Соната незабудки - Монтефиоре Санта - Страница 19

Одри виновато обернулась в надежде, что он не заметил, куда она спрятала записку.

— Все хорошо, спасибо, Хуан Хулио, — ответила она по-испански.

Мужчина поправил шляпу и подтянул брюки, чтобы прикрыть выпирающий живот. Его лицо было красным и потным. Он был слишком полным для такой жары и слишком ленивым для такой работы. Тяжело дыша, он медленно, вразвалочку шел к ней, подобно пингвину, который только что до отвала наелся рыбы.

— Как сегодня жарко, — сказал он, не задумываясь о том, что последние два месяца говорит одно и то же всем, с кем затевает разговор.

— Да, очень жарко, — утвердительно кивнула девушка. — Я люблю жару.

— А я чувствую себя ужасно, — сокрушался Хуан, вытирая лоб засаленным носовым платком. — На платформе всегда жарче. Для моего давления это не очень хорошо. Совсем нехорошо. — Он прошел мимо нее, направляясь к сигнальной будке.

Одри вздохнула с облегчением. Он был слишком увлечен собой, чтобы заметить записку или даже просто поинтересоваться, что она здесь делает. Она помчалась к тому месту, где оставила велосипед, и наткнулась прямо на Диану Льюис и Шарло Осборн, одетых так, как будто они собрались на вечеринку — кремового цвета шляпы, шелковые платья и длинные жемчужные ожерелья.

— Юная леди, вы выглядите сегодня очень счастливой, — слащаво улыбаясь, сказала Шарло, которая не могла не заметить сияющие глаза и улыбку Одри.

— Прекрасный день, — ответила та, поднимая велосипед.

— А что ты здесь делаешь? — спросила Диана, снимая перчатки. — В перчатках слишком жарко, — пробормотала она себе под нос и бросила их в сумочку.

Одри сообразила, как избежать расспросов: нужно направить разговор на самих «крокодилиц».

— Вы едете в город? — спросила она.

— В городе дают благотворительный обед, — вздохнула Шарло. — Мы должны выполнять свой долг по отношению к нашим ближним, — ханжески добавила она, оглядывая Одри с ног до головы своими проницательными голубыми глазами.

— Безусловно, должны, — согласилась Диана. — Деточка, для поездки в город сегодня слишком жарко. Господи, я просто таю. Но кто-то же должен думать о бедных и хоть что-нибудь для них делать!

— Одри, как поживает Сесил Форрестер? — вкрадчиво спросила Шарло. — Полагаю, он часто бывает в вашем доме.

— Да, и он, и его брат, — невинно ответила Одри. — Они оба очень симпатичные.

Шарло недовольно скривила рот, но Диана не собиралась уйти, не насадив на крючок наживку.

— Одри, ты выглядишь очень довольной жизнью. Да, быть молодой и любить — это счастье! — вздохнула она, тряхнув головой, от чего ее подбородок затрясся, как зоб у хорошо откормленного цыпленка.

Одри нахмурилась, глядя на нее.

— Пойдем, Диана, я слышу стук колес. Нам нельзя опаздывать.

— И что бы бедные делали без нашей помощи?

Помахав на прощание Одри, они вошли в здание вокзала и стали сплетничать о развивающейся дружбе Сесила и Одри, которая, как они обе были уверены, в ближайшем будущем должна была перерасти в нечто более серьезное.

— Она будет дурочкой, если упустит его, — сказала Диана, вынимая кошелек.

— Не беспокойся, девочка не настолько глупа, — уверенно заявила Шарло. — Она знает, что хорошо, а что — нет, и всегда поступает правильно. С детства.

