Игра престолов. Часть II - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 75

Однако все истории сходились в одном: король Роберт умер. Колокола семи башен Великой септы Бэйлора звонили целый день и ночь. Громовое их горе бронзовым прибоем прокатывалось над городом.

– Так звонят лишь по королю, – объяснил Арье подмастерье кожевника.

Она хотела только отправиться домой, но выбраться из Королевской Гавани было не так легко, как она надеялась. Все говорили о войне, и золотых плащей на стенах города было как блох на… как на ней самой. Арья ночевала в Блошином конце, на крышах, в стойлах – там, где можно лечь, – и быстро поняла, что имя свое этот квартал заслужил не случайно.

Каждый день после своего бегства Арья по очереди обходила семь городских ворот. Драконьи, Львиные и Старые были закрыты и заложены. Грязные и Божьи оставались открытыми, но лишь для тех, кто ехал в город; за стены стража никого не выпускала. Получившие разрешение уезжали через Королевские или Железные, которые охраняли латники Ланнистеров в малиновых плащах и львиных шлемах. С крыши постоялого двора возле Королевских ворот Арья видела, как они обыскивают фургоны и повозки, заставляют всадников открывать седельные сумы, допрашивают всех уходящих пешком…

Иногда она подумывала, не уплыть ли ей по реке, но Черноводная глубока и широка, и ее течение всеми считалось предательским и коварным. Ей было нечем заплатить перевозчику или за плавание на корабле.

Лорд-отец учил ее никогда не красть, но становилось все труднее вспоминать почему. Если в ближайшее время она не выберется из города, ей придется испытать судьбу с золотыми плащами. Арья не испытывала сильного голода с тех пор, как научилась сбивать птиц деревянным мечом, но опасалась, что от такого количества голубятины ей станет плохо. Парочку птиц она съела сырыми, ну а потом обнаружила Блошиный конец.

Здесь в переулках находились харчевни, в которых годами кипели огромные котлы похлебки. За половину птицы можно было получить горбушку вчерашнего хлеба и «мису хлебова», они даже поджаривали для вас другую половинку голубя на огне, если сам ее ощиплешь. Арья отдала бы все что угодно за чашку молока с лимонным пирожным, но и хлебово было не столь уж дурно. В похлебке обычно обнаруживался ячмень, кусочки морковки, лука и репки, иногда даже яблоко, а сверху плавала пленочка жира. В основном она старалась не думать о мясе. Однажды ей достался кусочек рыбы.

Единственной проблемой было то, что харчевни никогда не пустовали, и, даже с жадностью проглатывая свою еду, Арья чувствовала на себе взгляды. Кое-кто поглядывал на ее сапоги и плащ; она знала, о чем они думают. Она почти ощущала, как другие раздевают ее глазами, и не знала, о чем они думают, что пугало ее еще больше. Пару раз за ней увязывались по переулку и пытались поймать, но этого еще никому не удавалось сделать.

Серебряный браслет, который Арья собиралась продать, украли в первую же проведенную ею в городе ночь – вместе со свертком одежды, – пока она спала в сгоревшем доме возле Свиного переулка. Ей оставили только плащ, в который она была завернута, кожаную куртку, деревянный учебный меч… и Иглу. Арья положила клинок под себя, иначе стащили бы и его. Он стоил больше, чем все остальное вместе взятое.

После этого Арья начала ходить с плащом на правой руке, скрывая клинок у бедра. Деревянный меч она носила в левой, у всех на виду, чтобы отпугивать грабителей, но в харчевнях попадались и такие люди, которые не испугались бы даже боевого топора в ее руках. Этого было достаточно, чтобы она потеряла вкус к голубятине и черствому хлебу. Она нередко предпочитала уснуть голодной, чем попадаться под эти взгляды.

Если бы она оказалась за городом, Арья нашла бы ягоды или сады, где можно нарвать яблоки или вишни. Она видела их у Королевского Тракта, когда ехала на юг. Еще можно нарыть корней в лесу, даже поймать нескольких кроликов. А в городе ловить некого: только крыс, кошек и ободранных псов. В харчевне за нескольких щенков давали горсть медяков, она слыхала об этом, но сама идея ей почему-то не нравилась.

