Тень колдуна - Асприн Роберт Линн - Страница 37

Ему пришлось держать чашу на отлете, пока он придерживал кота, чтобы тот не вылил янтарную влагу до того, как чаша коснется пола. Операция оказалась непростой: Нотабль был большим, тяжелым и рвался к пиву. Когда Ганс освободил его, он набросился на пиво, как человек, доползший до оазиса после целого дня в безводной пустыне.

Жаждущий человек, однако, не смог бы издавать таких неприлично громких булькающих звуков.

Затем Ганс бросил в наполовину опустевшую чашу кусок говяжьего языка, и кошачье мурлыканье достигло апогея.

— Ну о-очень большой кот, — сказал Глаз, облетая кота со всех сторон.

Ганс выпрямился с довольным видом и принялся рассматривать железный барьер, который запер его в лабиринте Корстика. Через две минуты чаша оказалась пустой и сухой, мясо исчезло бесследно, а Нотабль не спеша принялся вылизывать усы, мокрые и жирные, при этом отвечая на расспросы Ганса выразительными взглядами. Из этой своеобразной беседы Ганс уяснил, что Катамарка и Йоль находятся по ту сторону барьера.

— Я потрясен, — признал Блуждающий Глаз. — Этот кот далеко не глуп, что само по себе удивительно. Но все же, до чего он большой!

— Глаз? Ты, видимо, не знаешь, как поднять эту штуку, не правда ли?

— Не имею понятия. Какой большой кот! И пиво!

— У-гу. Послушай, э-э, Глаз... ты можешь пробраться через решетку?

— Да. Но своим путем, тебя я взять не могу. Ганс решил не уточнять, что означает «своим путем». Он предпочитал оставлять некоторые вещи без объяснения.

— Ну а... не согласишься ли ты пробраться туда и поискать там двоих, о которых я тебе рассказывал?

Глаз согласился, не удержавшись, однако, от прощального залпа.

— Мудрость, — саркастически бросил он, — это знать, когда послать кого-то другого в опасное место вместо себя.

«Кого-то? Ты имеешь в виду что-то», — подумал Ганс, обратив внимание на то, что сзади Глаз был либо невидимым, либо черным, как туннель, по которому тот плыл. Затем он опустился на пол и уделил Нотаблю то внимание, которого кот заслуживал. Большую рыжую голову надо было погладить и почесать с изрядным усилием, пока глаза Нотабля не зажмурились от удовольствия. Гансу всегда было интересно, какой инструмент для чесания мог показаться гигантскому зверю слишком грубым: орлиный коготь или, скажем, одна из метательных звездочек…

Через некоторое время Блуждающий Глаз вернулся. Вообще-то его не было видно, о возвращении возвестил лишь голос.

— Я нашел их. Они глубоко под землей, заблудились. Ганс мрачно кивнул.

— Тем лучше для них. Похоже, нам лучше вернуться тем путем, которым мы вышли;

— Нам?

— Нотаблю и мне. На тебя я тоже рассчитываю, друг.

— Кот задержит нас, ему будет трудно спускаться с холма.

— Нотабль. Его зовут Нотабль, Глаз. И он не задержит нас. Он поедет в седле.

— Бедный конь!

Шедоуспан остановился под деревом, чтобы извлечь остатки Корстикова клада. На этот раз хорошо вооруженная, запасшаяся едой и водой, маленькая компания, состоявшая из него. Глаза и Нотабля, открыв замаскированную дверь, вновь вошла в коридор, который вел в лабиринт.

И вновь их обступил мрак серых стен без паутины, под ногами был твердо утоптанный земляной пол. Корстик, однако, позаботился о том, чтобы тот, кто оказался в этом монотонном окружении, долго не скучал. На этот раз ловушка представляла из себя опрокинутую букву Т из тяжелых бревен, которая свешивалась с потолка, раскачиваясь, словно огромный маятник. Нижняя перекладина захватывала всю ширину прохода, со свистом проносясь в полутора футах над полом. Бревна обрушились позади Шедоуспана и Нотабля, как только они вошли в лабиринт. Глаз увидел это и, к счастью, заорал так, что буквально спас их:

— Прыгайте выше!

Нотабль, пригнувшись, обернулся, увидел летящее на него бревно и взлетел на два фута вверх. Это было необязательно: перекладина и так прошла бы над ним. Шедоуспан подпрыгнул как можно выше, не обернувшись. Рассекая воздух с громким свистом, перекладина пронеслась под ним на скорости галопирующего Железногубого. Слева от себя Ганс почувствовал ветерок от пронесшегося мимо центрального бревна.

