Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж - Страница 25

Второй акт: все там же, в Алжире. Самюэль приговорен к смертной казни. По совету сына он симулирует менингит, и Мейер-младший помогает ему скрыться. Был ли тот, кого похоронили вместо Мейера-отца, трупом еще до пожара? Мы никогда не узнаем этого.

Мейер-младший, известный теперь под именем доктора Риво, не из тех людей, которым нужно исповедоваться. Это сильная, самодостаточная личность с острым умом и серьезными амбициями. Он знает себе цену и стремится полностью использовать открывающиеся перед ним возможности… Единственная слабость: он влюбляется в девушку с плохим здоровьем и женится на ней. Вскоре наступает разочарование, она больше не интересует его…

Прокурор слушал молча. Эта часть рассказа комиссара не представляла для него особого интереса. Он ожидал продолжения, чувствуя, как где-то глубоко в нем начинает шевелиться страх.

– Мейер, превратившийся в Риво, отправляет своего отца в Америку, а сам устраивается в Бержераке с женой и свояченицей. Теща получает квартиру в соседнем Бордо.

Разумеется, затем происходит то, что должно было произойти… Девушка, оказавшаяся с ним под одной крышей, сначала раздражает его, потом пробуждает в нем интерес к себе и, наконец, соблазняет его… Теперь третий акт драмы. К этому времени прокурор Республики с помощью пока еще не известных мне ухищрений узнает правду о докторе Риво… Это так?

Господин Дюурсо подтвердил без малейших колебаний:

– Да, это так.

– Значит, нужно заставить его замолчать… Риво выясняет, что у прокурора есть довольно безобидная слабость: эротическая литература, для которой применяется расплывчатое определение «издание для библиофилов».

Это увлечение старых холостяков с неограниченными финансовыми возможностями, для которых простое коллекционирование почтовых марок кажется слишком пресным…

Риво пользуется полученными сведениями: он представляет вам свояченицу как опытную секретаршу, она помогает вам в работе с документами и постепенно заставляет вас начать ухаживать за ней…

Извините меня, господин прокурор, но это так просто. Более сложным мне кажется другое: Франсуаза беременна… И она должна убедить вас, что это ваш ребенок, чтобы вы стали полностью послушным.

Риво не хочет в очередной раз обращаться в бегство, менять фамилию, добиваться положения в обществе. Ведь он уже завоевал известность, его ждет блестящая карьера…

План Франсуазы удался. И после того, как она призналась вам, что ждет ребенка, из вас можно вить веревки… Отныне вы никогда не сможете перечить ей! Вы на крючке! Затем – тайные роды в Бордо у Жозефины Босолей, куда вы потом часто приезжаете, чтобы повидаться с ребенком, которого считаете своей дочерью.

– Но ведь это мне сказала сама Жозефина…

Мегрэ старается не встречаться взглядом с прокурором.

– Теперь вы понимаете? Риво – это карьерист, сверхчеловек! Он не желает, чтобы прошлое отравляло ему жизнь! И он действительно любит Франсуазу! Однако стремление спасти будущее оказывается сильнее, и он соглашается, чтобы она – по крайней мере еще раз – снова оказалась с вами… Вот единственный вопрос, который я хотел бы задать вам. Это было один раз?

– Да, только один раз.

– Потом она бросила вас, не так ли?

– Под разными предлогами… Говорила, что ей стыдно…

– Это не так! Просто она любила Риво! Она уступила вам только ради его спасения…

Мегрэ старается не смотреть в сторону собеседника. Он уставился на камин, где пылают три больших полена.

– Вы были убеждены, что это ваш ребенок. И теперь были вынуждены молчать! Вас принимали на вилле Риво. Вы ездили в Бордо, чтобы повидать вашу дочь… Приближалась развязка драмы. В Америке Самюэль – наш Самюэль из Польши и из Алжира – окончательно свихнулся… Он напал на двух женщин возле Чикаго и убил их, вонзив иглу в сердце. Я нашел в архивах сведения об этом. Его начинают разыскивать, и он перебирается во Францию… У него кончаются деньги. Он приезжает в Бержерак, где ему дают деньги с условием, что он снова исчезнет… Но наступает очередной кризис, очередное преступление… Все тот же сценарий: сначала удушение, потом игла… Это было в лесу у Мулэн-Неф, по дороге от виллы доктора к вокзалу… Вы знали тогда правду о происходящем?

