Обреченный мир - Рейнольдс Аластер - Страница 82

После заката Рой скорость не сбавил, хоть и углублялся в незнакомую территорию, не опираясь даже на самые схематичные планы. Днем «Репейница» набрала максимальную рабочую высоту, высматривая на горизонте препятствия – метеосистемы и горные цепи, которые придется облетать. На длинных тросах подняли шары с автоматическими камерами и локаторами для наблюдения.

В чистом небе ничего угрожающего не просматривалось, поэтому решили и дальше лететь на нормальной скорости, полагаясь исключительно на данные гироскопа и астрономические координаты, чтобы не сбиться с курса. Если днем на корабле царила напряженность, то к вечеру она сменилась паникой. С приборов в рубке не спускали глаз. Амадины ночью спят, клетки завешены черной тканью – птицы зонального сдвига не ощутят. Экипаж теперь целиком и полностью полагался на капризные, сложно настраиваемые приборы. Ну и разумеется, на собственную физиологическую реакцию. До сих пор показания приборов и внешние условия отличались стабильностью, но остро чувствовалось, что рано или поздно ситуация изменится. Кильону об этом говорила мрачная безысходность, написанная на лицах авиаторов, которые сновали туда-сюда, передавая на мостик свежие показания датчиков. Эти люди словно готовились отправиться на край света.

Бездельничать Кильон себе не позволял. Он радовался, что собрал и переправил ящик с лабораторной утварью и реагентами до вмешательства Спаты, ведь иначе борг многое уничтожил бы при побеге. Ожидая, когда оценят ущерб, Кильон тем временем работал над новыми партиями сыворотки-15, очищая ее для доставки в город. А когда химические реакции не требовали его наблюдения, оказывал посильную помощь в составлении карт. На «Репейнице» не хватало людей для контроля всех аэрофотокамер, и экипаж Куртаны охотно пользовался услугами Кильона. Обслуживать стереоскопическое оборудование для фотосъемки было несложно. После того как авиаторы разъяснили основные принципы, Кильон загрузил и проявил сотни фотопластинок, фиксируя положение корабля и высоту полета согласно показаниям приборов из рубки, чтобы соотнести каждый двумерный снимок с картами, которые параллельно составлялись вручную. Кильон сосредоточивался на значимых наземных объектах – крупных озерах, заметных участках обесцвечивания минералов или обнажения горных пород, которые можно будет считать ориентирами, если перелеты Напасти когда-нибудь станут обычной практикой.

Ночью показаний не снимешь, а из-за усталости работа в лаборатории на определенном этапе становилась непродуктивной. Когда стемнело и Кильон сделал все, на что хватило сил, он отправился на поиски Куртаны. Он нашел ее на мостике. Мерока дежурила на гелиографической станции – вместе с Аграфом принимала и отправляла сообщения. Кильон вгляделся во мрак и увидел мерцающий огонек корабля-отправителя, далекого и недосягаемого, как звезда в другом конце Галактики.

– Есть хорошая новость и не очень хорошая, – объявила Куртана и слегка изменила курс, прежде чем заблокировать штурвал.

– Давайте сначала хорошую.

– По словам Рикассо, из лаборатории удалось спасти больше, чем он рассчитывал. Часть сыворотки-пятнадцать и запасы реагентов для ее очищения уничтожены, но могло быть еще хуже. Сыворотка-шестнадцать потеряна почти полностью, но тут как посмотреть: без боргов работать над ней все равно невозможно.

– Что с боргами?

– Найдены и нейтрализованы. Шторм, который спровоцировала Нимча, не пощадил ни одного из них. Но если Рикассо нужно больше той сыворотки, придется начинать с нуля.

– По крайней мере, у нас есть сыворотка-пятнадцать. Сколько ее осталось с учетом бутылей, которые я переправил сюда?

– Две трети того, что было. Мы спасем меньше клиношников, чем рассчитывали, но все могло кончиться хуже.

– Да, наверное, – отозвался Кильон. – Будь это случайностью, я вообще не роптал бы. Но потери препарата можно было избежать. Спата и его сторонники должны за это поплатиться.

– Плавно подводишь к смертной казни? – ухмыльнулась Куртана.

