Слуги Темного Властелина - Бэккер Р. Скотт - Страница 50
- Предыдущая
- 50/139
- Следующая
Он высвободился из рук бабки.
– Послушайте, – сказал он, – есть вещи, которые мне следует знать.
– А не то что? – спросил дядя. Он, по всей видимости, позабыл про короля племен – а возможно, его интерес с самого начала был притворным.
Конфас не устрашился. Он в упор взглянул в накрашенные глаза дяди и снова усмехнулся дурацкой короне Шайгека.
– А не то мы в ближайшее время вступим в войну с Людьми Бивня. Известно ли вам, что, когда я попытался вступить в Момемн, они устроили беспорядки? Они убили двадцать моих кидрухилей!
Конфас невольно перевел взгляд на рыхлую, напудренную шею дядюшки. Может быть, лучше будет ударить туда…
– Ах, да! – небрежно ответил Ксерий. – Весьма прискорбный случай. Кальмемунис и Тарщилка подстрекают не только своих собственных людей. Но, уверяю тебя, этот инцидент исчерпан.
– Что значит «исчерпан»?!
Впервые в жизни Конфас не задумывался о том, каким тоном он разговаривает с дядей.
– Завтра, – объявил Ксерий тем тоном, которым провозглашают указы, – ты и твоя бабка поедете со мной вверх по реке, чтобы наблюдать за доставкой моего последнего памятника. Я знаю, у тебя, племянник, беспокойная натура, ты специалист по решительным действиям, но тут требуется терпение, терпение и еще раз терпение. Тут не Кийут, и мы не скюльвенды… Все не так, как представляется, Конфас.
Конфас был ошеломлен. «Тут не Кийут, и мы не скюльвенды…» Что это должно означать?
А Ксерий продолжал так, словно вопрос окончательно закрыт и обсуждать уже нечего:
– А это тот самый легат, о котором ты отзывался с такой похвалой? Мартем, не так ли? Я весьма рад, что он здесь. Я не мог переправить в город достаточное число твоих людей, чтобы заполнить Лагерь Скуяри, поэтому мне пришлось использовать свою эотскую гвардию и несколько сотен городской стражи…
Конфас был захвачен врасплох, однако ответил не задумываясь:
– Но при этом вы одели их в форму моих… в форму армейских пехотинцев?
– Разумеется. Ведь эта церемония не только для тебя, но и для них тоже, не правда ли?
Конфас с бешено стучащим сердцем преклонил колени и поцеловал колено дядюшки.
Гармония… Так приятно. Икурею Ксерию III всегда казалось, что именно к этому он и стремился.
Кемемкетри, великий магистр его Имперского Сайка, заверил императора, что круг – чистейшая из геометрических фигур, наиболее располагающая к исцелению духа. Колдун говорил, что не следует строить свою жизнь линейно. Но на веревках, свернутых кольцом, завязываются узлы, и интрига создается из кругов подозрений. Само воплощение гармонии и то проклято!
– Ксерий, долго ли нам еще ждать? – окликнула его из-за спины мать. Голос у нее дребезжал от старости и раздражения.
«Что, жарко, старая сука?»
– Уже скоро, – отозвался он, глядя на реку.
С носа своей большой галеры Ксерий обводил взглядом бурые воды реки Фай. Позади него сидели его мать, императрица Истрийя, и племянник, Конфас, бурлящий радостью после своей беспрецедентной победы над племенами скюльвендов при Кийуте. Ксерий пригласил их якобы полюбоваться тем, как повезут по реке из базальтовых карьеров Осбея к Момемну его последний памятник. Но на самом деле он сделал это с дальним прицелом – впрочем, любой сбор императорской семьи имел свои далеко идущие задачи. Ксерий знал, что они станут глумиться над его памятником: мать – открыто, племянник – втихомолку. Но зато они не станут – просто не смогут! – отмахнуться от того заявления, что он намерен сделать. Одного упоминания о Священной войне будет достаточно, чтобы внушить им уважение.
По крайней мере на время.
С тех самых пор, как они отчалили от каменной пристани в Момемне, мать заискивала перед своим внучком.
– Я сожгла за тебя на алтаре больше двухсот золотых приношений, – говорила она, – по одному за каждый день, что ты провел в походе. Тридцать восемь собак выдала я жрецам Гильгаоала, чтобы их принесли в жертву…
– Она даже отдала им льва, – заметил Ксерий, оглянувшись через плечо. – Того альбиноса, которого Писатул приобрел у этого невыносимого кутнармского торговца. Да, матушка?
