Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 26

Твой,

С наилучшими пожеланиями,

Адриан

Я с нетерпением ожидал традиционного воскресного обеда с йоркширским пудингом, подливкой и т.д. Однако в час дня мама проинформировала меня, что более не устраивает воскресных обедов. Вместо этого нас отвезли в машине Маффета за четыре мили от дома в «Разделочную», где мы заплатили по 4.99 с носа за то, что какой-то юный имбецил в поварском колпаке подал нам ломтики картона и обезвоженные овощи. Моя сестра Рози опрокинула полпинты маффетовского «раддлз» и залила нам весь стол. Я попробовал прийти ей на выручку с полудюжиной пивных картонок — однако пивные картонки отказываются впитывать пиво. Напротив, они отталкивают любую жидкость. В конце концов, имбецил швырнул нам вонючую кухонную тряпку.

Вопрос : в чем предназначение современных пивных картонок? Просто символическое, как у распятия?

6 часов вечера. Мать поставила меня в известность, что я должен платить ей за пансион «минимум тридцать пять фунтов в неделю — или иди гуляй». Неужели голос крови уже ничего не говорит в 1991 году?

Бабушка сказала, что я могу переехать к ней — бесплатно, но при условии, что я буду подстригать траву, заводить часы и носить ей сумки из магазина. Я согласился незамедлительно.

Сегодня вечером прочел бабушке первые три главы «Гляди-ка!». Она считает, что ничего лучше она в жизни не слыхала. Говорит, что издатели, отказавшие мне, спятили. К мистеру Джону Тайдману она не испытывает ничего, кроме презрения. Недавно она сама написала ему жалобу на сцены секса в «Арчерах». Утверждает, что ответил он ей не лично. Очевидно, за него это делает машина.

«Арчеры» во всех видах. Яичница, бекон, поджаренный хлеб, журнал «Пипл». Ростбиф, жареная картошка, пюре, капуста, морковь, горох, йоркширский пудинг, подливка. Яблочный пирог, сладкий крем, чашка чаю, крепкие мятные леденцы, «Ньюс оф зэ Уорлд»[40]. Сандвичи с консервированным лососем, мандарины и желе, пирожки с кишмишем, чашка чаю.

Глава Восемнадцать:

Снова в глухомани

Джейк откинулся в кресле-качалке, наблюдая, как бабушка делает кукурузную куколку. Ее щеки печеными яблоками рдели в отсветах пламени почерневшей плиты. Пел медный чайник. Ему в тон подпевала канарейка в клетке у окна. Джейк глубоко и удовлетворенно вздохнул. Хорошо вернуться из России, забыть обо всех этих неприятностях с Наташей. Здесь он поистине мог расслабиться — только здесь, в коттедже своей бабушки среди этих известковых холмов.

Отец привел сегодня вечером в бабушкин дом миссис Белинду Беллинхэм — знакомиться со мной. Я был совершенно ошарашен: какая шикарная женщина! Папаша даже говорит теперь с истовым придыханием, у него получается не «ванна», а «вахнная». Кроме этого, он заново открыл для себя хорошие манеры: всякий раз, когда бабушка входит в комнату, вскакивает со стула.

В конце концов она рявкнула:

— Сядь на место , Джордж! А то скачешь вверх-вниз, как мойщик окон по лестнице.

Миссис Беллинхэм — симпатичная блондинка, скулы ее выдают столетия мудрой культивации. Мне показалось, что она чересчур бледна, — если учитывать, что они провели две недели на солнцепеке. Чуть позже в тот вечер я выяснил, что миссис Беллинхэм живет в постоянном страхе перед раком кожи. Отпуск она явно провела, перебегая из одного пятачка тени в другой. Миссис Беллинхэм — исполнительный директор «Белл Сейф», компании, производящей системы сигнализации. В следующий понедельник отец начинает работать у нее директором по продажам. Они пытались уговорить бабушку позволить им поставить у нее сигнализацию со скидкой, но та отказалась:

— Нет уж, спасибо. Если я выхожу из дома, то включаю погромче «Радио-4» и оставляю парадную дверь открытой.