– Об этом я не говорил. Но Спата должен понести наказание за гибель жителей Клинка, которых мы не спасем, а не только за ройщиков, убитых боргами. Кстати, сколько погибших в итоге?

– Четверо. Обнаружены еще два трупа, оба с недостающими органами. При поисках едва не погиб еще один ройщик, просто потому, что ползать по техотсекам корабля опасно.

– Четверо погибли, чтобы доказать правоту Рикассо.

– Спату призовут к ответу, уверяю тебя. Фотопластинки однозначно показывают, что он был в лаборатории. Твоя невиновность вне сомнений.

– Как и моя истинная сущность, да? Или Нимчи?

– Ройщикам о вас известно. Большинство принимает вас или примет, дай срок. Терпение, Кильон, они же только люди.

– Вы говорили еще про не очень хорошую новость.

Куртана изменилась в лице, словно до сих пор запрещала себе думать о неприятном.

– Наверное, вариантов тут не было. При иных обстоятельствах Рикассо расформировал бы экипажи оппозиционеров и посадил бы на их корабли своих сторонников. Однако, поступи он так сейчас, проблема решилась бы лишь временно. Спату и его ближайшее окружение он вычислил, но кто знает, сколько еще среди нас затаившихся врагов, дожидающихся новой возможности восстать? Напасть мне представляется вроде лакмусовой бумажки. Если ты с Рикассо, то полетишь за ним через пустошь, и будь что будет. А если нет… – Куртана осеклась, будто в горле что-то застряло, но потом взяла себя в руки. – Рикассо позволил им лететь прочь, и как минимум двадцать капитанов уже приготовились. Если не желают следовать за нами, то могут забрать корабли с горючим, оружием, едой и медикаментами, которые есть на борту, и отправиться куда угодно, лишь бы Рою не мешали. Иными словами, Рикассо не желает их больше видеть. Если увидит, Рой откроет по ним огонь.

Кильон представил, как эти прекрасные, нарядные корабли раздирают друг друга, словно каннибалы-борги.

– Дело настолько серьезное?

– Клинок предал нас в лихую годину, а сейчас Рой предает себя. Пожалуй, это еще хуже. Да, точно, и никаких «пожалуй». Как подумаю об этом, кровь закипает.

– Помнится, когда заговорили о полете над Напастью, вы, Куртана, не радовались и в ладоши не хлопали, – заметил Кильон.

– Верно, не хлопала. Но в итоге лететь согласилась. – Куртана разблокировала штурвал, чтобы еще раз скорректировать курс корабля. – В этом разница. Я согласилась. И доведу миссию до гребаного конца.

– Да будет так, – вставила Мерока.

На рассвете солнечные лучи озарили лишь несколько облаков на горизонте. Ни гор, ни холмов – ничего, указывающего, что за ночь Рой пролетел более сотни лиг. Корабли словно зависли в воздухе и лишь сейчас полетели дальше. Если бы не сообщения авиаторов, Кильон вряд ли смог бы поверить, что «Репейница» не отстает от графика. На большой карте, корректируемой по мере продвижения, синяя линия демонстрировала расстояние, покрытое на сегодняшний день. По обеим сторонам линии нанесли россыпь наземных ориентиров, но в самом широком месте они занимали не больше пятнадцати лиг местности. В первую очередь, это показывало, что к возвращению в Глушь авиаторы увидят лишь крохотный кусок Напасти.

Рой продвигался вперед, это сомнений не вызывало. Почти полпути они преодолели без происшествий, и особых причин для беспокойства, как с технической, так и с медицинской точек зрения, не наблюдалось. «Репейница» и другие корабли радовали исправностью, авиаторы и гражданские лица – хорошим самочувствием; случаи зонального недомогания, о которых сообщали Кильону, вполне можно было объяснить психосоматикой. Кильон чувствовал, что и у него самого симптомы недомогания постепенно отступают, а перелет Напасти уже не кажется фантастикой. В конце концов, это лишь территория.

Кильон вернулся с балкона в гондолу. Вооружившись биноклем, он разглядывал Рой – старательно пересчитывал корабли.

– Оппозиционеры до сих пор с нами, – объявил он. – Либо это так, либо я плохо считаю.