Надменная красавица - Бэлоу Мэри - Страница 36

• Предыдущая
• 36/48
• Следующая

— Родителей полагается слушаться, — сурово заявил он.

— Глупости. Мне уже восемнадцать. И кроме того, мама ничего не велела. Просто вы не хотели, чтобы я пошла с мистером Тернером. Вам не нравится, когда я получаю удовольствие.

— Удовольствие? С Алланом Тернером? Вы совсем неопытная девушка. Кажется, вы даже не понимаете, в какой опасности вы можете оказаться, «получая удовольствие», как вы выразились. Неужели вы не заметили, как последние два дня этот человек увивается вокруг вас? И еще некоторые другие?

— Он был очень внимателен, — ответила Анджела. — Как и мистер Деккер и мистер Хаундсли. Не вижу в этом ничего плохого. Приятно, когда тебя ценят по достоинству.

— Ценят! — Он почти с отвращением посмотрел на нее. — А причиной всему этот танец. Мне не следовало позволять его.

— О, — рассердилась она, — что плохого в этом танце? Все охотно хлопали мне и очень меня хвалили. И кто вы такой, чтобы позволять или запрещать мне что-то делать? Здесь со мной моя мама, и она не говорит, что мне нельзя танцевать или гулять с какими-то джентльменами.

— Может быть, ваша мама не знает их так, как знаю я, — сказал лорд Кренсфорд.

— Однако, кажется, даже в виде исключения мне не следует оставаться с вами наедине.

— Я же не буду говорить вам неприличные веши или ухаживать непристойным образом.

— О нет, — с горечью ответила она, — вы не будете. Для вас я всего лишь ребенок.

— Если бы вы были ребенком, — презрительно заметил он, — не было бы необходимости защищать вас от людей, подобных Аллану Тернеру.

— Ну, последние два дня мистер Тернер был очень добр ко мне. Мне восемнадцать лет, и мне нравится, когда мною восхищаются. Так вот! Я привыкла видеть в вас очень

интересного человека и героя, но я ошибалась. У вас скверный характер, и вы скучный. И я уеду от вас.

Она пустила лошадь галопом, и скоро лорд Кренсфорд сотрясал воздух ругательствами не столько от злости, сколько от страха. Эта местность была страной кроликов. Повсюду были норки этих маленьких существ. Она упадет и наверняка сломает себе шею, и ее смерть останется на его совести на всю жизнь.

Когда он догнал ее, они пересекали как раз такое поле. Но она, конечно, не обращала внимания на его предупреждающие крики и приказания остановиться. Он был вынужден схватить поводья ее лошади и заставить идти шагом.

— Вы пытаетесь сломать себе шею? — грубо спросил он, когда обе лошади остановились. Он не выпускал из рук поводьев. Их колени соприкасались. — Неужели у вас совсем нет мозгов?

— Вы не поверите, если я скажу, что есть, — ответила она. — Отпустите мою лошадь, пожалуйста. Я хочу домой. Писать письмо.

Он все еще сердито смотрел на нее.

— Я хочу, чтобы сначала вы пообещали, что больше никогда не попытаетесь убить себя.

— Отпустите меня, — повторила она. — Вы мне больше не нравитесь, милорд. Раньше нравились, а теперь нет. И я буду вам признательна, если вы перестанете следить за мной, чем вы занимались с тех пор, как я приехала сюда. Сегодня вам следовало ехать с миссис Ингрэм, а не со мной. На нее вы никогда не сердитесь. — В ее глазах были слезы, она повернула лошадь и поскакала к воротам, ведущим в соседнее поле.

Какого черта? Лорд Кренсфорд нахмурился, глядя ей вслед. Затем последовал за ней, но всю остальную дорогу держался от нее на некотором расстоянии.

— Я не говорила, что хочу поехать с вами в замок! — Диана остановила свою лошадь и с негодованием посмотрела на маркиза Кенвуда.

— Это правда, — улыбнулся он, — но вы и не говорили, что не желаете со мной ехать, Диана.

— И я никогда не предлагала вам показать его при дневном свете.

— Мы так и будем здесь продолжать эту любовную перепалку? — спросил он. — Или отправимся в замок, в более живописную обстановку?

— Любовную что? — Диана чуть не лишилась дара речи.