Айла и братья были в школе, мама играла с сестрами в гольф в клубе, а Одри весь день предавалась мечтам. Сидя на скамейке в тени деревьев, она читала. Взгляд ее скользил по строчкам, но мысли были далеко — в другой реальности, там, где есть Луис, там, где они счастливы. Она обвела вокруг пальца даже «крокодилиц»! Можно поздравить себя с успехом — она научилась мастерски вводить людей в заблуждение. Все считали, что ее сердце принадлежит Сесилу. И хотя Одри готова была кричать о своих истинных чувствах с крыши собственного дома, она понимала, что еще не время, но, в конце концов, их терпение будет вознаграждено, и можно будет объявить о своей любви всему миру, не боясь столкнуться с неодобрением и запретами. Рано или поздно окружающие поймут, как хорош ее избранник…

Минуты тянулись очень медленно, как и предполагал Луис. Девушка смотрела на часы и думала, что он тоже смотрит на них, желая, чтобы время летело быстрее. Наконец, день сменился ночью. На землю опустилась темнота, чтобы спрятать их тайну в прохладном омуте ночных теней, рассеять которые не мог даже лунный свет. Одри сняла туфли, прошлепала босиком вниз по ступенькам, стараясь идти как можно тише. Она была слишком взволнована, чтобы заметить, что пара любопытных глаз украдкой наблюдает за ней из окна наверху.

Как обычно, Луис ждал ее под вишневым деревом в фруктовом саду. Иногда она приходила туда днем, когда он был на работе, чтобы всем телом ощутить вибрацию его голоса, хранимую ветвями и листьями, и почувствовать его незримое присутствие рядом. Он крепко обнял ее, пылко поцеловал и повел ее на улицу, где за углом, подобно затаившейся пуме, их ждал автомобиль. Водитель уже знал, куда ехать. Одри сидела в объятиях Луиса, наблюдая за таинственным миром ночи за окном. Когда они въехали в город, она заметила, что улицы не спят. Здесь царили шум и движение: мерцали огоньки, сигналили машины, выражая нетерпеливое желание поскорее добраться до места назначения. В наполненных сигаретным дымом ресторанах толпились люди, музыка звучала на укрытых листьями улицах и площадях, по которым под сенью уличных фонарей гуляли, взявшись за руки, влюбленные пары. Одри сжала ладонь Луиса, чтобы показать, как она рада тому, что приехала сюда. Он ответил ей тем же.

Когда они въехали в Палермо, пейзаж изменился. Широкие проспекты сменились узкими брусчатыми улочками, которые вели наверх и плавно переходили в небольшие площади, усеянные маленькими ресторанчиками и кафе, разместившимися на тротуарах рядом с темными витринами закрытых на ночь антикварных магазинов. Машина остановилась, и Луис дал указание водителю вернуться за ними через пару часов. Они прошли по площади, счастливые от того, что вместе могут находиться там, где их никто не знает и где никому до них нет никакого дела. Они целовались на площади, а затем, привлеченные музыкой, которая доносилась из-за двери старенькой таверны, направились туда.

— А теперь мы будем учиться танцевать танго, — сказал Луис, ведя ее навстречу музыке.

Одри отступила назад.

— Ты знаешь это место? — встревоженно спросила она.

— Да, я бывал здесь несколько раз. Винсент ждет нас, — ответил он.

— Винсент?

— Винсент тебе понравится. Он парень что надо. — Луис поцеловал пальцы Одри. — Не бойся, я уже скомпрометировал тебя, привезя сюда, так что давай получим удовольствие. — Он улыбнулся ей своей обезоруживающей улыбкой.

Одри, сгорая от любопытства, последовала за ним в таверну.

Хозяин таверны поприветствовал Луиса и повел их, петляя между круглыми деревянными столиками, в глубь заведения. Пожилой седоволосый мужчина с маленькими карими глазами и крючковатым носом, Винсент весело болтал и всячески демонстрировал свое страстное желание угодить. Он был известен в Палермо своими вечерами танго и хорошим вином. Он налил гостям по бокалу своего лучшего vino tinto[4], сделал Одри комплимент по поводу ее красоты и грации, затем нетерпеливо подал знак жене, чтобы та поставила мелодию сначала.

— На этом этапе шаги не важны, — начал он, закатывая рукава белой рубашки, которую носил под черным жилетом. — Вы должны чувствовать музыку и дать ей возможность вести вас. — Чтобы придать вескости своим словам, он стукнул себя кулаком в грудь, закрыл глаза, еще раз повторил: — Чувствовать!

Одри улыбнулась Луису, а тот улыбнулся в ответ, по выражению лица возлюбленной понимая, что первый шаг к сближению уже сделан.

— А теперь прижмитесь друг к другу, — приказал Винсент.

Луис притянул Одри к себе.

— Ближе! Танго — это танец страсти. Танцевать его — все равно что заниматься любовью.