Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж - Страница 61

– Я полагаю, что напал на след.

Мегрэ равнодушно взглянул на подчиненного. Вид у него по-прежнему был мрачным.

– Прежде всего я хочу сообщить вам, что контора «Жебер и Башелье», в которой работает наша малышка, занимается взиманием долгов по распискам. Не слишком-то солидная фирма. На самом деле они почти задаром выкупают долговые расписки, по которым кредиторы уже отчаялись что-либо получить, и трясут должников. Не столько конторская работа, сколько постоянное посещение «клиентов». Поэтому мадемуазель Турэ бывает на улице Риволи лишь утром, а после полудня ходит по домам.

– Понимаю.

– В основном это простые люди. Те, кто позволяют себя запугать и заканчивают тем, что выкладывают денежки. Я не видел ее начальства. Я ждал снаружи, у входа, старался, чтобы Моника меня не заметила. В полдень по секрету переговорил с ее коллегой, дамой не первой молодости, которая, судя по всему, недолюбливает мадемуазель Турэ.

– Каков результат?

– У нашей Моники есть парень.

– Ты узнал имя?

– Именно к этому я и веду, патрон. Они познакомились приблизительно четыре месяца тому назад, и теперь каждый день вместе обедают в дешевом ресторане на бульваре Севастополь. Он еще совсем молод, ему едва исполнилось девятнадцать. Работает продавцом в большом книжном магазине на бульваре Сен-Мишель.

Мегрэ перебирал курительные трубки, разложенные на столе; не закончив курить первую, принялся набивать вторую.

– Парня зовут Альбер Жорис. Я хотел посмотреть, как он выглядит, поэтому направился к ресторанчику. Там оказалась такая сутолока! Наконец-то я обнаружил Монику, но она сидела за столиком в полном одиночестве. Тогда я устроился в дальнем углу (надо отметить, там отвратительно кормят). Девушка явно нервничала и постоянно поглядывала в сторону двери.

– Он не пришел?

– Нет. Она растягивала трапезу так долго, как только могла. В подобных заведениях обслуживают очень быстро и не любят, когда посетители засиживаются. В конце концов она была вынуждена выйти из ресторана, но еще около четверти часа бродила по улице неподалеку.

– А потом?

– Она направилась к бульвару Сен-Мишель и была настолько озабочена, что не заметила меня, когда я пошел следом. Вы должны помнить этот магазин, он расположен на углу улицы, а коробки с книгами стоят прямо на тротуаре.

– Да, я помню.

– Девушка вошла внутрь, обратилась к одному из продавцов, который отослал ее к кассе. Я мог видеть, как Моника что-то спрашивает, и вид у нее при этом был разочарованный. В конечном итоге она ушла.

– Ты не последовал за ней?

– Я подумал, что следует заняться молодым человеком. Я вошел в книжный магазин и, в свою очередь, спросил у заведующего, знает ли он некоего Альбера Жориса. Он ответил, что знает, но тот работает только по утрам. Я удивился, и тогда заведующий объяснил мне, что они часто нанимают студентов, которые не могут трудиться полный рабочий день.

– Жорис оказался студентом?

– Подождите. Я решил узнать, как долго он работает в книжном магазине. Пришлось сверяться с документами. Парень поступил на службу немногим больше года назад. Вначале он трудился весь день. Затем, приблизительно три месяца тому, сообщил, что намерен заняться изучением права, поэтому будет приходить только утром.

– Ты раздобыл его адрес?

– Он живет вместе с родителями на авеню Шатийон, почти напротив церкви Монруж. Я еще не закончил. Сегодня Альбер Жорис не появлялся на бульваре Сен-Мишель. Прежде с ним такое случалось всего дважды или трижды, и каждый раз он звонил, чтобы предупредить. Сегодня он этого не сделал.

– А вчера он работал?

– Да. Я подумал, что вас это заинтересует, взял такси и поехал на авеню Шатийон. Его родители выглядят достойными людьми, живут в очень чистой квартире на четвертом этаже. Когда я пришел, его мать гладила белье.

– Ты сообщил, что служишь в полиции?

– Нет. Я представился приятелем их сына и сказал, что мне срочно надо его увидеть…

– И она послала тебя в книжный магазин?

