Английский для смелых. Истории о духах и привидениях / Great Ghost Stories - Сарапов Михаил - Страница 6

 I placed my gun in a corner, drew a chair to the hearth, and examined my quarters at leisure. Smaller and less incongruous in its arrangements than the hall, this room contained, nevertheless, much to awaken my curiosity. The floor was carpetless. The whitewashed walls were in parts scrawled over with strange diagrams, and in others covered with shelves crowded with philosophical instruments, the uses of many of which were unknown to me. On one side of the fireplace, stood a bookcase filled with dingy folios; on the other, a small organ, fantastically decorated with painted carvings of medieval saints and devils. Through the half-opened door of a cupboard at the further end of the room, I saw a long array of geological specimens, surgical preparations, crucibles, retorts, and jars of chemicals; while on the mantelshelf beside me, amid a number of small objects, stood a model of the solar system, a small galvanic battery, and a microscope. Every chair had its burden. Every corner was heaped high with books. The very floor was littered over with maps, casts, papers, tracings, and learned lumber of all conceivable kinds.

I stared about me with an amazement (я осматривал все вокруг с изумлением; to stare – пристально глядеть, уставиться; смотреть в изумлении; amazement – изумление, удивление) increased by every fresh object upon which my eyes chanced to rest (увеличивавшимся с каждым новым объектом, который случайно попадал мне на глаза; fresh – свежий; новый, только что появившийся; to chance – случайно наткнуться; to rest – покоиться, останавливаться /о взгляде/). So strange a room I had never seen (такой странной комнаты я еще никогда не видел); yet seemed it stranger still, to find such a room in a lone farmhouse (но еще более странным было обнаружить такую комнату в уединенном фермерском доме) amid those wild and solitary moors (среди этих диких и необитаемых пустошей; solitary – одинокий; уединенный)! Over and over again, I looked from my host to his surroundings (снова и снова я переводил взгляд с хозяина этого дома на предметы, его окружавшие: «со своего хозяина на его окружение»; to look – смотреть), and from his surroundings back to my host (и с того, что его окружало, снова на хозяина дома), asking myself who and what he could be (спрашивая себя, кто он такой и чем он может заниматься)? His head was singularly fine (очертания его головы были утонченными: «его голова была необычно изящной»; fine – тонкий, утонченный; изящный); but it was more the head of a poet than of a philosopher (но это была скорее: «больше» голова поэта, чем ученого). Broad in the temples (широкий лоб: «широкая во лбу»; temple – висок), prominent over the eyes (/c/ выступающими надбровьями: «выступающим над глазами»; eye – глаз), and clothed with a rough profusion of perfectly white hair (увенчанная непричесанной гривой совершенно седых волос; to clothe – накрывать, покрывать; rough – грубый, дикий, бурный; profusion – изобилие, избыток), it had all the ideality and much of the ruggedness that characterises the head of Louis von Beethoven (голова эта отличалась тем же порывом в мир идеала и той же массивностью: «она имела всю идеальность и многое из массивности», что характеризуют голову Людвига ван Бетховена). There were the same deep lines about the mouth (те же глубокие складки в углах рта), and the same stern furrows in the brow (такие же, придающие суровость, морщины на лбу; stern – строгий, суровый, безжалостный; furrow – глубокая морщина). There was the same concentration of expression (та же глубина чувств читалась на лице: «там была та же концентрация выражения»; expression – выражение /лица, глаз и т. п./). While I was yet observing him, the door opened, and Jacob brought in the supper (в то время как я все еще так наблюдал за ним, открылась дверь, и Джейкоб стал накрывать ужин: «принес ужин»; to bring). His master then closed his book, rose (/тогда/ его хозяин закрыл книгу, поднялся; to rise), and with more courtesy of manner than he had yet shown, invited me to the table (и с большей учтивостью, чем он до сих пор проявил, пригласил меня к столу; courtesy – учтивость, обходительность; manner – манера, поведение; to show – показывать; проявлять, выказывать /эмоции/).

 I stared about me with an amazement increased by every fresh object upon which my eyes chanced to rest. So strange a room I had never seen; yet seemed it stranger still, to find such a room in a lone farmhouse amid those wild and solitary moors! Over and over again, I looked from my host to his surroundings, and from his surroundings back to my host, asking myself who and what he could be? His head was singularly fine; but it was more the head of a poet than of a philosopher. Broad in the temples, prominent over the eyes, and clothed with a rough profusion of perfectly white hair, it had all the ideality and much of the ruggedness that characterises the head of Louis von Beethoven. There were the same deep lines about the mouth, and the same stern furrows in the brow. There was the same concentration of expression. While I was yet observing him, the door opened, and Jacob brought in the supper. His master then closed his book, rose, and with more courtesy of manner than he had yet shown, invited me to the table.

A dish of ham and eggs (ветчину с яйцами; dish – блюдо), a loaf of brown bread (буханку ржаного: «коричневого» хлеба), and a bottle of admirable sherry (и бутылку превосходного хереса), were placed before me (поставили передо мной).

‘I have but the homeliest farmhouse fare to offer you, sir,’ said my entertainer (я могу предложить вам лишь самую скромную снедь фермера, – сказал мой хозяин; homely – простой, обыденный, безыскусственный; farmhouse – жилой дом на ферме; fare – режим питания; провизия, съестные припасы; пища; to entertain – принимать, угощать /гостей/; entertainer – тот, кто принимает, угощает). ‘Your appetite, I trust, will make up for the deficiencies of our larder (ваш аппетит, полагаю я, скрасит недостатки нашей снеди; to trust – верить, доверять; надеяться; считать, полагать; to make up – возмещать, компенсировать; larder – кладовая /для продуктов/; запас еды).’

I had already fallen upon the viands (я уже накинулся на пищу; to fall – падать; нападать, налетать, набрасываться; viand – /уст./ пища, провизия), and now protested, with the enthusiasm of a starving sportsman (и теперь запротестовал, со /всем/ пылом оголодавшего охотника; sportsman – спортсмен; охотник-любитель), that I had never eaten anything so delicious (что я никогда не ел ничего столь вкусного).

He bowed stiffly (он чопорно поклонился; stiff – жeсткий, тугой, негибкий), and sat down to his own supper (и сел за свой ужин; to sit down), which consisted, primitively, of a jug of milk and a basin of porridge (который состоял всего лишь из кувшина молока и миски овсянки). We ate in silence, and, when we had done, Jacob removed the tray (мы ели молча, и, когда мы закончили, Джейкоб убрал поднос). I then drew my chair back to the fireside (тогда я опять пододвинул свой стул к камину). My host, somewhat to my surprise, did the same, and turning abruptly towards me, said (мой хозяин, несколько к моему удивлению, поступил так же, и, резко повернувшись ко мне, сказал):