Воин жив - Розенберг Джоэл - Страница 17

• Предыдущая
• 17/46
• Следующая

– Ну и вонища! – Гном с шумом втянул носом воздух. – Работорговой гильдии форма ни к чему – от них и так за версту разит.

В зале стало вдруг очень тихо. Крестьяне за одним из дальних столов переглянулись, и, бросив недоеденный хлеб и недопитое пиво, потянулись к двери.

Один из работорговцев медленно, осторожно положил руку на меч – на предостерегающий жест Аскланца он внимания не обратил, и выпустил рукоять, лишь когда его товарищ дважды быстро мотнул головой.

Не отрывая от работорговцев взгляда, Даэррин опустился за ближайший стол.

Хозяин – толстяк с обычным для любителя пива брюхом и большими руками – подскочил к гному, вытирая руки о фартук.

– Пиво? Или пиво и ужин?

– Только эль, – произнес Даэррин. – Четыре кружки. Аррикен – иди, помоги там.

– Это ни к чему. – Аскланц сел рядом, за спиной гнома. Он не подал своим никакого знака – но шестерка разбрелась по зале: двое устроились в ближнем углу, двое – у дверей кухни, а последняя парочка встала прямо рядом с работорговцами, у дальней стены залы.

– Может, и ни к чему, – не оборачиваясь, ответил Даэррин. Но Аррикену он ничего не сказал, и тот, нырнув следом за хозяином в кухню, вернулся с четырьмя кружками, каждая с шапкой пены. Отпив из каждой по очереди, он поставил первую перед Даэррином, вторую – перед Микином, третью – перед Джейсоном, а последнюю оставил себе.

– Пей, Тарен, – сказал он. – Если дела пойдут плохо, ты по крайней мере сдохнешь с пивком в брюхе. – Он уселся напротив гнома и шумно отхлебнул из кружки, марая губы и бороду пеной.

Все молчали. Наконец один из работорговцев встал. Даэррин чуть заметно качнул головой – и Микин, готовый, казалось, перемахнуть стол, осел назад. Он взял себя в руки, но ровно до той же степени, в какой держал себя в руках Джейсон: чуть-чуть.

Джейсону все это не нравилось. Работорговцы вообще-то зло – Армин, тот просто был воплощенная жестокость, – но этот никак не был похож на воплощение зла. Просто парень лет двадцати в рубахе, штанах и куртке, какие носили по всему Эрену. Меч его висел на поясе, ножны укреплены так, чтобы удобно было вытаскивать его наискосок.

Лицо его вовсе не походило на череп, глаза не были пустыми провалами. Обычный парень с каштановыми волосами и, быть может, чуть слишком игривой улыбкой на широком лице. Но улыбка была едва видной.

– Привет, – сказал он и плюхнулся на табурет, обеими руками держа кружку. – Биллем, старший подмастерье Работорговой гильдии. А вы?

– Аррикен, налетчик.

– Тарен, налетчик.

– Смерть, – прошипел Микин каким-то неузнаваемым голосом.

– Микин! – негромко рявкнул Даэррин. – Та хават.

– Я твоя смерть, – повторил Микин. Он натянуто улыбнулся – улыбкой, что не отразилась в глазах. – Я – то, что видишь перед концом. – Шепот был ласковым, почти нежным.

Еще ребенком Микин – и его родители – попал в лапы работорговцам. Он сам и его отец были освобождены летучим отрядом Карла Куллинана. О матери никто никогда больше не слышал.

– Микин, – повторил гном. – Та хават, я сказал. Мы просто ставим последнюю точку, – продолжал он по-английски, – а не нарываемся на неприятности. Уймись, малыш.

Микин будто не слышал.

– Помни обо мне, – прошептал он. – Всегда помни.

Джейсон ощутил во рту металлический привкус: вкус крови, вкус страха. «Эллегон!»

Ответа не было.

Аскланц трижды хлопнул в ладоши:

– Довольно. Мы не допустим здесь драк. – Он кивнул одному из своих людей, тот сунул в рот пальцы и испустил переливчатый свист; снаружи ответили тем же.

Джейсон, Даэррин, Микин и Аррикен внезапно оказались окружены дюжиной солдат с мечами наголо; в глубине залы точно так же окружили работорговцев.

