Обещание весны - Бэлоу Мэри - Страница 37

• Предыдущая
• 37/45
• Следующая

— Я совершила в жизни много ошибок, но многое искупила и еще многое искуплю. Самое трудное простить кого-то за смерть, мне было дано и это. Вчера я отвела папу на могилу брата, и он сказал, что после их ссоры любил Пола сильнее, чем когда-либо раньше. В конце концов, вероятно, в их ссоре было и что-то хорошее. И я простила себя наконец за Джереми. Я совершила ошибку, сойдясь с тобой, Гарет, но мой сын не был ошибкой. Оглядываясь назад, я понимаю, Перри был прав, когда сказал однажды, что нет ошибки в том, чтобы дать человеку жизнь. Я была преданной матерью своему сыну. И не пренебрегала им никогда. Вполне допустимо было оставить его под присмотром гувернантки. Доверяла же ей Этель своих детей. Мне не в чем себя упрекать. Он жил счастливой жизнью, поскольку это зависело от меня. Я простила себя.

— Этот ребенок — часть моего существа, — перебил ее Гарет. — Вместо него ты можешь любить меня. Всю оставшуюся жизнь.

— Нет. — Грейс покачала головой. — Я не совсем понимаю, почему ты преследуешь меня сейчас, Гарет. Ты никогда не любил меня, и я уже не молода. Думаю, это просто упрямое желание добиться своего. Вернись я домой после смерти Пола одинокой и подавленной, ты не удостоил бы меня и взглядом. Но я замужем, и в счастливом браке. Я вышла за человека, чья молодость задела твое мужское самолюбие. Полагаю, дело обстоит именно так. Но меня это ничуть не волнует. Каков бы ни был мотив, он оказался несостоятельным. Я не испытываю к тебе никаких чувств, даже ненависти.

— Ты вовсе не состоишь в счастливом браке, Грейс, — яростно процедил Гарет сквозь зубы. — С этим мальчишкой? Чушь! Ты питаешь к нему материнские чувства. Ты боишься причинить ему боль своим отъездом. Не бойся, он это переживет.

— Дольше всего я не могла простить себе того, что вышла замуж за Перри, — сказала Грейс. — Чувство вины преследовало меня почти два года. И ещё я чуть не допустила, чтобы ты воспользовался этим. Только недавно я осознала, что на самом деле не сделала ничего дурного и мне не в чем себя винить. Я люблю Перри всем сердцем, и хотя причинила ему страдание тем, что из-за чувства вины ненадолго попала под твое влияние, остаток своих дней я посвящу тому, чтобы сделать мужа счастливым. Перри женился на мне по своему желанию, не изменил своей привязанности ко мне и оставался добрым ко мне весь этот трудный год. Тебе не разрушить мой брак, Гарет, и даже не испортить его в дальнейшем. У тебя уже нет власти надо мной.

— Лгунья, Грейс. Ох, какая лгунья!

— Ты, разумеется, попытаешься убедить себя, что я неправдива. Не уверена, что ты способен просто смириться с поражением, Гарет. Или я недостаточно хорошо узнала тебя за шестнадцать лет. Возможно, у тебя более сильный характер, чем я думала.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Это самое главное в моей жизни, Грейс.

— Тогда докажи это — не мешай моему счастью. — Гарет все еще держал ее за руку. Глаза его пылали.

— Я мог бы завоевать тебя, если бы захотел. Я мог бы заставить тебя признать, что ты меня любишь, Грейс. И я добьюсь этого в один прекрасный день, уверяю тебя.

Грейс покачала головой и сказала:

— Скоро подадут чай. Нам пора вернуться в дом. Я не собираюсь просить тебя сократить твое пребывание у лорда Эмберли или держаться подальше от меня, так как понимаю, что это бесполезно. Но я вот что скажу тебе напоследок: для меня уже не имеет значения, сколько раз еще ты встанешь на моем пути.

Прежде чем отпустить ее руку, Гарет пристально посмотрел ей в глаза.

— Знаешь что, Грейс? Если бы ты была такой в двадцать один год, я в конце концов плюнул бы на деньги Марти и женился бы на тебе. — Они молча пошли назад к дому.

Перигрин вышел проводить семейство Кортни. Они взяли с собой Присциллу по настоятельной просьбе Сьюзен, которая была в восторге от возможности подружиться с молодой леди. Мистер Кортни заверил Этель и Мартина, что мисс Ховард будет доставлена обратно в целости и сохранности.

