Воин жив - Розенберг Джоэл - Страница 5

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая

– Мам… – Джейсон взял ее руки в свои, на миг поразившись – как слабо она сопротивляется. – Прошу тебя. Мы – все мы – видели взрыв. Уолтер и Ахира остались там. Он не мог пережить взрыва, но если бы пережил – эта парочка уже привезла бы его сюда.

Что с Уолтером Словотским и гномом – по-прежнему оставалось тайной. Они не давали о себе знать – ни слова, ни знака. До Холтунбима им за это время, ясное дело, не добраться – но вот до Эвенора они добраться могли бы уже вполне, даже если бы плыли на мелских каноэ или, избрав путь по суше, переходили горы.

Так где же они? Вопрос важен, ибо они живы. Отец же – мертв.

– И все же я не отступлюсь. Пока не обнаружу тела – или не увижу его.

Но его разнесло на клочки, подумал Джейсон. Он не мог сказать этого – сказать своей матери, вдове своего отца.

– Твое заклятие не сможет распознать… того, что от него осталось. Оставь это, матушка, переоденься, отдохни и умойся. Вечером совет, и ты… – Он не договорил.

И ты должна выглядеть живой, собирался сказать он. Но он не мог заставить себя произнести это вслух. Порой бывает правильней недоговорить.

– Матушка… Ты же знаешь – он мертв. Есть еще одно доказательство – то, которое неизвестно другим.

– Да? – Голос ее, обычно – теплое контральто, дрожал и похрипывал.

– Папа любил тебя. Будь он жив – ничто не удержало бы его вдали от тебя.

Ее нижняя губа дрогнула.

– Он мне ни словечка не передал. На прощание…

– Ему это было не нужно. Он все сказал Тэннети. – Глаза Джейсона наполнили слезы. – Что он мог просить нас передать тебе? Что он любил тебя? Матушка, неужели ты не знала этого?

Она отвернулась. Плечи ее тряслись.

«Прошу тебя. Джейсон прав. Мы должны жить дальше, Андреа. Все мы».

Не сразу, но она перестала плакать, задышала ровней. Глубокий прерывистый вздох – и она обернулась. Вытерла лицо рукавом.

– Просто позвольте мне попытаться еще. Пожалуйста.

– Нет. Есть дела, которые необходимо сделать, а тебе надо привести себя…

На миг на губах ее мелькнула прежняя улыбка.

– В надлежащий вид? Не выглядеть старой ведьмой?

Чуть-чуть оттолкнув сына, она повела перед собой руками и пробормотала слова, которые забылись, едва будучи произнесены.

Она изменилась.

Морщины на ее щеках разгладились, глаза высохли, мешки под ними исчезли. Спутанные, немытые волосы засияли ровным чистым блеском; изможденное тело помолодело, грудь поднялась, спина распрямилась – и вот уже она точно такая же, какою была всегда.

– Я так и думала, что ты делаешь именно это, – раздался из мрака спокойный голос Дории Перлштейн. Она отбросила занавес и встала рядом с Джейсоном. – Носишь личину.

Впервые Дория не выглядела младше матери – нет, она казалась старше Андреа. Казалась не согбенной годами, но придавленной бременем знаний.

– Сними ее, Андреа, – потребовала Дория, сглотнув слюну. – Или это сделаю я.

Потеряв свою сущность целительницы, Дория вместе с ней потеряла и возможность восполнять заклинания. Все, что остались ей – и все, что у нее будут отныне и впредь, – это те, что у нее в голове. Разумеется, сколько их и какие они – оставалось тайной. Но они были невосполнимы.

– А какой смысл? – возразила Андреа. Голос ее, низкий и мелодичный, будто пришел из Джейсонова детства. – Личина помогает не хуже других средств, а может – и лучше.

– Чушь. Она не делает тебя здоровой – просто дает возможность здоровой выглядеть, так это на самом деле или нет. И все. Все равно что косметику наложить – помнишь еще?

– Терпеть не могу косметику. У меня на нее жуткая аллергия.

Дория снова улыбнулась.

