Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга II - Клэр Кассандра - Страница 15

Он лежал в мягко покачивающейся кровати. Щеку что-то покалывало. Открыв глаза, Саймон понял, что это не кровать, а куча веток и мха на какой-то подвесной площадке из тонких досок. Прямо перед глазами маячили две странные полосы темноты, мешавшие разглядеть то, что было за ними, вдалеке.

Страна фейри очень походила на болотистые равнины Девоншира – и в то же время разительно от них отличалась. Туманная дымка в отдалении слегка отливала фиолетовым – словно грозовые облака опустились совсем низко и цеплялись за землю; в глубине этих облаков угадывалось движение – непонятное, но не сулящее ничего хорошего. Листья на деревьях пожелтели и покраснели – точно как в мире простецов, – но сияли при этом ярко, как драгоценные камни. А когда ветер, пролетая, шевелил листву, Саймону явственно чудились слова, которыми обменивались между собой деревья. Вся природа здесь казалась волшебной, изменившейся до неузнаваемости.

Миг спустя Саймон осознал, что он – в клетке. В огромной деревянной клетке. Темные полосы, пересекающие поле зрения, – это ее прутья.

Больше всего его возмутило то, насколько ему это знакомо. Он вспомнил, что уже попадал в ловушки – практически точно так же. И не раз.

– Сумеречные охотники, вампиры, а теперь вот и фейри – всем не терпится засунуть меня в клетку, – вслух произнес Саймон. – Зачем я вообще так волновался об этих воспоминаниях? На что они мне сдались? Почему всегда я? Почему именно я всегда оказываюсь единственным из всех болваном, сидящим в клетке?

Собственный голос эхом отозвался в голове. Боль усилилась.

– На этот раз тебя поймал я, – произнес кто-то.

Саймон быстро выпрямился и сел, хотя от этого движения голова его чуть не взорвалась, а Волшебная страна вокруг пьяно зашаталась. По другую сторону решетки он различил ту самую фигуру в капюшоне и бесформенном плаще, за которой Джордж так отчаянно гонялся на болотах. Саймон сглотнул. Лица под капюшоном было не видно.

Внезапно воздух скрутился в вихрь, по солнцу словно скользнула чья-то тень. Прямо с чистого синего неба над головой свалился еще один фейри – только опавшие листья хрустнули под его босыми ногами. Солнечный свет ослепительно сиял на его светлых волосах, а в руке блестел длинный нож.

Первый фейри сбросил капюшон и согнулся в почтительном поклоне. Теперь Саймон смог разглядеть большие уши, слегка подкрашенные фиолетовым, словно с каждой стороны лица у него росло по баклажану, и пряди длинных белых волос, завивавшихся над этими баклажанами, словно облако.

– Что случилось, Хефейд? И почему твои штучки мешают работать тем, кто лучше тебя? Лошадь из мира простецов выскочила на тропу Дикой Охоты, – заявил новоприбывший. – Надеюсь, что этот конь не имел большого эмоционального значения для хозяина, потому что теперь это эмоциональное значение едят собаки.

У Саймона сердце кровью облилось из-за бедной лошади – но уже в следующий миг он задумался, не скормят ли собакам и его самого.

– Искренне сожалею, что помешал Дикой Охоте, – сказал первый фейри, склоняя голову еще ниже.

– И правильно делаешь, – ответил фейри из Дикой Охоты. – Те, кто пересекает тропу Дикой Охоты, всегда сильно об этом жалеют.

– Это Сумеречный охотник, – с тревогой в голосе продолжал первый. – Или, по крайней мере, один из тех детишек, что надеются ими стать. Они устроили засаду там, в мире смертных, – поджидали меня. А этот гнался за мной до самой Волшебной страны, так что он – моя законная добыча. Я вовсе не хотел помешать мешать Дикой Охоте, я ни в чем не виноват!

Саймон понял, что это описание ситуации – не совсем точное и даже оскорбительное.

– Что, правда? Ну ладно, ладно, у меня сегодня хорошее настроение, – сказал фейри с Дикой Охоты. – Извинись как следует, возьми назад свои слова о добыче – и я, так и быть, не отнесу милорду Гвину твой язык. Ты же знаешь, я немного интересуюсь Сумеречными охотниками.

