Сто удач и одно невезение - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 36

– Красивенько. Спасибо,　– поблагодарила Зинаида.

– Идем!　– воодушевился Захар.　– Там еще многое не доделано, совсем не так, как я хотел. Посмотришь!

И, ухватив Зинаиду за свободную от цветов руку, ловко маневрируя между людьми, потащил ее за собой! Так и тащил от станции метро до самого подъезда. Ходьбы-то было минут пять, но он так торопился, что они преодолели дорогу минуты за три. А Зина поглядывала на его широкую спину, семеня сзади, и все ей казалось до странности легким, простым и очевидным!

Ага! Ровно до закрывшихся за ними дверей лифта, куда ее нетерпеливо затолкал Захар, еще находившийся в беге по пересеченной солевыми лужами, кривыми тротуарами и снежным крошевом местности. Закрывшиеся двери лифта отрезали, оставив там, в зимнем вечере легкость улиц, бесшабашность и бег этот, как на отходящий поезд, а здесь… Переменилось настроение, направленность мыслей, напомнив о прошлой встрече замкнутостью пространства, ударило в кровь возбуждением, сковав слова, мысли. Ничего, приехали!

Захар открыл ключами дверь, распахнул перед ней и пригласил:

– Проходи.

Зинаида зашла, постаралась сосредоточиться на осмотре, отвлечься от будоражащих мыслей и желаний, мимолетно отметила появившиеся предметы мебели: столик, зеркало во весь рост, пуфик какой-то, что-то еще, наверняка стильное и правильное, да и фиг бы с ним! И развернулась к Захару, закрывшему дверь, умудрившись задеть его по лицу головками роз, которые держала на сгибе локтя.

– И что здесь не соответствует твоему стратегическому плану?　– спросила Зинаида, для того чтобы хоть что-то спросить.

Да, потому что напряжение звенело всеми зашкаливающими приборами, и она уже совсем ничего не понимала про себя непутевую, про настроения свои, меняющиеся с быстротой американских горок, а все ощущения играли в сумасшедшую орлянку, позабыв направлять хоть в какие-то русла хозяйку.

– Да какие планы, Зина!　– срываясь в неизвестность, почти закричал Захар.　– К черту это!

Он шагнул к ней – последний и единственный шаг, разделяющий их,　– просунул ладони ей под мышки и поднял так, чтобы глаза вровень перекрестились взглядами!

Зинаида откинула, ухватилась за его плечи и смотрела в кипящие золотом глаза.

Они смотрели-смотрели-смотрели в глаза друг другу, говорили что-то не словами, объясняли, не договорили, не объяснили – сорвались!

Он рывком прижал ее к себе, так и не опустив на пол, держал одной рукой, второй запрокинул ее голову и поцеловал!

И поплыло-о-о-о все куда-то…

Бесследно канув!

Ничего не осталось вокруг… за… вне… Только они! Здесь и сейчас! Во всем пространстве, а остальной мир исчез, не тревожа их единение!

Они куда-то спешили, рвались, опомнившись на пару секунд, обнаружили себя лежащими на полу в прихожей, попытались торопливо стянуть друг с друга одежду – забыли, бросили, потерявшись в поцелуе! Да черт с ней, в конце концов, с одеждой – обойдется!

И целовались неистово, как школьники на укромной лавочке в парке, спрятавшись ото всех, позабыв обо всем на свете, и еще говорить пытались:

– Соскучился… страшно… увидел…

– Да-а-а,　– вторила Зинаида, не понимая, что говорит.

– Как вспышка…

И шептали что-то бессмысленное, радостное, прерывая поцелуй на миллиметры, какая разница что! Голоса друг друга слушали, как музыку великую!

И Захар не выдержал! Еще совсем немного, и можно перегореть в пепел от нежности, страсти, желания!

И вошел в нее сильно, мощно, побеждая, оставляя за этим движением все прошлое, реально-правильное, реально-неправильное – бывшую жизнь! Замер на пару секунд, переживая обладание этой бесконечно желанной женщиной, как возрождение, и понесся вперед! С ней, одним целым!

– Господи, Захар!　– пыталась что-то говорить, передать словами свои чувства Зинаида.

– Я знаю, маленькая, знаю!　– разделял с ней все, что имел, сейчас он.

