ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Сондерс Фрэнсис - Страница 45

Союз Джексона с Конгрессом длился много лет (в 1954 г. он стал членом правления Американского комитета) и принёс Конгрессу многочисленные преимущества, помимо престижа скрытой поддержки Джексона. Когда Конгрессу требовалась помощь в журналах Люса, Джексон был готов её обеспечить. Когда Конгрессу необходимо было взаимодействие с Комитетом за свободную Европу и радиостанцией «Свободная Европа», Джексон мог выступить связующим звеном. Когда Конгресс нуждался в «частных» дотациях, Джексон мог воспользоваться своими многочисленными деловыми контактами, чтобы обеспечить получение необходимых средств. Однако самым важным был политический престиж организации, полученный благодаря Джексону. У организации, как ни удивительно, было не так уж много защитников, представлявших капитал. «В Вашингтоне ни у кого не было достаточной репутации для поддержки Конгресса. Никто не был уверен, что хочет иметь такую репутацию для его поддержки, - отмечал Лоуренс де Новилль. - Большинство людей были озадачены. Мы создали его, однако у нас нет необходимой реальной структуры в Вашингтоне» [314]. Благодаря героическим усилиями Майкла Джоссельсона Конгресс за свободу культуры выжил и даже процветал в условиях такого скептицизма.

После активной работы в течение нескольких последующих лет Майкл Джоссельсон взял небольшой перерыв в борьбе за умы и чаяния человечества. 14 февраля 1953 года он вступил в брак с Дианой Додж. Свидетелем на свадьбе был Лоуренс де Новилль. Для обоих этот брак стал вторым. Джоссельсон женился на Колетт Джуберт (Colette Joubert) в Гаване в 1940 году, но они развелись. Всегда скрытный, он никогда никому не рассказывал о ней. И тем не менее хранил выцветшую вырезку из нью-йоркской газеты за февраль 1963 года, где сообщалось о чудовищном убийстве Колет: она была задушена и найдена связанной с кляпом во рту после изнасилования в своих апартаментах в Верхнем Истсайде.

Майкл и Диана провели своё свадебное путешествие на Майорке. Сразу после возвращения в Париж Майкл признался своей новой жене, что работает на ЦРУ и что Конгресс за свободу культуры является «собственностью» Управления. Диана уже поняла по отношениям между Майклом и Конгрессом, что для него они значили нечто большее, чем импортно-экспортные операции, как было указано в визитной карточке. Сначала она предположила, что он работает на русских, и с облегчением обнаружила, что он на «правильной» стороне. Диана получила псевдоним Джин Энзингер (Jean Ensinger). С тех пор между ними существовало что-то наподобие партнёрства.

Диана Джоссельсон хорошо подходила для задания. Бывший стипендиат Фулбрайта (стипендия Фулбрайта - самая престижная в области международного обучения в США. - Прим. ред.), она обладала глубокими знаниями по вопросам профсоюзов: ранее была редактором дайджеста рабочей прессы США, а затем - в Управлении профсоюзов «Плана Маршалла» под руководством Джея Лавстона и Ирвинга Брауна. «Я была молода и привлекательна и имела большой успех у всех рабочих лидеров», - вспоминала Диана. В круг её обязанностей в Управлении профсоюзов входило составление отчётов о деятельности коммунистических профсоюзов в Европе. В связи с этим она имела доступ к секретным материалам. Такая деликатная работа требовала разрешения со стороны ЦРУ. Позже Диана узнала, что зарплата ей выплачивалась из фондов дополнительного финансирования, находившихся в распоряжении ЦРУ.