Лорд Эмберли и его матушка тоже собрались уходить. Они поднялись с мест, едва их гость переступил порог гостиной вместе с Грейс.

— У вас чудесный сад, — сказал лорд Сандерсфорд.

— Сейчас я еще могла бы спокойно вынести прогулку по этому саду, — с улыбкой обратилась к Грейс леди Эмберли. — Но не ждите, чтобы я приблизилась к нему, когда расцветут все нарциссы. Или позже, летом. Зависть замучит. В саду у леди Лэмпмен по крайней мере вдвое больше цветов, чем в любом другом саду на расстоянии пяти миль, смею вас заверить, лорд Сандерсфорд.

Эдмунд обменялся рукопожатием с Перигрином и поклонился Грейс.

— Можем ли мы ждать всех вас послезавтра к обеду? — спросил он.

— Да, — улыбнулась Грейс. — Нам будет очень приятно, милорд.

Она вышла из дома вместе с мужем помахать вслед карете, которая увозила лорда Эмберли, его матушку и гостя. Но у нее и Перри не было возможности поговорить. На крыльцо вышел Мартин.

— Какие славные у тебя соседи, Перри, — сказал он.

Хорошо, что приезжали гости, думал Перри спустя несколько часов. Это побуждает включиться в течение жизни, вести разговоры, есть и вообще что-то делать.

Грейс попросила пригласить Сандерсфорда к ним домой, и Перри по мягкотелости согласился. Она предложила бывшему любовнику выйти вдвоем в сад и отсутствовала почти полчаса, в то время как ее муж сидел в гостиной и развлекал гостей приятными разговорами. Неужели он полный болван? Неужели Грейс сделала из него полного идиота?

Нет, он этому не верит. Не может поверить. Если бы настало время ее отъезда, Грейс бы сразу пришла к нему и сказала. Перри стоял у окна спальни, которой пользовался последние два месяца, и прижимался лбом к стеклу. Он переживал редкий в его жизни момент жалости к себе. И одиночества. Перри видел Грейс ежедневно, разговаривал с ней, но чувствовал себя при этом более одиноким, чем был бы, как ему казалось, даже после ее отъезда. Тогда он по крайней мере мог бы залечивать свои раны, а пока находился в ожидании получить самую тяжкую из них.

Перри обернулся на негромкий стук в дверь и потуже затянул пояс халата. Он молча наблюдал, как Грейс входит в комнату и закрывает за собой дверь.

А ведь она некрасива. Перри не помнил ее такой с того самого времени, когда Грейс жила в доме пастора. Лицо слишком узкое, глаза кажутся непропорционально большими. И немолода. Быть может, никто не назвал бы ее красивой. Но для Перри она оставалась прекраснее самой красивой розы в их саду.

На Грейс поверх ночной рубашки был наброшен белый шелковый пеньюар. Темные волосы свободно падали на спину.

— Перри, ты хочешь принять меня снова?

— Принять тебя снова? — Он был в недоумении. — Но я никогда не прогонял тебя, Грейс.

— С самого Рождества мы не были супругами. Примешь ли ты меня опять? Простишь ли меня?

— Приму ли я тебя? — Перри сдвинул брови. — Но я тебя и не отталкивал. Ты сама сказала, что между нами возникла дисгармония и ты не можешь принадлежать мне. Я не хотел навязываться тебе, Грейс.

— Я сбросила с себя власть лорда Сандерсфорда. Я не люблю его, Перри. Разлюбила еще до рождения Джереми. Но я его боялась.

— Боялась? Он угрожал тебе? Причинил боль? Почему ты ничего не сказала мне, Грейс? — Она покачала головой.

— Я боялась, что он и есть мое наказание. Мой злой рок. Я целый год была счастлива, пока не встретила его снова. И тогда я подумала, что не заслуживаю счастья, ведь в моей жизни было очень много ошибок.

— Нам всем свойственно ошибаться, — возразил Перри.

— Я понимаю. — Грейс стиснула руки. — Начинаю осознавать это. Но я не могу изменить прошлое. Я могу влиять только на настоящее и будущее. И не хочу, чтобы Гарет стал частью того и другого. Я сказала ему об этом. И еще сказала, что он может вставать на моем пути сколько угодно раз в будущем, но это уже не затронет меня. Я равнодушна к нему. У меня не осталось даже ненависти к этому человеку.

• Предыдущая
• 37/45
• Следующая