Ангел с железными крыльями (СИ) - Тюрин Виктор Иванович - Страница 96
- Предыдущая
- 96/111
- Следующая
Ротмистр Неволяев Андрей Николаевич, довольно видный мужчина, тридцати одного года, любил красивую жизнь, а так как был сыном далеко не зажиточных родителей, то считал себя обделенным судьбой. Модная одежда и дорогие рестораны требовали денег, а их?то как раз и не было. Так бы и жил ротмистр от получки к получке, если бы полтора года тому назад судьба не прислала ему нового начальника, подполковника Мерзлякина, которому понадобился верный помощник в его грязных делишках. Будучи неплохим психологом и разбираясь в мерзостях человеческой души, подполковник какое?то время присматривался к Неволяеву, пока окончательно не убедился, что это именно тот человек, что ему нужен. Хитер, жаден, подл, но при этом имеет деловую хватку и неплохо соображает головой. Проверив ротмистра в паре неблаговидных делах, подполковник стал использовать его напрямую в своих махинациях и аферах. Именно поэтому ротмистру был передан информатор по кличке Бурлак, благодаря которому осуществлялся негласный надзор над боевой группой Арона.
Сам Бурлак, Кукушкин Николай Тимофеевич, начинал свою карьеру вором, но отсидев два срока, понял, что статьи для политических куда мягче и подался в революционеры. В группу Арона не входил, но был на доверии, осуществляя связь между боевиками и уголовниками. Через него они получали наводки на склады и магазины, помощь в виде профессионалов по вскрытию замков и сейфов, да и сам Бурлак не чурался участвовать в грабежах и налетах. Получая свою долю от грабежей, Кукушкин считал, что хорошо устроился, пока не случилось покушения на государя. Стоило ему узнать о нем, как он сделал для себя несложный вывод. Его ждет виселица. Единственным спасением из создавшегося положения было немедленное бегство из города, но страх, в конце концов, переборола жадность.
Будучи профессиональным "стукачем", он с самого начала догадывался, что жандармы собираются устроить какую?то аферу с группой Арона, но будучи секретным агентом охранки, он считал себя неприкосновенным, но только до вчерашнего дня. Сейчас его уже не могли спасти никакие покровители. Он уже был готов бежать из города, как неожиданно увидел в этой ситуации возможность сорвать с жандармов денег. Сумма в пятнадцать тысяч рублей давала ему возможность отсидеться, где?то с полгода, в каком?нибудь провинциальном городке, а главное, он понимал, что в сложившейся ситуации у него есть неплохой шанс сорвать с жандармов денег. При этом Кукушкин понимал, что получит их не сразу, а значит, ему был нужен запас времени, в три — четыре дня. Но для этого ему было необходимо обрубить за собой все хвосты. Многие уголовники его знали, но Бурлак так искусно обставлял свои дела, что никто из них даже не догадывался о том, что вор сменил масть и теперь работает на политических.
"Если убрать Хлыста и Пролазу, то до меня не одна полицейская сука не докопается. Выбора нет. Или они или я".
И взвинченный до предела Кукушкин сделал свой выбор. Найдя Хлыста, он заманил его в развалины и там пустил ему две пули в грудь, а вот с Пролазой у него ничего не получилось. Найти его не составило проблем, только тот неожиданно оказался под плотным наблюдением полиции. Решив не рисковать, информатор, не теряя времени, решил приступить к осуществлению своего плана: позвонил ротмистру по телефону, который был дан ему для экстренных сообщений. Сразу про деньги говорить Неволяеву ничего не стал, а вместо этого закинул наживку, сказав, что знает о местонахождении Арона.
Ротмистр, если и не был охвачен паникой как его подопечный, не хуже Бурлака понимал, чем для него это дело может закончиться. Еще когда задумывалась эта комбинация, они с подполковником подсчитали возможный риск, и пришли к выводу, что если даже покушение сорвется, а убийц начнут искать, никто не сможет связать их с боевиками, так как о группе Арона нет ни одного официального документа. Оставался Бурлак, но страх должен был заставить его молчать. А потом, позже, вызвать его в укромное место как бы для беседы, да и пустить ему пулю в лоб. Но все пошло не так. Слишком подозрительно быстро стало раскручиваться это дело. К тому же среди жандармов пошли слухи, что в их среде ищут предателя, непосредственно связанного с покушением на царя. Все это наводило на мысль, что царским следователем было известно намного больше, чем они только могли предположить. Все это наводило на мысли о чьем?то предательстве, и теперь бывшие соучастники смотрели друг на друга с опаской. Звонок Бурлака еще больше подстегнул их страх. Если раньше они собирались его убрать, после того как все утихнет, то теперь у них выбора не было. Появилась возможность избавиться от него, значит, надо кончать его при первой возможности.