– Нет, клянусь вам!

– Он возвращается. Он продолжает… В третий раз покушение ему не удается… Но каждый раз доктор Риво дает ему денег в надежде, что он больше не появится. Он не может положить отца в больницу и тем более не может позволить его арестовать…

– Я говорил ему, что с этим должно быть покончено!

– Вот именно! И он принимает соответствующие меры. Самюэль звонит ему. Сын говорит, что тот должен спрыгнуть с поезда, немного не доезжая до станции…

Прокурор, смертельно бледный, оцепенел, будучи не в состоянии ни шевельнуться, ни произнести хотя бы слово.

– И все заканчивается! Риво убивает отца! Он не выносит тех, кто оказался между ним и блестящим будущим, для которого он был, по его мнению, создан… Даже свою жену, которую намеревался рано или поздно отправить в мир иной. Ведь он любил Франсуазу, от которой у него была дочь. Эта дочь…

– Перестаньте!

Мегрэ встал с таким видом, словно закончился обычный визит к знакомому.

– Что же, это все, господин прокурор.

– Но…

– Это были две яркие личности, понимаете? Они не могли примириться с возникшим перед ними препятствием! У Риво была нужная ему женщина – Франсуаза, которая ради него пошла на связь с вами…

Он говорил сейчас с несчастным человеком, потерявшим способность реагировать на что бы то ни было.

– Теперь влюбленные мертвы. Осталась женщина, не слишком интеллигентная и ни для кого не представляющая опасности – это мадам Риво, которая будет получать пенсию… Скорее всего, она поселится в Бордо вместе с матерью или где-нибудь в другом месте… Эти двое точно будут молчать.

Он взял со стула шляпу.

– Мне пора возвращаться в Париж. Мой отпуск закончился…

Он подошел к книжным шкафам, потом обернулся и протянул руку прокурору.

– Прощайте, господин прокурор…

И когда собеседник кинулся к нему с благодарностью, грозившей превратиться в поток бессвязных слов, он остановил его:

– Забудем прошлое!

Мегрэ прошел к выходу вслед за лакеем в полосатом жилете и очутился на площади, залитой солнцем. Он не без труда добрался до гостиницы и обратился к встретившему его хозяину:

– Сегодня наконец трюфели и местная гусиная печенка… И счет. Мы уезжаем!

– Пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь… – считал Мегрэ.

Он не специально считал. Машинально. В голове было пусто, веки отяжелели.

– Шестьдесят один, шестьдесят два…

Время от времени он поглядывал на окна. Нижняя половина окон кафе «Франция» была матовой, а сквозь верхнюю часть, где стекла были прозрачными, виднелись лишь раскачивающиеся ветви облетевших деревьев на площади. И дождь. Непрекращающийся дождь.

– Восемьдесят три, восемьдесят четыре…

Комиссар стоял посреди зала с бильярдным кием в руке, и его массивная фигура отражалась в многочисленных зеркалах, которыми были отделаны стены кафе. Месье Ле Флем, хозяин заведения, как ни в чем не бывало продолжал партию с самым непринужденным видом. Будто все идет как надо и иначе быть не может. Он то и дело переходил на другую сторону обтянутого зеленым сукном стола, склонялся над ним, выпрямлялся и провожал отсутствующим взглядом катящиеся шары.

– Сто двадцать два… Сто двадцать три…

Зал кафе был просторным. У окна сидела за шитьем немолодая служанка. И все. Только они трое, никого больше! Ах да, еще кошка, пригревшаяся у печки…

А на часах – всего три пополудни! А на календаре – всего тринадцатое января! Мегрэ задумчиво посмотрел на цифру «13», жирно выведенную на листке большого календаря, висевшего прямо за кассой. И длилось все это уже три месяца! И…