Слуги Темного Властелина - Бэккер Р. Скотт - Страница 32
- Предыдущая
- 32/139
- Следующая
Ксерий был уверен, что позднее Скеаос найдет какой-нибудь хитрый, присущий рабу способ пристыдить его за то, что он помянул Пройаса. А тот факт, что палатин оскорбил его первым, разумеется, не считается. С точки зрения Скеаоса, им полагалось соблазнять, а не защищаться. Ксерий был убежден, что неблагодарный старый мерзавец скоро сделается так же невыносим, как и мать. Неважно. Император-то он!
– Припасы… – шепнул Скеаос.
– Разумеется, вам и вашим войскам предоставят все необходимые припасы, – продолжал Ксерий. – А дабы обеспечить вам условия проживания, достойные вашего ранга, я предоставлю в ваше распоряжение близлежащую виллу.
Он обернулся к главному советнику.
– Скеаос, не будешь ли ты так любезен показать палатину наш договор?
Скеаос щелкнул пальцами, и из-за занавеси по правую сторону от возвышения выбрался необъятный евнух, который нес бронзовый пюпитр. Следом за ним шел второй, и на его ластоподобных руках покоился, точно священная реликвия, длинный пергаментный свиток. Кальмемунис ошеломленно отступил от возвышения, когда первый евнух поставил пюпитр перед ним. Второй несколько замешкался со свитком – небрежность, которая не останется безнаказанной, – потом наконец аккуратно развернул его на наклонной бронзовой доске. И оба скромно отступили назад, чтобы не мешать палатину.
Конриец недоумевающе прищурился на Ксерия, потом наклонился, изучая пергамент.
Миновало несколько мгновений. Наконец Ксерий спросил:
– Вы читаете по-шейски?
Кальмемунис злобно взглянул на него исподлобья.
«Надо быть осторожнее», – понял Ксерий. Мало кто может быть более непредсказуемым, чем люди глупые и в то же время обидчивые.
– По-шейски я читаю. Но я ничего не понимаю.
– Так не годится, – сказал Ксерий, подавшись вперед на своем троне. – Ведь вы, лорд Кальмемунис, первый истинно знатный человек, которому предстоит благословить грядущую Священную войну. Для нас с вами важно понимать друг друга с полуслова, не так ли?
– Ну да, – ответил палатин. Его тон и выражение лица были напряженными, как у человека, который пытается сохранять собственное достоинство, невзирая на то, что сбит с толку.
Ксерий улыбнулся.
– Вот и хорошо. Как вам прекрасно известно, нансурская империя воевала с фаним с тех самых пор, как первые завывающие кианские кочевники прискакали сюда из пустынь. На протяжении поколений мы бились с ними на юге, теряя провинцию за провинцией под напором этих фанатиков и одновременно отражая атаки скюльвендов на севере. Эвмарна, Ксераш, даже Шайгек – утраты, оплаченные тысячами тысяч жизней сынов Нансура. Все, что теперь именуется Кианом, некогда принадлежало моим царственным предкам, палатин. А поскольку я, тот, кем я являюсь ныне, Икурей Ксерий III, – не более чем воплощение единого божественного императора, все то, что ныне зовется Кианом, некогда принадлежало мне.
Ксерий помолчал, взволнованный собственной речью и возбужденный отзвуком своего голоса среди леса мраморных колонн. Как могут они отрицать силу его ораторского мастерства?
– Находящийся перед вами договор всего-навсего обязывает вас, лорд Кальмемунис, следовать истине и справедливости, как то надлежит всем людям. А истина – неопровержимая истина! – состоит в том, что все нынешние губернии Киана на самом деле – не что иное, как провинции Нансурской империи. Подписывая этот договор, вы даете клятву исправить древнюю несправедливость. Вы обязуетесь возвратить все земли, освобожденные в ходе Священной войны, их законному владельцу.
– То есть? – переспросил Кальмемунис. Он весь аж трясся от подозрительности. Нехорошо…
– Как я уже сказал, это договор, согласно которому…
– Я расслышал с первого раза! – рявкнул Кальмемунис. – Мне об этом ничего не говорили! Шрайя это утвердил? Это приказ Майтанета?
У этого слабоумного глупца хватает наглости перебивать его?! Икурея Ксерия III, императора, которому предстоит восстановить Нансур? Какая дерзость!