Вниз от Мучной улицы располагался лабиринт кривых переулков и поперечных улиц. Арья проталкивалась сквозь толпу, стараясь обходить подальше золотые плащи. Она привыкла держаться поближе к середине улицы. Иногда ей приходилось отскакивать от фургонов и коней, но тут по крайней мере издалека было видно, что идет стража. Тот, кто ходит у стены, легко может попасться. Однако в некоторых переулках оставалось только жаться к стенам, настолько близко сходились дома.

Мимо нее пробежала вопящая стайка маленьких детей, преследуя катящийся обруч. Арья посмотрела на них с обидой, вспомнив ту пору, когда играла в обруч с Браном, Джоном и маленьким братцем Риконом. Арья задумалась, как сильно вырос Рикон и грустит ли Бран. Она отдала бы все что угодно за то, чтобы Джон назвал ее сестренкой и взлохматил волосы. Не то чтобы они в этом нуждались. Она видела свое отражение в лужах и полагала, что сильнее растрепать ее прическу нельзя.

Она пыталась завязать разговор с детьми, которых встречала на улице, надеясь подружиться с кем-нибудь, кто мог бы приютить ее на ночь, но, видно, говорила что-то не то. Маленькие смотрели на нее настороженными глазами и убегали, когда она слишком уж приближалась. Их старшие братья и сестры задавали вопросы, на которые Арья не знала ответов, обзывали ее, пытались обокрасть. Лишь вчера босая и оборванная девчонка, раза в два старше Арьи, повалила ее и попыталась стянуть с ног сапоги, но, получив по уху деревянным мечом, бросилась прочь, рыдая и обливаясь кровью.

Над головой кружила чайка, Арья спускалась с холма к Блошиному концу. Девочка задумчиво поглядела на птицу, однако та находилась далеко за пределами досягаемости ее палки. Чайка напомнила Арье о море. Что, если оно откроет ей путь из города? Старая Нэн рассказывала о мальчишках, убегавших на торговых галеях навстречу всякого рода приключениям. Быть может, и Арья сумеет так сделать. Она решила сходить к реке. В любом случае это было по пути к Грязным воротам, которые она еще не проверяла сегодня.

Пристань оказалась странно притихшей, когда Арья вышла к ней. Она заметила еще пару золотых плащей, расхаживающих бок о бок по рыбному рынку, но они даже не поглядели на нее. Половина прилавков пустовала, и у причала оказалось меньше кораблей, чем она помнила. По Черноводной шли в боевом порядке три боевые галеи короля, их выкрашенные под золото корпуса разрезали волны, когда весла поднимались и опадали. Арья поглядела на них немного и пошла вдоль реки.

Когда она увидела на третьем пирсе гвардейцев в серых, подбитых белым атласом плащах, сердце замерло у нее в груди. При виде цветов Винтерфелла ее глаза наполнились слезами. Позади стражников на швартовах покачивалась стройная трехпалубная торговая галея. Арья не смогла прочитать название на корпусе. Слова были незнакомые: на мирийском, браавосском, а может, даже высоком валирийском. Арья ухватила за рукав проходящего грузчика.

– Пожалуйста, скажите мне, что это за корабль?

– Это «Ведьма ветров» из Мира, – ответил тот.

– Она все еще здесь, – выпалила Арья.

Грузчик недоуменно поглядел на нее, пожал плечами и отправился прочь.

Арья бросилась к причалу. «Ведьма ветров»! Тот самый корабль, который отец нанял, чтобы ее отвезли домой. Все еще ждет ее! А она-то думала, что он давно уже в море.

Двое гвардейцев играли в кости, третий расхаживал возле них, не снимая руки с меча. Устыдившись, что они увидят, как она плачет, будто дитя, она остановилась, чтобы отереть глаза. Глаза, глаза, глаза, но почему…

– Гляди своими глазами, – услышала она шепоток Сирио.

Арья огляделась. Она знала всех людей отца. Эти же трое в серых плащах были не знакомы ей.

– Эй ты, – окликнул ее тот, что расхаживал. – Чего тебе нужно здесь, малый? – Двое других оторвались от костей.

Арье оставалось только заставить себя остаться на месте; она знала, что, если повернется и убежит, они немедленно бросятся за нею. Она заставила себя подойти ближе. Они ищут девочку, но стражник принял ее за мальчика. Значит, она будет мальчиком.