Именно с этой мыслью и револьвером в кармане пришел ротмистр в условленное место, но вместо "стукача" неожиданно обнаружил записку, в которой черным по белому было написано: пятнадцать тысяч рублей или в жандармское управление придет письмо с подробным описанием, как было организовано покушение на государя. И первой в списке будет стоять фамилия Неволяева. Срок — два дня.
Ротмистр вдруг почувствовал, как его шею обвила веревка. Стало душно. Рука рванула ворот мундира, но это не помогло — призрачная петля все сильнее сжимала свои объятия. Его прошиб холодный пот, в глазах потемнело, сердце заколотило в грудную клетку. Спустя несколько минут ему немного стало легче, но только физически, так как разум его продолжал находиться на грани панического ужаса. Отдать требуемую сумму было не проблемой, но кто даст гарантию, что Бурлак, получив деньги, его не предаст. Упустить такой случай, чтобы убрать человека, который тебя держит за горло, Кукушкин не упустит. Неволяев будучи с ним одной подлой породы, прекрасно это сознавал, потому что будучи на его месте, он так бы и поступил. Но это была только одна сторона дела. Другой стороной был его начальник. Ротмистр не сомневался, что стоит подполковнику узнать про шантаж, то в его глазах Неволяев станет опасностью номер один, как единственное связующее звено между ним и Бурлаком. Ротмистр прекрасно знал, чтобы спасти свою жизнь, Мерзлякин пойдет на все, вплоть до убийства.
Оказавшись между двух огней, у Неволяева оставался только один выход: закончить жизнь самоубийством. Только эта мысль ему не просто не нравилась, она внушала ему ужас. Пошатываясь, он вышел из тупика и побрел по улице, ничего не видя перед собой. Состояние животного страха настолько сковало его, что сейчас в его голове перекатываясь только одна мысль: жить! Жить, во что бы то ни стало! Жить! Прошло какое?то время, и он словно очнулся. Оглянулся по сторонам. Перила. Мост. Вода. Как он попал сюда, ротмистр даже не мог вспомнить, но бессмысленный страх, сковавший его разум и сердце, отступил. Первое время он просто осознавал, что жив, над головой светит солнце, а в канале плещется вода. Страх не отступил, но в голове уже начались лихорадочные поиски выхода.
"Мерзавцы! Подлые ничтожества! Вы меня предать собрались, жизни лишить?! Нет! Я так просто не дамся! Я вас сам…. — неожиданно его подлая натура нашла выход там, где нормальный человек и не подумал искать. — Предать…. Как… я сразу об этом не подумал. Они ищут, а я… им помогу. Ведь они еще не нашли Арона, а я приду к генерал — майору Мартынову и все ему расскажу! Про Мерзлякина, сволочь старую, расскажу! Потом буду умолять его! Скажу, что осознал! Он должен поверить! Идти надо немедля! Прямо сейчас!".
Ротмистр огляделся по сторонам, определил направление и быстро зашагал в направлении Главного жандармского управления. Его пытались не пропустить, но Неволяев, понимая, что счет его жизни возможно уже определяют не дни, а часы, чуть ли, не силой прорвался в кабинет Мартынова. Какое?то время тот слушал его сбивчивые объяснения, потом приказал замолчать, и вызвал офицера, который стал с самого начала записывать показания ротмистра. Неволяев излагал со всеми подробностями, так как знал, что его рассказ будут проверять и не раз и не два, при этом старательно упирал на то, что не знал, как будет использована боевая группа, так как все приказания шли ему лично от подполковника Мерзлякина. После того, как он закончил исповедь, а каждый лист показаний им подписан, офицер был отослан, после чего генерал — майор какое?то время смотрел на поникшего, теперь уже двойного, предателя, сидящего перед ним, и как не старался, все не мог изгнать из себя чувства гадливости. Он не имел ни капли жалости к этому человеку и наверно, если не с радостью, то с немалым удовлетворением увидел его на эшафоте, но при этом он должен был ответить на мольбы о прощении бывшего ротмистра.
- Предыдущая
- 96/111
- Следующая