– Вы угадали. Она ничего не подозревает. Альбер ушел из дома утром, как обычно, в четверть девятого. Она никогда ничего не слышала ни о каких занятиях юриспруденцией. Ее муж – простой служащий на фирме, торгующей тканями, которая расположена на улице Виктуар. Они не настолько богаты, чтобы оплачивать учебу сына.

– И как же ты поступил?

– Я сказал, что, по всей видимости, мне нужен совершенно другой Жорис. Спросил у хозяйки дома, есть ли у нее фотография сына. Она продемонстрировала мне одну, стоящую на буфете в столовой. Хорошая женщина, ничего не заподозрила. Все, что ее волновало, – это как бы не остыл утюг или не сгорело белье. Я продолжал заговаривать ей зубы…

Мегрэ ничего не сказал, не проявил никакого энтузиазма. Сразу чувствовалось, что Сантони – новичок в бригаде. Все, о чем он говорил, и даже его тон, нисколечко не вязалось с характером Мегрэ и его сотрудников.

– Уходя, я постарался сделать так, чтобы она ничего не заметила…

Комиссар протянул руку.

– Давай.

Черт возьми, он отлично знал, что Сантони стащил фотографию. На снимке был запечатлен худой, нервный молодой человек с длинными волосами. Среди женщин такие слывут красавцами и отлично это осознают.

– Это все?

– Поглядим, вернется ли он сегодня вечером домой?

Мегрэ вздохнул:

– Да, поглядим.

– Вы недовольны?

– Доволен.

Зачем что-то говорить? Сантони вел себя точно так, как и все остальные. Когда инспектор переходит из одной бригады в другую, всегда случается одно и то же.

– Я не стал следить за девушкой, потому что знаю, где ее найти. Каждый день в половине шестого или самое позднее без четверти шесть она возвращается в контору, чтобы сдать собранные суммы и составить отчет. Может быть, вы хотите, чтобы я отправился туда?

Мегрэ колебался; он чуть было не сказал подчиненному, чтобы тот вообще больше ничем не занимался. Но комиссар понимал, что это будет несправедливо, ведь инспектор старался изо всех сил.

– Убедись, что она вернулась в контору, а затем села в поезд.

– Возможно, ее возлюбленный к ней присоединится?

– Возможно. Когда он обычно возвращается домой к родителям?

– Они ужинают в семь часов вечера. В это время он всегда бывает дома, даже если потом ему случается уйти.

– Полагаю, у них нет телефона?

– Нет.

– У консьержки тоже?

– Не думаю. Этот дом не производит впечатления телефонизированного здания. Но я сейчас уточню.

Сантони взял справочник.

– Отправляйся туда после половины восьмого и расспроси консьержку. Фотографию оставь мне.

Уж коли Сантони взял снимок, то его следовало сохранить. Он еще мог пригодиться.

– Вы будете в своем кабинете?

– Я не знаю, где буду, но ты оставайся в контакте с набережной Орфевр.

– А чем мне сейчас заняться? У меня еще почти два часа до того, как Моника появится на улице Риволи.

– Спустись в бригаду, занимающуюся меблированными комнатами. Возможно, у них имеется карточка с именем Луи Турэ.

– Вы думаете, что он снимал комнату в городе?

– А как ты считаешь, где он оставлял желтые ботинки и разноцветный галстук, прежде чем вернуться домой?

– Вы правы.

Два часа тому назад фотография месье Луи появилась в послеобеденных газетах. Это был небольшой снимок, размещенный в углу страницы с пометкой:

«Луи Турэ, убит вчера после полудня в тупике близ бульвара Сен-Мартен. Полиция идет по следу».

Это не соответствовало действительности, но газетчики всегда добавляют подобную фразу. Самое странное заключалось в том, что до сих пор в кабинете комиссара не раздалось ни единого телефонного звонка по этому поводу. А в глубине души Мегрэ надеялся именно на это, из-за чего вернулся на набережную Орфевр и теперь убивал время, заканчивая текущие дела.

Почти всегда в подобных случаях люди считают (порой ошибочно, порой – нет), что опознали жертву. Или же что они видели подозрительную личность, бродившую вокруг места преступления. Большая часть подобных утверждений не выдерживает проверки. Но иногда случается, что именно благодаря им удается установить истину.