Джин Энзингер и Джонатан Ф. Саба (Jonathan F. Saba) вместе писали депеши и докладные записки, зашифрованные для передачи в Вашингтон. Они передавались сотруднику ЦРУ за стаканчиком мартини в апартаментах Джоссельсона. «У всех сотрудников ЦРУ были одинаковые чемоданы-дипломаты с двойным дном для депеш. На самом деле это выглядело очень комично. Их можно было узнать за милю - у всех стандартный чемодан-дипломат. Это было забавно. Мы читали входящие депеши, после чего я сжигала их в туалете» [315], - вспоминала Диана. Она очень хорошо подходила для этой работы и знала, как уберечь секреты даже от собственной матери. Однажды сотрудник ЦРУ Ли Уильямс вышел за детским питанием для Дженнифер, первого и единственного ребёнка Джоссельсонов. Когда он вернулся, Диана была вынуждена познакомить его со своей матерью. Мать приехала из Штатов, чтобы помочь ухаживать за ребёнком. Увидев книгу «Джейн Эйр» на столе, Диана пробормотала: «Это, э-э-э, господин Рочестер». «Как странно! Господин Рочестер. Прямо как в «Джейн Эйр»!» - воскликнула её ничего не подозревавшая мать. Диана не назвала настоящее имя Ли Уильямса, которое само по себе ничего бы не раскрыло. Но это свидетельствует о том, насколько сильно она увлеклась «большой игрой». Когда мать Дианы наконец узнала правду, она была «поражена этой новостью» [316].

Будучи хорошо информированной о работе Майкла, Диана каждый день восхищалась его необычайной эрудицией. Его способность координировать запросы Вашингтона, учитывая при этом зачастую изменчивые нравы интеллектуалов из Конгресса, восхищали её. «Без него Конгресс был бы несостоятелен, - как-то обмолвилась она. - Лучшей порой Конгресса, как я полагаю, были первые сто дней правления Кеннеди. Это было удивительное время. Ты чувствовал себя сопричастным всему, что где-либо происходит. Всё шло прекрасно, всё было наполнено жизнью. Майкл мог быть в курсе всего. Меня восхищало, как утром он мог говорить о драматургах в Боливии, днём - о писателях в Азии, а вечером он и Николай общались по телефону на четырёх языках. Я помню, как сидела со Стравинскими в кафе в Париже, и его жена делилась со мной рецептом приготовления блинов. Для нас это было замечательное время. Холодная война, Конгресс за свободу культуры - это было сродни Французской революции или Оксфордскому движению. Вот как всё это ощущалось». [317].

Джоссельсоны часто встречались с Томом Брейденом, который регулярно путешествовал по Европе. Они могли пойти в ресторан или на теннисный турнир «Роланд-Гаррос», либо поехать с Брейденом на велосипедах на велодром «Д'Ивер» - «стадион с ужасным прошлым». Сюда свозили евреев во время массовых облав под городом Виши. Джоссельсоны также поддерживали постоянный контакт с Ирвингом Брауном. Иногда они встречались с ним за его столиком в ночном гей-клубе под названием «Индифферент» (L'Indifferent). Однажды они пришли туда и увидели, как Браун передаёт крупную сумму денег «какому-то головорезу из Марселя» [318]. Браун в то время занимался созданием Средиземноморского комитета. Это была группа лиц, нанятых для обеспечения охраны во французских портах при разгрузке грузов в рамках «Плана Маршалла» и американского оружия для НАТО. Брейден прокомментировал с оттенком сухой иронии способность Брауна упрощать такие мероприятия: «Для того, кто принимал активное участие в избиении «коммуняк» в доках Марселя, странно проявлять интерес к Конгрессу за свободу культуры» [319].

«Американская федерация профсоюзов имела реальный опыт коммунистической деятельности и была именно той точкой, с которой следовало начинать борьбу, - отмечала Диана Джоссельсон. - Брауну импонировали любого рода насильственные методы, штрейкбрехерство в Марселе и прочее. Нам с Майклом было очень забавно заходить в ночной клуб и наблюдать, как Ирвинг передаёт деньги группе хулиганов, и я уверена, что Ирвинга точно так же забавляли интеллектуалы. Я думаю, что Ирвинга, которому не был знаком ни Пикассо, ни Бодлер, Конгресс привлекал гламурностью, а такие связи были нужны» [320].

В выходные Майкл и Диана бродили по антикварным магазинам и галереям левого берега. Они перекусывали бутербродами и аквавитом, потом заказывали по чашечке чая в «Кафе де Флор» (любимом заведении Сартра) или в ресторане «Два маго». По воскресеньям они выезжали на пикник в Фонтебло или катались на лодке по Сене. Иногда они встречались с де Новиллем. Это было конгениальное трио, связанное настоящей дружбой и общей тайной. После одного из походов по магазинам де Новилль возвратился гордым владельцем двух картин Брака. Годы спустя дочь Джоссельсона Дженнифер стала экспертом по современному искусству. Скрепя сердце, она сообщила, что это были подделки.