– Свет не видывал сделки честнее этой, – отозвался первый фейри, словно бы торопясь произнести эти слова, и, путаясь в полах собственного плаща, бросился прочь, будто боялся, что Дикий Охотник может передумать.

Насколько Саймон понимал, ему эта перемена не сулила ничего хорошего: попал из фейского огня да в фейское полымя.

Новоприбывший выглядел совсем мальчиком – на вид ему нельзя было дать больше шестнадцати. Чуть постарше Марисоль, но младше самого Саймона. Но Саймон знал, что внешний вид фейри не имеет никакого отношения к их настоящему возрасту. У этого фейри были разные глаза: один янтарный, как бусинки смолы в темной древесине, а другой – яркий сине-зеленый, как морская вода на отмелях, когда сквозь нее льется солнечный свет. Резкий контраст его глаз и обманчиво-золотого света Волшебной страны, сочившегося сквозь листву, придавал тонкому, измазанному грязью лицу фейри зловещее выражение.

Да и в целом он выглядел угрожающе. И приближался.

– Что хочет от меня фейри из Дикой Охоты? – хрипло выдавил Саймон.

– Я никакой не фейри, – ответил мальчик со страшными глазами, заостренными ушами и листьями, запутавшимися во взлохмаченных волосах. – Я Марк Блэкторн из лос-анджелесского Института. И неважно, что они мне говорят или что со мной делают. Я все еще помню, кто я такой. Я Марк Блэкторн.

Он смотрел на Саймона с выражением жуткого голода на узком лице. Его тонкие пальцы отчаянно сжимали прутья клетки.

– Ты здесь, чтобы спасти меня? – спросил он. – Сумеречные охотники наконец-то пришли за мной?

О нет! Это брат Хелен Блэкторн, полукровка, наполовину фейри, наполовину человек, как и она сама. Тот, кто поверил, что его родные мертвы. Тот, кого забрала к себе Дикая Охота и уже никогда не вернет. Какая насмешка судьбы!

Нет, хуже. Это просто ужасно.

– Нет, – ответил Саймон. Ответил честно, потому что ложная надежда была бы самым жестоким ударом, который он мог нанести Марку Блэкторну. – Все было так, как он и сказал. Я оказался здесь случайно и попал в плен. Я – Саймон Льюис. И я… я знаю, кто ты такой и что с тобой случилось. Прости.

– А ты знаешь, когда Сумеречные охотники придут за мной? – с горячностью, от которой рвалось сердце, спросил Марк. – Я… я отправил им весточку еще во время войны. Я понимаю, что из-за Холодного Мира заключать сделки с фейри стало трудно, но они должны знать, что я верен Сумеречным охотникам и был бы для них полезен. Они должны были прийти за мной, но… но проходит неделя за неделей, а их все нет. Скажи мне, когда?

Саймон не сводил глаз с Марка; во рту у него пересохло. Не могло же пройти всего лишь несколько недель с тех пор, как Сумеречные охотники бросили его здесь! Прошел уже год с лишним.

– Они не придут, – прошептал он. – Я не был на том собрании, но мои друзья были. Они рассказали все. Конклав проголосовал. Сумеречные охотники не хотят, чтобы ты вернулся.

– Ох, – выдохнул Марк. Один-единственный еле слышный звук, но он хорошо был знаком Саймону. С таким стоном умирают живые существа.

Мальчик отвернулся, его спина выгнулась, как от удара. Саймон разглядел на его обнаженных худых руках шрамы – старые следы кнута. Сейчас Саймон не мог видеть его лица, но мальчик все равно на мгновение закрыл его ладонями, словно не мог выносить вида Волшебной страны.

Потом он обернулся и выпалил:

– А что дети?

– Какие дети? – недоуменно переспросил Саймон.

– Хелен, Джулиан, Ливия, Тиберий, Друзилла, Октавиан. И Эмма, – перечислил Марк. – Вот видишь, я не забыл! Каждую ночь, что бы ни случилось за день, как бы я ни был измучен или изранен, даже если я устал настолько, что кажется, будто сейчас умру, я все равно смотрю на звезды и даю каждой имя брата или лицо сестры. И не усну, пока не вспомню всех. Скорее звезды взорвутся и сгорят, чем я забуду их имена.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.