Ганс приземлился на полусогнутые ноги, пробормотал «О, черт!» и тут же подпрыгнул вновь. Перевернутая Т пронеслась обратно, на этот раз помедленнее, глухо ударилась о потолок и застряла там. Человек и кот молча смотрели на деревянное сооружение, затаившееся наверху.

— Спасибо, Глаз. Хорошее предупреждение! Если бы ты прокричал «Берегись!» или что-то в этом роде, я бы обернулся, чтобы посмотреть, и вряд ли теперь стоял перед тобой. На этот раз Глаз обошелся без афоризмов:

— Спасибо, Ганс. Я рад, что с тобой все в порядке. Ты отличный прыгун.

Это были как раз те слова, которые сумели снять напряжение. Ганс засмеялся, присел на корточки и заговорил с Нотаблем, почесывая ему за ухом. С изрядным усилием, как любил большой кот. Он решил, что опасность позади, и можно помурлыкать. И даже подставить живот, чтобы его почесали.

— Ах ты, чертов кот, — пробормотал Ганс, подчиняясь недвусмысленному приглашению.

— Это ужасно, — сказал Глаз. — Такое большое животное валяется на спине, все четыре лапы в воздухе… Шедоуспан взглянул вверх.

— Если бы у тебя были хотя бы ноги и... я предложил бы тебе покататься на этом милом котеночке!

— Были бы у меня ноги или нет, я бы и пробовать не стал, — признался Глаз и принялся подпрыгивать вверх и вниз. Ганс тоже рассмеялся.

Они пошли дальше, осуществив то, чего Ганс никак не ожидал от себя: вновь углубились в ужасный Корстиков лабиринт из подземных туннелей и лестниц. Лезвие, просвистевшее горизонтально, заставило Ганса сплясать дикий танец, а Нотабля — взобраться на стену, как взбирается на дерево испуганный котенок. Немного погодя Ганс увидел, как небольшая секция пола чуть-чуть подалась в сторону под лапами Нотабля, и насторожился. Осторожно обойдя ее стороной, он решил, что избежал очередной ловушки. В другой раз Глаз предупредил о стрелах, и Ганс, пригнувшись, бросил кинжал на пол перед собой. Стена извергла стайку дротиков, которые промелькнули через проход, ударились о противоположную стену и осыпались на пол.

На этот раз Шедоуспан не надел кольцо, создающее иллюзии, и никакие невообразимые твари не нападали на них. Он определенно предпочитал реальные ловушки колдовским иллюзиям, которые при этом часто оказывались довольно Ощутимыми физически. И причиняемая ими боль была вполне реальна, несмотря на то что исходила от иллюзий и не оставляла ран.

Странная троица взобралась на несколько ступеней, повернула, следуя изгибам туннеля, затем спустилась по лестнице и наткнулась прямо на Катамарку и Иоля. Шедоуспан остановился футах в десяти от графа и его человека, которые стояли к нему спиной.

— Привет, — сказал он с еле заметным сарказмом. Потрясенная парочка обернулась, едва не запутавшись в широком плаще Катамарки.

— Слава богам! — разразился причитаниями Йоль. — Мы здесь блуждаем уже целую вечность, я не боюсь в этом признаться, и в ужасе от всех тех бед, что на нас обрушились, Ганс.

— Вообще-то мы здесь уже два дня, — сказал Катамарка, который был все так же щегольски одет в синие штаны и белую складчатую тунику, поверх которой красовалась красная безрукавка, расшитая спереди золотом. Оба, разумеется, были вооружены кинжалами и мечами.

— Неужели два дня? — сухо переспросил Ганс.

— Чего у меня не отнять, — сообщил граф тоном человека, читающего лекцию перед большой аудиторией, — так это безупречного чувства времени. Почти сверхъестественного. Это можно сравнить разве только с вашими уникальными способностями... прятаться в тени.

— А как вам удалось проникнуть за барьер?

— Почти сразу же после того, как вы оказались запертыми по ту его сторону, я понял, что его нельзя открыть. Тогда я пошел прямо в... кабинет Корстика. Я полагаю, вы его помните?

— Я его помню, — сказал Ганс ровным, как поверхность пруда, голосом.