Он не видел мать, но знал, что та сверлит глазами ему спину.
– Я хотела, чтобы это был сюрприз, Ксерий, – сказала она с ядовитой любезностью. Или ты забыл?
– Ах, прости, матушка! Я совершенно…
– Я велела приготовить шкуру, – сказала она Конфасу так, словно Ксерий и рта не открывал. – Такой дар подобает Льву Кийута, не правда ли?
И захихикала, довольная своей заговорщицкой шуточкой.
Ксерий до боли в пальцах стиснул перила красного дерева.
– Льва! – воскликнул Конфас. – Да еще и альбиноса вдобавок! Неудивительно, что бог был благосклонен ко мне, бабушка!
– Всего лишь подкуп, – пренебрежительно ответила она. – Мне отчаянно хотелось, чтобы ты вернулся целым и невредимым. Просто до безумия. Но теперь, когда ты мне рассказал, как тебе удалось разгромить этих тварей, я чувствую себя глупо. Пытаться подкупить богов, чтобы они позаботились об одном из равных себе! Империя еще не видела никого подобного тебе, мой дорогой, мой любимый Конфас! Никогда!
– Если я и наделен кое-какой мудростью, бабушка, всем этим я обязан вам.
Истрийя едва не захихикала. Лесть, особенно из уст Конфаса, всегда была ее излюбленным наркотиком.
– Я была довольно суровым наставником, насколько я теперь припоминаю.
– Суровейшим из суровых!
– Но ты все так медленно схватывал, Конфас! Ты не торопился развиваться, а я терпеть не могу ждать, это пробуждает во мне все самое худшее. Я готова буквально глаза выцарапывать.
Ксерий скрипнул зубами. «Она знает, что я слушаю! Она говорит это нарочно, хочет меня поддеть!» Конфас расхохотался.
– Зато, боюсь, удовольствия, даруемые женщинами, я познал как раз чересчур рано! Ты была не единственной моей наставницей!
Истрийя держалась кокетливо – можно было подумать, будто она заигрывает. Старая потаскуха!
– Что ж, разве мы наставляли тебя не по одной книге?
– Значит, все пошло псу под зад, не так ли?!
Их дружный хохот заглушил мерный скрип галерных весел. Ксерий с трудом сдержал стон.
– А теперь еще и Священная война, дорогой мой Конфас! Ты станешь несравнимо более великим, чем самые славные из наших главнокомандующих!
«Чего она добивается?» Истрийя постоянно его поддразнивала, но никогда еще ее шуточки так сильно не отдавали бунтом. Она знала, что победа Конфаса над скюльвендами превратила его из орудия в угрозу. Особенно после вчерашнего фарса на Форуме. Ксерию достаточно было одного взгляда на племянника, чтобы понять: Скеаос был прав. Конфас действительно замышлял убийство. Если бы не Священная война, Ксерий велел бы зарубить его тут же, на месте.
Истрийя была там. Она все это понимала и тем не менее подталкивала все ближе к грани. Неужели она…
Неужели она добивается, чтобы он убил Конфаса?
Конфас явно пришел в замешательство.
– Знаешь, бабушка, мои солдаты на это сказали бы: не считай убитых, не пролив крови!
Но в самом ли деле ему не по себе, или он лишь притворяется? Быть может, они нарочно разыгрывают этот спектакль, чтобы сбить его со следа? Он обернулся и осмотрел галеру, ища Скеаоса. Нашел сидящим рядом с Аритмеем, гневным взглядом позвал к себе, но тут же мысленно выругался. Ну на что ему этот старый дурак? Мать просто играет в игры. Она всегда играет в игры.
«Не обращай внимания!»
Присеменил Скеаос – старик передвигался, точно краб, – но Ксерий не обратил на него внимания. Он глубоко, ровно дышал и созерцал проплывающие по реке суда. С медлительной грацией скользили мимо баржа за баржей, и большинство из них были нагружены товарами. Он видел свиные и говяжьи туши, сосуды с маслом и бочонки с вином; он видел пшеницу, ячмень, камень из каменоломен и даже то, что он принял за труппу танцовщиц. Все это медленно ползло по широкой спине реки, направляясь к Момемну. Хорошо, что столица стоит на Фае. Река была толстым канатом, к которому цеплялись все обширные сети Нансурии. Торговля и ремесла – все было освящено образом императора.
- Предыдущая
- 50/139
- Следующая
