Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 69

— Александр Людвигович, — Штиглиц вздрогнул от знакомого голоса, — надеюсь, мои люди обходились с вами вежливо? — Неспешными шагами его обошел Александр.

— Ваше Императорское Высочество…

— Величество, — Саша перебил его и выразительно посмотрел в глаза. — Сенат признал подлог Шувалова, и я был не только восстановлен в правах, но и принял престол по праву наследника.

— Неудивительно… — вполголоса произнес Штиглиц, кашлянул и продолжил: — Ваше Императорское Величество, могу я узнать, за что меня задержали? Я всю свою жизнь положил служению Отечеству, и перед смертью, которая уже на подходе от старости ли или от вашей руки, мне хотелось бы знать, за какое такое злодейство меня и мою жену держат в столь неприглядном месте.

— Как? Вам еще не сказали?

— Мне сказали, что я обвиняюсь в государственной измене, но без каких-либо подробностей.

— Александр Людвигович, вы обвиняетесь в попытке проведения государственного переворота, в ходе которого погибла моя семья, мой император и многие мои родственники. — У Штиглица глаза округлились от не то удивления, не то ужаса.

— Но…

— Что «но»? Александр Людвигович, не нужно строить из себя невинную овечку. Ваша связь с Ротшильдами получила полное подтверждение. — Штиглиц поперхнулся. — Мне известно, что всю эту канитель в Санкт-Петербурге финансировали они, а именно лондонский дом при активной помощи из Парижа. Я задержал большое количество исполнителей. — Саша выразительно посмотрел на узника. — И вы хорошо знаете, что у людей без кожи нет более секретов — они рассказывают все, что слышали даже в утробе матери.

Штиглиц содрогнулся:

— Ваше Императорское Величество, вы ведете себя как варвар. Разве можно с людей живьем сдирать кожу?

— Александр Людвигович, вот поверьте, я тоже думал, что нельзя… пока не попробовал. Вы знаете — отлично все сдирается. Главное, не спешить и нормально обеззараживать раны, чтобы «объект» раньше времени не умер. — Саша злобно улыбнулся: — Впрочем, это была шутка. В наше время кожу действительно не сдирают. Это не выгодно, так как человек умирает слишком быстро. Мало ли что, может, пленник солгал или что-нибудь упустил. Я работаю тоньше — вышедшие от меня люди не теряют «товарного вида». Но вот внутри они все сломаны настолько, насколько это возможно. — Снова недобро ухмыльнувшись, Саша продолжил: — Уверяю вас, Александр Людвигович, я в курсе всех ваших проказ. Вы же, наверное, уже знаете, что вас осудили и признали виновным, но я по вашему личному прошению заменил смертную казнь через четвертование на казнь через медицинские опыты. — Лицо барона перекосилось ужасом. — Да, дорогой Александр Людвигович, на вас и вашей жене будут ставить опыты в Научно-исследовательском институте медицины. Вы послужите на благо своей страны.

— Откуда в вас такая ненависть ко мне?

— Ненависть? Отнюдь. Мне лично на вас плевать. Ваше имущество конфисковано, дворянское достоинство и все награды аннулированы, а вы преданы всеобщему презрению и порицанию. Вас уже нет. Даже если я вас выпущу на свободу, никто вам не протянет руки, ибо испугается связаться со столь нечестивым человеком.

— Зачем тогда этот разговор? — Штиглиц с серым лицом смотрел на императора.

— Я хочу вам предложить спокойную жизнь и тихую смерть от старости. За одну услугу.

— Значит, я вам все-таки нужен?

— Вы желательны в этом деле, но при необходимости я смогу обойтись и без вас. Опубликовать ваши дневники от имени той или иной подпольной организации я смогу и сам.

— Мои дневники? Зачем вам они?

— Конкретно ваши дневники мне вообще не нужны. Я опубликую правильные дневники. — Александр улыбнулся. — И даже растерзанным трупом вы послужите моим интересам, желая того или нет. Поэтому я предлагаю вам принять мое предложение и сделать то, что я вас попрошу.

— Что именно я буду должен сделать?

— Я собираюсь приступить к решительной реформе банковской системы Российской империи, а потому вам надлежит написать статью и выступить перед журналистами на пресс-конференции с пояснениями. Все необходимые тезисы, которые там будут отражаться, я вам выдам.