И она кричала, поднявшись на самый запредельный верх, молодо, бесстрашно, отринув и отказавшись от всякой суетной шелухи! А он вел ее за собой, победно рыча нутром, как перед смертью! И держал ее в руках, сильно и нежно одновременно, когда они, планируя, возвращались…

Зинаида смогла определить свое местоположение – в прямом смысле «положение» – в пространстве, пока не в глобальном, а ограниченном, а заодно и Захара, лежавшего сверху нее. Далее последовало еще более интересное открытие, веселенькое такое, о форме полуодежды, не снятой до конца, еще точнее, просто не снятой.

– Кадр один, дубль два,　– прохрипела пересохшим горлом Зинуля.　– Как мы умудряемся это проделывать, ты не знаешь? Как подростки, честное слово, дорвавшиеся до запретного секса!

Он хмыкнул куда-то ей в макушку, не изменив положения, или, правильнее, «наложения» на Зинулю, своего тела.

– Нам это нравится,　– выдвинул версию Захар, шевеля словами и движением губ волосы у нее на макушке.

– Ага!　– весело согласилась Зина.　– А больше всего в этой квартире нам нравится пол! А что? Хороший такой пол, удобный!

– Пол?　– удивился Захар и, осознав, собственно, где они расположились, застуканные страстями, ругнулся: – Черт!

Встал одним быстрым движением, поднял Зинулю, поставил на ноги и принялся поправлять на ней одежду. Поправлять особо было нечего, разделись они не то чтобы до конца, а вообще не разделись, ограничившись сниманием с Зинаиды той части гардероба, которая давала стратегический доступ к бурному соединению, и почему-то один рукав ее дубленки, с Захара же успели стянуть пальто.

– Вот же черт!　– расстроился Захар, осмотрев место «боевых» действий, себя и Зинаиду.　– Я так все здорово придумал: романтический ужин, ухаживание, неспешная беседа, осмотр квартиры!

– Осмотр мы уже пробовали,　– усмехнулась Зинаида, стащив со второй руки дубленку и кинув ее куда-то не глядя.　– Теперь уже дважды, и как-то традиционно одинаково. И экскурсию я сейчас, пожалуй, не осилю, а вот попить очень хочется.

– Всенепременно!　– пообещал Захар и подхватил ее на руки.　– И не только водички!

Он внес Зинаиду в гостиную, где, готовясь к встрече с ней, сервировал журнальный столик и даже свечи поставил в высоких подсвечниках.

– Боже свят!　– оценила приготовления Зинаида.　– Весьма романтично! Может, ты меня посадишь или поставишь куда-нибудь?

Захар усадил ее на диван, открыл участвующую в торжественной сервировке бутылку минеральной воды, налил в два стакана, протянул один Зинуле. Она выпила большими торопливыми глотками, так пить хотела, протянула за добавкой:

– Еще!

– Жажда?　– улыбнулся многозначительно Захар.

– Послесобытийная,　– кивнула Зина.

– Ты посиди отдохни,　– вернулся к исходной программе проведения «планового» мероприятия Захар.　– Я принесу шампанское и что там приготовил, я быстро!

– Неси!　– радовалась Зинуля.　– От перестановки сцен смысл пьесы не изменился. Начнем корректировать по ходу: сначала бурная любовь в коридоре, а затем таки состоявшийся романтический ужин!

Он поцеловал ее легко, от радости присутствия и понимания в губы, встал и вышел из комнаты. Вернувшись из кухни с шампанским и большой тарелкой с разнообразной закуской, улыбнулся, собираясь что-то сказать, и… обнаружил отсутствие слушателя.

Зинуля спала. Положив голову на подлокотник дивана, одну ладошку под щеку, второй рукой обняв себя за талию, подтянув коленки к груди, спала его желанная женщина и улыбалась во сне.

Он осторожно поставил на столик бутылку и тарелку, сходил в спальную комнату, принес оттуда покрывало с кровати и укрыл ее, стараясь не потревожить, подоткнул ей под голову декоративную диванную подушечку, поцеловал в волосы и погладил по голове.

«Вот тебе и корректировать по ходу пьесы, Зинаида Геннадьевна!» – усмехнулся он.

Захар сел напротив, через столик, в кресло, смотрел на спящую Зинулю и думал…

Странные штуки вытворяют с нами наше сознание и подсознание!

Захар запомнил до мельчайших подробностей, до долей секунд их первую встречу. Все: свои ощущения, чувства, мысли, промозглость стылого дня, запахи, слова, движения, неуловимые детали – румянец на ее щеках, удивление, вспыхнувшее в глазах, маленькую прядку волос, непокорно выбившуюся из-под стильной шапочки, которой баловался ветер и закидывал ей на губы, и жест, которым она откидывала эту прядку.