– Энкиар нейтрален, – проговорил Аскланц. – И Энкиар останется и нейтральным, и мирным – даже если мне придется казнить тысячу налетчиков и работорговцев. Властью, данной мне князем Гиреном, я повелеваю вам покинуть город. Даэррин, ты и твои люди выедете завтра по дороге на Приют. Биллем, ты передашь мастеру Лифежу, что вы должны уехать завтра. Направитесь в Кхар.

– Мы так и собирались, – сказал Биллем. – Так и собирались.

Солдаты начали теснить Даэррина и его отряд к выходу; другие стражники подталкивали работорговцев к задней двери.

И тогда из темноты залы донесся негромкий выкрик.

– Воин жив! – раздалось оттуда. – Воин жив!..

Джейсон не смог разглядеть, кто сказал это, зато заметил выражение лица Биллема, прежде чем солдаты выпихнули его из дверей.

Лицо работорговца было белым.

Воин жив? Что это значит? И почему это так напугало работорговцев?

– Вы уедете на рассвете, – сказал Аскланц. – На рассвете, слышите?

– Слышим, – откликнулся Даэррин. – Не уверен, что мы всё поняли, но мы слышим.

«Врагов не наблюдается. Снижаюсь». Спускаясь кругами, Эллегон падал с предвечернего неба. Ветер, поднятый мощными, быстрыми ударами его крыльев, заставил коней попятиться и тревожно заржать и разметал по траве искры угасающего костра.

Так бывало не раз, и полдюжины Даэрриновых часовых были уже наготове: пятеро затоптали искры, шестой держал бадью – чтобы наверняка.

Дюжина энкиарских стражников оказалась отлично вымуштрована: хотя некоторые кони плясали и взбрыкивали, ни один всадник не позволил своему коню понести. Нейтралитет Энкиара, очевидно, распространялся и на дружественных драконов.

«Верю, пока у них на стрелах нет „драконьего рока“, – мрачно заметил Эллегон.

«Я полагал – ты их просветил».

«Думай что хочешь. Я же могу только сказать, что никто из них не знает, что стрелы отравлены. Сомневаюсь, что мне будет какой-то прок от того, что стрелы смазали, не поставив в известность стрелков. Давайте-ка взлетать. Быстрее».

Дарайн уже подтянул драконову сбрую и теперь подсадил на седла сперва Эйю, потом Брена Адахана. «Я сейчас».

Пока другие усаживались, Джейсон улучил момент перекинуться словечком с Даэррином.

– Что там насчет воина, который жив?

– Кто знает? – Гном пожал плечами. – Не бери в голову. Может, их пуганул какой-то одиночка – они ведь последние годы шарахаются от собственной тени. Но ежели так – то рано или поздно, а объявится он в Приюте непременно.

Микин повел его коня прочь.

– Я ничего об этом не знаю. Может, послать кого по их следу да выяснить – что скажешь?

Гном покачал головой:

– Нет. Нет, и все. Там добрая сотня работорговцев, так что нам эти заморочки ни к чему.

– Тогда пошли меня одного, – сказал Микин. Голос его звучал как-то странно, были в нем нотки и решимости, и страха. – Я просто должен…

– Нет, – отрезал гном. – За последние годы мерзавцы кое-чему научились. Наверняка выставят позади себя сторожевой кордон.

– Тогда давай обрядим меня бродячим мастеровым – инструмент для странствующего кузнеца у нас есть…

– Черт, Микин, мы ж обсуждали это десятидневье назад, и ты сам сказал – инструменты почти негодны, так что ж…

– Микин, – спросил Джейсон, – в чем дело? – Сперва он подумал, что Микин просто хочет разыграть работорговца, но тут было что-то другое.

– Я вспомнил голос. Это был его голос. Когда нас продавали. Я слышал голос.

Гном фыркнул.

– Не может он быть тем самым. Это ж было лет двадцать назад. А парень немногим старше тебя.

– Тогда это его брат, или сын, или какой-нибудь чертов родич, или просто ублюдок с похожим голосом… – Микин сжал кулаки. – Но он мой. Слышишь, Даэррин? Мой. Ты прав: отряд за ними пускать нельзя. А одного меня – можно.

• Предыдущая
• 17/46
• Следующая