— А как же мое полное общественное порицание и конфискация имущества?

— Сенат рассмотрит вновь открывшиеся факты и признает вашу вину не полной, дескать, действовали вы под давлением. Поэтому смертная казнь будет заменена на конфискацию имущества, сопряженную с лишением дворянства. В свою очередь, я, как император, явлю свою милость и подарю вам небольшой домик с прислугой и пожизненным содержанием в Санкт-Петербурге. Как вы понимаете, выезжать за пределы города вы не сможете. Формально запрета не будет, но если вы это сделаете, с вами незамедлительно случится несчастный случай. Вас устраивает это предложение?

— А что, кроме статьи, я смогу делать?

— Спокойно жить. После статьи вы объявите о том, что разочаровались во многих своих делах, и уйдете на покой. Будете сидеть в своем доме и учиться рисовать. Да. Именно рисовать. Вы же никогда этого не умели, но всегда так ценили. Но ничем публичным вы заниматься не будете. Я бы вас сослал куда-нибудь в Сибирь, но, увы, на нее у меня другие планы.

— А врачи?

— Будут вам врачи. За мой счет.

— Хорошо. Я согласен.

— Я не доверяю Александру. — Вильгельм I Гогенцоллерн сидел в кресле за рабочим столом и раздраженно постукивал по столешнице пальцами. — Я не понимаю, что за игру он ведет. За кого он играет? Франция? Англия?

— Ваше Королевское Величество, — Отто фон Бисмарк слегка кивнул, — я могу вас заверить в том, что Его Императорское Величество Александр Александрович Гольштейн-Готторп-Романов играет свою и только свою игру. — Вильгельм удивленно поднял бровь. — Да, вы правы, это удивительно. Уже давно никто на российском престоле так не поступал. Но именно к этому выводу я пришел примерно год назад в ходе подготовки войны с Австрией.

— Поделитесь вашими наблюдениями со своим королем.

— Поначалу мне казалось, что Александр англофил и играет ключевую роль в Санкт-Петербургской английской партии, которая для отвода глаз на него ворчит. Посудите сами — он выступил с облегченным полком для личного участия совместно с королевским флотом Великобритании в войне Конфедерации за независимость. Чем реализовывал интересы Лондона, так как для Санкт-Петербурга усиление САСШ казалось значительно выгоднее за счет ослабления Туманного Альбиона. До того по его инициативе происходит подтверждение брака с британской принцессой. А потом, после успешного и стремительного окончания этой войны, он устраивает новую, в ходе которой Великобритания фактически превращает Аргентину в свою колонию. Были кое-какие недоразумения, но в целом он действовал в британских интересах. По крайней мере, так казалось при первом приближении.

— То есть вы считаете, что это все декорации?

— Именно так, Ваше Величество. Декорации. После внимательного анализа его кампании в Северной Америке я пришел к выводу, что он преследовал только свои интересы. Все стало ясно после того, как Александр начал собирать с американских государств акты о признании интересов Российской империи в Тихом океане. Положение России в этом регионе очень шатко, впрочем, как и любых других европейских государств, поэтому усиление САСШ могло привести к рождению серьезного конкурента. И он его задушил в зародыше. Теперь же практически вся северная часть Тихого океана находится либо во владении, либо под доминированием Российской империи с центром в Гавайском королевстве, где стоит флот Александра. Смешной, конечно, по меркам Туманного Альбиона, но флот, который превышает экспедиционные силы англичан в тех водах. По моим сведениям, там сейчас располагается двенадцать парусно-винтовых фрегатов, которые до того служили флоту Северо-Американских Соединенных Штатов. Да плюс еще около двух десятков малых парусно-винтовых кораблей вроде корветов и шлюпов. Конечно, эта база уязвима, но такая мощная и подвижная эскадра в Тихом океане может в течение нескольких месяцев полностью парализовать движение торговых судов любого государства в регионе и решительно угрожать Индии. Впрочем, хочу заметить, формально корабли принадлежат не Российской империи, а либо Гавайскому королевству, либо Русско-американской торговой компании, и служат на них практически поголовно ирландские добровольцы.