Миссис Беллинхэм обменялась с отцом возмущенными взглядами. Бабушка продолжала:

— И за шестьдесят лет ко мне в дом никто не залезал. Да к тому же, если я вывешу на своем доме сигнализацию, люди решат, что у меня есть что-то ценное, не так ли?

Повисла неловкая пауза, затем отец произнес:

— Ну что ж, Белинда, я, наверное, провожу тебя домой?

Папаша принес ее пальто и подал ей — как полагается. Судя по всему, он брал уроки этикета. Когда они ушли, бабушка шокировала меня замечанием:

— Твой папаша превратился в настоящего засранца-подлизу, правда?

Вероятно, бабуля страдает от преждевременных симптомов старческого слабоумия. Никогда не слышал раньше, чтобы она так выражалась.

Сэра Алана Грина, Директора Государственного Обвинения[41], застукали беседующим с проституткой, и он подал в отставку. В соответствии с Актом о половых преступлениях от 1985 года, человека, замеченного в приближении к женщине более одного раза, может задержать полиция. Это для меня новость. Отныне буду соблюдать бо льшую осторожность в том, к кому приближаюсь на улице.

Сегодня с бабушкой выдраили весь дом от крыши до фундамента. У нее мания по поводу микробов: она убеждена, что те лежат в засаде и поджидают ее, чтобы наброситься и повалить на землю. Думаю, виною здесь — телевизионная реклама средства для чистки унитазов, где микробы показаны размерами с гоблинов, которые затаились в фановой трубе и злобно хихикают. Хотя я видел эту рекламу сотни раз, никак не могу вспомнить название самого средства.

Вопрос : Эффективна ли телевизионная реклама?

Позже бабушка села отдохнуть и посмотреть, как Лейбористская партия распевает «Мы — чемпионы» в кульминации своего съезда в Брайтоне. Немногие из членов теневого кабинета знают все слова. Надеюсь, Фредди Меркьюри этого не видел — у него песенка наверняка уже навязла в зубах, не говоря о брюхе.

Листая сегодня «Обсервер», увидел, что на меня лыбится уродливая харя Барри Кента. Итак, он стал новым членом некоего заведения под названием «Клуб Граучо». Я жадно проглотил сопровождавшую портрет статью. Именно тот тип заведения, членом которого я сам хотел бы стать. Если мне суждено когда-либо достичь этой цели, непременно сообщу менеджеру (Лайаму) всю правду о прошлом Кента и устрою так, чтобы ему накидали черных шаров.

Элизабет Тэйлор вышла замуж за каменщика с дурным перманентом. Его зовут Ларри Фортенски. Свидетелем была обезьяна Майкла Джексона, Бабблз.

Глава Девятнадцать:

Время двигаться дальше

Джейк выскользнул из коттеджа, когда на деревенской звоннице пробило полночь. Он украдкой пробежал по переулку к малолитражному такси, которое поджидало его возле почты в соответствии с инструкциями. Закинув рюкзак на заднее сиденье и забравшись следом, он вздохнул с облегчением. Никогда больше не хотелось ему видеть бабушкиных яблочных щек, и он поклялся сжечь первую же кукурузную куколку, что попадется ему на пути.

— Жми ногой на газ! — рявкнул Джейк таксисту. — И доставь меня к ближайшей урбанистической конурбации.

Чело водителя малолитражки нахмурилось.

— А чо такое «банистицкая конура» по-человецки?

Джейк отрезал:

— Ладно, болван! Если тебе нужны подробности, тогда вези меня в «Клуб Граучо».

При этих волшебных словах плечи таксиста распрямились. Перхоть не осыпалась с его черепа. Он много лет дожидался, чтобы кто-нибудь сказал ему: «Вези меня в „Клуб Граучо“». Он взглянул на Джейка с уважением и сделал как велено. Опустил ногу на сцепление, и малолитражное такси понеслось прочь от известковых холмов — к метрополии, где в «Граучо», без сомнения, Великие Мира Сего осушали залпами клубное вино и обменивались остротами. Джейк надеялся, что Белинда будет там, у стойки бара — показывать ноги и истерически смеяться одной из шуток Джеффри Бернарда[42].