– Мои военачальники доложили мне, палатин, что с вами прибыло около пятнадцати тысяч человек. Вы ведь не рассчитываете, что я буду содержать такое множество воинов даром? Богатства империи не безграничны, мой конрийский друг!
– Я-а… Я об этом ничего не знаю, – выдавил Кальмемунис – Так что я, значит, должен дать клятву, что все языческие земли, которые я завоюю, будут отданы вам? Так, что ли?
Коренастый офицер по правую руку от него наконец не выдержал.
– Не подписывайте ничего, мой палатин! Бьюсь об заклад, шрайя об этом и не подозревает!
– А вы кто такой? – рявкнул Ксерий.
– Крийатес Ксинем, – отрывисто ответил офицер, – маршал Аттремпа.
– Аттремп… Аттремп… Скеаос, будь так добр, скажи, отчего это название кажется мне таким знакомым?
– Нетрудно ответить, о Бог Людей. Аттремп – близнец Атьерса, крепость, которую школа Завета отдала в лен дому Нерсеев. Присутствующий здесь господин Ксинем – близкий друг Нерсея Пройаса, – старый советник сделал кратчайшую паузу, несомненно для того, чтобы дать возможность своему императору осознать значение этого факта, – и, если не ошибаюсь, в детстве был его наставником в фехтовании.
Ну разумеется. Пройас не настолько глуп, чтобы позволить дураку, да еще столь могущественному, как Кальмемунис, в одиночку вести переговоры с домом Икуреев. Он прислал с ним няньку. «Ах, матушка, – подумал император, – наша репутация известна всем Трем Морям!»
– Ты забываешься, маршал! – промолвил Ксерий. – Разве ты не получил наставление от моего распорядителя церемоний? Тебе надлежит хранить молчание.
Ксинем расхохотался и сокрушенно покачал головой. Потом обернулся к Кальмемунису и сказал:
– Нас предупреждали, что такое может случиться, господин мой.
– О чем вас предупреждали, маршал?! – вскричал Ксерий. Это уже ни в какие ворота не лезет!
– Что дом Икуреев попытается играть в свои игры с тем, что свято.
– Игры? – воскликнул Кальмемунис, развернувшись к Ксерию. – Какие могут быть игры со Священной войной?! Я пришел к вам с открытой душой, император, как один Человек Бивня к другому, а вы играете в игры?
Гробовая тишина. Императору Нансура только что бросили в лицо обвинение. Самому императору!
– Я вас спросил… – Ксерий остановился, чтобы не сорваться на визг. – Я вас спросил – со всей возможной учтивостью, палатин! – подпишете ли вы договор. Либо вы его подпишете, либо вашим людям придется голодать, вот и все!
Кальмемунис принял позу человека, который вот-вот выхватит меч, и в какой-то безумный миг Ксерию отчаянно захотелось обратиться в бегство, хотя он и знал, что оружие у посетителей отобрали. Палатин, может, и был идиотом, но это был на редкость ладно сбитый идиот. Он выглядел так, словно мог одним прыжком перемахнуть все семь разделявших их ступеней.
– Значит, вы отказываете нам в помощи? – воскликнул Кальмемунис. – Собираетесь морить голодом Людей Бивня ради того, чтобы заставить Священную войну служить вашим целям?
«Люди Бивня»! Этот термин не вызывал у Ксерия ничего, кроме отвращения, однако глупец произносил его, словно одно из сокровенных имен Божиих. Тупой фанатизм, снова тупой фанатизм! Скеаос его и об этом предупреждал.
– Палатин, я говорю лишь о том, чего требует истина и справедливость. Если истина и справедливость служат моим целям, то лишь оттого, что я служу целям истины и справедливости. – Нансурский император не сдержал злобной ухмылки. – А будут ваши люди голодать или нет – зависит от вашего решения, лорд Кальмемунис. Если вы…
И тут ему на щеку шлепнулось что-то теплое и липкое. Ошеломленный, император схватился за щеку, посмотрел на мерзость, приставшую к пальцам… Роковое предчувствие ошеломило его, стеснило дыхание. Что это? Предзнаменование?
Император вскинул голову, уставился на суетящихся под потолком воробьев.
– Гаэнкельти! – рявкнул он.
Капитан эотских гвардейцев подбежал к нему. От него пахло бальзамом и кожей.
– Перебить этих птиц! – прошипел Ксерий.
- Предыдущая
- 32/139
- Следующая