– Даже и не будь ее у тебя, все равно злоупотреблять этим глупо. Это ничего не дает – только раскрашивает. – Она взяла Андреа за руку. – Снимай ее – сейчас же. Можно надеть личину, если нужно, но лишь чтобы выглядеть хуже. Никогда не скрывай, что с тобой происходит. Джейсон, возьми ее за другую руку.

Он сделал, что сказано – рука казалась округлой и полной, но вот мать прошептала тут же истаявшие в воздухе слова… … и рука словно усохла.

– Ты обманывала и себя, и нас всех. – Дория цокнула языком. – От тебя же остались кожа да кости. Попробуем снова наполнить их плотью – идет?

Андреа слабо усмехнулась.

– Считаешь себя специалисткой?

Ответная улыбка Дории была твердой.

– Я должна была стать домашним врачом, помнишь? Лелеяла материнские инстинкты, как говаривал Уолтер, когда ему надоедало выслушивать мамочкины советы… Ну, а сейчас мамочка нужна тебе. На самом деле с тобой ничего страшного – ничего такого, чему не могли бы помочь хорошее питание, упражнения и отдых. А сюда дорогу забудь, поняла?

– Нет! – вспыхнула Андреа. – Я должна хотя бы пытаться. Должна отыскать его, если он жив, если…

Дория вздохнула.

– Он мертв, Андреа. Постарайся принять это… Пойдем завтракать. А потом – посмотрим, кто из нас способен гулять дольше. Потом – спать, а потом – опять еда и прогулки. – Она опять улыбнулась. – Пока ты на самом деле не станешь такой, какой делала тебя личина.

– Ты забыла, – покачал головой Джейсон. – Сегодня вечером – совет.

Дория зыркнула на него:

– Значит, вести его придется вам с Томеном. А твоя мать отправится в постель. Ясно?

«У меня два послания. Одно – от твоей матери: «Я спущусь на совет; не волнуйся». И она намерена это сделать. Второе – от Дории: «Черта с два она спустится. Черта с два я ее пущу. Действуй так, словно никого, кроме тебя, нет». Но она не уверена в своих словах».

«А что скажешь ты?»

«На сей раз я на стороне Дории. Нам давно пора выяснить, можете ли вы с Томеном управляться одни. Вот мы это и выясним – сегодня на совете».

Джейсон Куллинан в одиночестве сидел в Большом зале Бимстренского замка и оглядывал его так, будто видел впервые.

Так оно и было – в определенном смысле. Отсюда он не видел его никогда. Он должен был сидеть за столом на месте Отца – но со времени возвращения Джейсона парадных обедов в замке не было.

Джейсон подошел к длинному дубовому столу, сел на свое собственное – прежнее – место по левую руку от места Отца, пробежал пальцами по темной истертой, исцарапанной столешнице. Потер небольшую выбоинку – все, что осталось от основательного пореза. Прорезь эту прокорябал когда-то сам Джейсон во время донельзя скучного официального обеда – пока отец не заметил, чем он занят. Отец мягко, как всегда, отобрал у него нож и вздохнул – с глубоким разочарованием. Другой отец выпорол бы сынка, но Карл Куллинан считал это неправильным.

Тот, кто сделал жестокость своей профессией, не должен быть жесток со своими, говорил он.

Вот и тогда – Карл Куллинан просто вздохнул и, вдруг словно бы постарев, отпустил всех, кроме Джейсона. Они вместе отправились к столяру, взяли напильник, шкурку, щетки и лак. Так же вместе они загладили порез, залакировали его, потом вымыли и отнесли назад инструменты. И все это время Карл выглядел старым и будто потерпевшим поражение.

Джейсон предпочел бы, чтобы его выпороли.

Отец Микина порол того постоянно.

Джейсон тряхнул головой. Это ему еще предстоит – встретиться лицом к лицу с Микином и со всем отрядом Даэррина. Теперь он мог это сделать. Да, он бежал, как трус, но потом выследил и убил Армина, как его отец убил Арминова отца.

Сколько всего оставалось несделанным – а тут еще этот чертов совет!

Я не знаю, как с этим справляться. Что ж – надо будет научиться… Но то, что он вообще должен учиться этому, неправильно само по себе.

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая