Ставка на возвращение - Басов Николай Владленович - Страница 14

– Прошу извинить меня, – вмешалась чужая несупена, – но подделать то, что создал этот… это странное существо, называющее себя Ростом, невозможно. Он действительно слишком умен для раба.

– Посредством этого трактата многие трал-мастера научатся лучше искать рыбу, неужели это плохо? – спросил Рост, принимая самый невинный вид.

– Ты знаешь, что думать тебе не положено. Есть другие, более достойные, кто думает! – взрыкнул Саваф.

– Они не умеют искать так, как умею я.

– Ты споришь? – казалось, Саваф потрясен. – Ты споришь?!

– Никоим образом, господин, – тут же отозвался – Ростик, вытянувшись в позе подчинения. – Я лишь хотел…

– Тем не менее следует признать, что существо по имени Рост оказалось полезным, – вдруг довольно мягко проговорила чужая несупена. – В совете нашего района города решили, что наказывать его следует не слишком строго. Но что действительно необходимо, так это предупредить, чтобы он больше ничего втайне не писал. Если у него возникнут какие-либо мысли, он должен доложить об этом своему господину, а потом получить разрешение у главного цензора той библиотеки, в которой он пользуется книгами.

Рост тянулся изо всех сил, демонстрируя полное согласие.

Саваф протранслировал чужой несупене – или несупену? – что-то с такой скоростью, что даже ярки не смогли этого понять, а потом чужак с охранниками удалился, заставив всех обитателей виллы Савафа расступиться. Чегетазур, не двигая глазами, лишь перенося поле своего внимания, вгляделся в каждого из оставшихся в кабинете и вдруг почти добродушно известил:

– Что ты ищешь в библиотеке, люд?

Очень велико было искушение задать чегетазуру те два вопроса, ответы на которые Ростик не находил, но он сдержался. Лишь пояснил:

– Я хотел получше выучить язык губисков, научиться писать на едином и еще… Да, еще я хотел овладеть каллиграфией.

Саваф чуть дрогнул, лишь спустя пару секунд Ростик понял, что чегетазур веселится. Потом каменноподобный обратился к Пинсе:

– Проследи, чтобы этому странному типу выдавали те книги, которые позволительно читать губискам и даже яркам. Мне будет интересно, что он учинит в следующий раз… Да, еще предоставь ему возможность жить более комфортно.

– Найти подругу? – спросила Пинса. – Правда, где мы найдем такую, как он?

– Если найдется что-то похожее на него, – отозвался Саваф, – пусть она живет с ним, как это получается у п’токов, от которых этот малый недалеко ушел.

Потом минуты стали падать почти с физическим ощущением тревоги. Все ждали. Внезапно Саваф сказал, но так, что у всех, даже у Пинсы, как показалось Ростику, холодок прошел по коже:

– Я буду следить, чтобы ты… люд, не использовал полученные знания нам во вред. – Он снова помолчал, наконец добавил:

– И оставь надежду когда-нибудь вырваться отсюда. Ты тут и умрешь.

– Это мое главное желание, – ответил Ростик традиционной формулой согласия, и аудиенция была завершена.

Возвращаясь в свою казарму, которую, ему теперь следовало покинуть, чтобы перебраться в боковую пристройку виллы, где у него впервые за последние годы появилась возможность уединиться, Рост отчего-то подумал, что Саваф все просчитал куда точнее, чем сам Рост сумеет когда-либо об этом догадаться.

По сути, он добился лишь того, что из голодного раба ему предложили стать рабом сытым, располагающим кое-какой свободой, имеющим право пользоваться библиотекой, даже, пожалуй, разрешили писать другие свитки на не очень сложные и важные для этой цивилизации темы… Но все равно оставили рабом. Беспросветно, безнадежно, бессрочно. Но раз так, он должен был разрушить этот план, добиться того, чтобы к нему изменилось отношение, может быть, даже позволили создать колонию людей… Но что дальше? Жизнь и любая работа на благо этой цивилизации была и будет капитуляцией, если не хуже. Например, тихим предательством, коллаборационизмом.

Следовательно, он должен, должен был найти дорогу, которая вернет ему свободу. Хотя и не знал, что для этого можно было в его положении сделать.

Не прошло и пары дней после того, как Ростик получил «повышение», когда рано поутру в его каморку ввалилась целая компания. Это были Карб, г’мет Падихат, который весь пыжился от важности порученного ему дела, и ярк Лодик.

Падихат был нагружен какими-то свертками, свитками и даже вощеными дощечками. Нести все это ему было тяжело, он то и дело что-то ронял, и тогда Лодик укладывал эти вещи в подставленные руки Падихата, балансируя хвостом.

Больше всего Роста заинтересовало, конечно, почему Падихат не заставил нести свою ношу кого-нибудь из рабов, но на всякий случай он выпрямился в стойке, демонстрируя ожидание и полную послушность. Как ни удивительно, внутренне он уже приготовился к чему-то, что должно было существенно изменить ту жизнь, которую он вел последние три недели. Так и оказалось.

Падихат высыпал принесенные книги на небольшой столик, который находился в каморке, вероятно, с начала времен, и с заметным облегчением растер руки. Потом обратился к ожидающему Росту:

– Ты не понимаешь, люд, – голос его звучал напряженно, но все-таки не зло, – эти книги и карты я не имел права выпускать из рук.

Значит, он незаметно читает мое состояние, решил Ростик.

– Правильно, – согласился Лодик и с каким-то странным выражением, собрав вполне иронические морщинки в уголках своих выразительных и красивых глаз, осмотрел Падихата.

Он повернулся к двери и негромко, на грани человеческого слуха, каркнул какое-то вполне птичье слово. В дверь протиснулся один из охранников габатов, который втащил в жилище Роста конструкцию, которую с полным правом можно было считать креслом для ярка. Лодик сделал нетерпеливый жест, габат поставил кресло под окном, ярк тотчас уселся, причем его лицо оказалось в тени, а вся фигура Ростика, если бы он теперь расположился перед столиком, попала в поток света из окошка. Впрочем, поверхность столика тоже была отлично освещена.

– Я должен, человек, – заговорил ярк, как только охранник удалился, старательно чеканя шаг, то есть на ходу выражая почтение, – научить тебя читать наши карты и дистанционно находить, что нам нужно.

– Мне кажется, ему такое не под силу, – буркнула Карб на языке пурпурных, но Рост ее понял, недаром он в словарях этого языка разбирал не только графику слов, но и их фонетику.

– Посмотрим, – легко отозвался на пурпурном же Лодик и внимательно посмотрел на Ростика. – Саваф-то-Валламахиси считает, что ты не силен в наших символах, тебе придется научиться понимать их очень хорошо, либо…

Он не договорил, но то, что он имел в виду, было для Ростика не самым хорошим вариантом.

– Причем быстро, – буркнул Падихат, с брезгливо-мученическим видом усаживаясь на кровать Ростика, потому что сидеть больше было не на чем.

Ростик даже мельком пожалел этого г’мета, хотя кровать у него была очень чистая, со свежим бельем, которое меняли чуть ли не через день, без малейших признаков всякого рода насекомых, с покрывалом из плотной ткани, которая превращала его лежанку скорее в удобный диван, чем в место сна для низшего существа.

– Пусть вообще покажет, на что способен, – проговорила Карб опять на пурпурном.

Рост открыл рот, чтобы ответить ей, но закрыл, не издав ни звука, потому что сообразил, что этим слишком отчетливо покажет, насколько успешно он учит природный язык губисков. Лодик посмотрел на Ростика, его ироничные складки у глаз стали еще резче, он все понял, но не выдал этот маленький секрет человека.

А не ведет ли этот пернатый ящер какую-то свою, непонятную пока игру, подумал Ростик. Интересно, в какой мере он самолично добивался того, чтобы учить человека, и в какой мере выполнял приказ Савафа?

– Раз задача ясна, можно приступать, – решил Лодик и раскрыл перед Ростиком первую из карт.

Она была простенькой лишь по сравнению с теми, которые Ростику еще предстояло изучать. Сравнительно с теми картами, которые когда-то достались человечеству в Боловске как трофейные, это был настоящий шедевр – точный, многослойный, с выдержанными расстояниями, угловыми ориентирами, с превосходной шкалой, позволяющей определять проходимость территории пешим ходом… И еще в ней было что-то, что позволило бы Ростику, если бы он сумел в нее вникнуть, узнать о цивилизации пурпурных много нового и важного.