своему лицу спокойное выражение. Лицо мужа было холодно и мрачно.

– Доброе утро, – произнесла она.

– Доброе утро. – Он поднялся и помог жене сесть. Он снова вел себя как джентльмен. Как цивилизованный человек.

Во время завтрака они спокойно и вежливо беседовали, намечая планы на день, не обращая внимания на стоявшего у буфета слугу.

– Я хотел бы, Ребекка, чтобы ты, если можешь, уделила мне немного времени, – сказал наконец Дэвид, когда они оба завершили трапезу и поднялись из-за стола.

– Разумеется, – ответила она. Он молча повел ее в свой кабинет и, прежде чем заговорить, закрыл за собой дверь.

– Я должен попросить у тебя прощения, Ребекка, – сказал он, пристально посмотрев на жену. – Я говорю это абсолютно серьезно. Мое поведение было непростительно.

– Я твоя жена, Дэвид, – спокойно отреагировала она.

Но ее слова не удовлетворили мужа. Ребекка заметила, как напряглись его скулы.

– Это обстоятельство не извиняет меня, – сказал он. – В следующий раз, когда меня одолеет ночной кошмар, я, чтобы обезопасить тебя, выйду из комнаты. Я хотел бы предупредить тебя, что в подобные моменты меня лучше оставить одного.

– Прошу меня простить, – промолвила Ребекка. – Я лишь хотела тебе помочь.

Дэвид посмотрел ей в глаза, и выражение его лица было непроницаемо.

– Джулиан был важной частью жизни для каждого из нас, – сказал Дэвид. – Я не думаю, Ребекка, что мы сможем прожить все оставшиеся годы, никогда не произнося его имени. Перед нашей свадьбой ты дала мне обещание, которое, между прочим, я от тебя не требовал. Правда, минувшей ночью я фактически это сделал. Я освобождаю тебя как от твоего личного обещания, так и от обязательства подчиняться моему нелепому требованию. Ты должна говорить о Джулиане всякий раз, когда посчитаешь это нужным.

Она проглотила застрявший в горле комок.

– Я хотел бы в этом отношении облегчить тебе жизнь, – сказал он, резко отвернувшись от нее.

– Дэвид, – обратилась к нему Ребекка, – я хотела бы полностью посвятить себя этой новой для меня жизни. Нужно так много сделать. Я не хотела бы окунаться в грустные размышления.

– Ну, тогда все в порядке, – произнес Дэвид, заметно оживившись. Он решил сменить тему разговора:

– Будет хорошо, если мы за утро успеем посетить некоторых батраков. Надеюсь, то, с чем мы столкнулись вчера, к ним по крайней мере не относится. В конечном счете, они не платят за аренду… Как скоро ты соберешься?

– У меня есть еще десять минут? – спросила она.

Он кивнул и повернулся, чтобы проследовать за женой и открыть перед ней дверь. Его лицо снова превратилось в бесстрастную маску, так хорошо знакомую Ребекке еще с детских лет. Хотя она тогда отнюдь не одобряла мальчишеские шалости Дэвида, ей обычно хотелось проявить к нему симпатию, когда он появлялся после «очной ставки» со своим отцом, неизбежно сопровождавшейся поркой. Дэвид всегда возражал против чьего бы то ни было сочувствия – в том числе и Ребекки. Он никогда не пускал никого в свою душу. Дэвид мог принадлежать только Дэвиду. И с годами у Ребекки выработалась к нему стойкая антипатия.

Минувшей ночью она впервые увидела более жестокую сторону личности Дэвида и даже стала ее жертвой. А сегодня утром Дэвид вернулся к своей привычной замкнутости. Но прошлой ночью он был не просто жесток. Ребекка увидела его боль. Это была боль, порождающая жестокость. Однако он по-прежнему не пустил Ребекку в свою душу. Он заявил, что впредь станет выходить из спальни, как только ему начнут сниться кошмары. Он сохранит боль для себя.

Все свое он сбережет только для себя.

Ребекка поспешила подняться наверх, чтобы одеться для верховой езды

Несколько следующих дней Дэвид посвятил тому, чтобы посетить всех остальных своих батраков, а также арендаторов. Он обнаружил, что все обстоит куда хуже, чем он мог предположить. Фактически он, хозяин Стэд-велла, даже не думал, что столкнется у себя в поместье с какими-нибудь серьезными проблемами. Отчеты, которые он получал на протяжении ряда лет, свидетельствовали о растущем процветании имения. Единственным известным Дэвиду отрицательным фактом была запущенность, в которой пребывал его дом. Но, видимо, в отсутствие хозяина его никогда и не пытались поддерживать в порядке.

Сейчас же Дэвид увидел хозяйство, богатевшее за счет эксплуатации батраков и арендаторов. Коттеджи наемных работников были вряд ли пригодны для обитания. Из-за плохого питания его работники и члены их семей выглядели истощенными и вялыми. Оказалось, что нет возможности выделить им земельные участки, где они могли бы выращивать для своих нужд овощи, а заработной платы им едва хватало на самое необходимое. Были широко распространены болезни – особенно среди детей и престарелых.

• Предыдущая
• 35/99
• Следующая