Почему же спустя несколько минут она покорно ехала рядом с ним по направлению к замку Ротерхэм? Она утратила силу воли? Жажду независимости? Здравый смысл? У нее было беспокоившее ее чувство, что ответом на все три вопроса было «да».

Прошло всего лишь десять минут с тех пор, как он простился со своей бывшей любовницей, поднеся ее руку к своим губам. Он скрылся с ней в саду на много, много минут, в то время как остальные пили чай и из вежливости беседовали между собой. А теперь он говорит о любовной перепалке. Он не в своем уме? Или она?

— Мы привяжем лошадей здесь, — сказал он, когда они приблизились к замку. Он снял ее с седла и опустил на землю. Его губы сложились в трубочку, как будто он собирался свистнуть, но не издал ни звука. — Сегодня вы должны показать мне двор, Диана. Вы помните, я его не видел, поскольку графиня думала, что романтичнее для меня увидеть ров при лунном свете в вашем присутствии. Безусловно, она была права. Если бы Эрни не пришло в голову изображать ревностного часового, момент мог бы оказаться действительно романтичным.

— У вас еще долго горела бы щека, не позволяя забыть этот момент, — холодно заметила она.

— Но мне кажется, мы потом в музыкальной комнате не одобрили эту теорию.

Они направились по краю рва, он держал ее за руку, переплетя ее пальцы со своими.

— Я вполне способна двигаться самостоятельно, спасибо, — сказала Диана, глядя прямо перед собой.

Он посмотрел на нее с притворным изумлением.

— Я нисколько в том не сомневаюсь. Если бы я думал иначе, то взял бы вас на руки, — сказал он, не выпуская ее руку.

Все происходящее казалось невероятным. Как и ее настроение этим утром и в предыдущие два дня. Этот человек был развратником. Он стремился лишь к одному. И для него не имело особого значения, какая имение женщина даст ему то, чего он желает.

И что она делала здесь с ним совсем одна? Это было крайне неприлично, даже если бы он был настоящим джентльменом. Но если бы он был настоящим джентльменом, они, конечно, не оказались бы здесь.

— Поистине развалины, — сказал он, когда они остановились на заросшем травой дворе замка. — Поразительно, не правда ли, что внешние стены хорошо сохранились, в то время как внутренние осыпались. Можно лишь представить, как это, должно быть, выглядело.

Они оглядели очертания укреплений и помещений, от которых сохранились лишь самые нижние камни стен.

— Когда-то здесь жили сотни людей, — сказала она.

— Включая вашего прекрасного рыцаря, въезжающего по подъемному мосту.

— Да. — Ее охватило чувство ностальгии, как будто она жила в те времена.

— И включая рыцаря, который вечерами украдкой пробирался в замок, чтобы в постели обнять свою даму.

— О, — рассердилась она, ожидая увидеть на его лице усмешку, — вы опять хотите все испортить?

Держась за руки, они обошли весь двор.

— Если можно поверить слову Эрнеста, — заметил он, — а обычно в таких вопросах он оказывается прав, — то эти лестницы небезопасны.

— Да, камни осыпаются. Хотя однажды Тедди брал меня наверх.

— В самом деле? — Он вошел внутрь одного из огромных круглых бастионов и внимательно посмотрел на винтовую лестницу.

Каменные ступени спиралью огибали массивную центральную колонну. Лорд Кенвуд дотронулся до нее рукой. Диану знобило.

— Здесь, внутри, холодно, не правда ли? — сказал он, прислонившись спиной к колонне. — Не хотите согреться, Диана?

Конечно, это было неизбежно. Она понимала, что наивна и неопытна, но не до такой же степени. Как только он упомянул замок, стало совершенно ясно, что его интересует отнюдь не средневековая архитектура. Она все время знала, с этой целью он повез ее сюда.

И все равно поехала.

Он не применял силу. Она могла бы уехать от него. И как бы он ни дразнил и ни уговаривал ее, он бы не стал применять силу. Нет, она не могла обвинять его. Она знала это, даже когда упала в его объятия и сама обняла его за шею.

Это были жаркие объятия, горячее которых она не знала никогда, кроме одной особой ночи. И они не были игрой воображения. Она ни минуты в этом не сомневалась. Она испытала это с ясной головой; ее глаза были закрыты, она позволяла его рукам ласкать свое тело, а губам и языку ласкать ее лицо и шею.

• Предыдущая
• 36/48
• Следующая