Тайны господина Синтеза - Буссенар Луи Анри - Страница 56

• Предыдущая
• 56/92
• Следующая

Сцена резни на палубе была недолгой, но леденящей кровь. Желтолицые, чью алчность изо дня в день, из часу в час разжигал с дьявольской хитростью капитан «Тагаля», как бурный поток хлынули на бедных защитников корабля; лишенные возможности защищаться, со всех сторон схваченные грубыми руками, они были повалены на землю, избиты, изрезаны, изрублены с холодной и изобретательной чисто китайской жестокостью.

— Отлично! — радовался бандит. — Разве же мы не у себя дома?

Громкое «ура!», которое испускает это человеческое отребье, перекрыло жалобные стоны умирающих.

— Давайте-ка с этим покончим, — продолжал пират. — Сбросьте в море тех, кто еще дышит и кричит. Никаких пленных, согласны? Нам лишних свидетелей не надо. Трупы — в море! Живых — туда же! В море всех членов прежней команды. Тысяча чертей! И эту, которая приближается к нам с огнем в брюхе, — указал он на «Годавери», пылавшую менее чем в двух кабельтовых, — отправим туда же! — Тотчас же негодяй кинулся к заряженной носовой пушке, навел ее на «Годавери», выстрелил, затем вернулся на капитанский мостик, положил руку на командный пульт. — Полный вперед! Погасить красные и зеленые огни по правому и левому бортам, а также белые огни на фок-мачте!

Господин Синтез счастлив. — Преемник капитана Кристиана. — Господин Роже-Адамс положительно начинает обожать то, что ранее отвергал. — Результаты этой беседы. — Метод работы. — Через пятое на десятое. — Импровизированная лекция. — Ученые мистификации. — Фальсификация типов животных. — «Слоноподобные крысы». — Капитан Ван Шутен ржет, как конь. — Принципы ассистента-зоолога. — Генеалогическое древо человечества. — Серия живых организмов. — От монеры к амебе. — От амебы к синамебе. — От синамебы к планеаде. — От планеады к брюхоногим. — Лекция внезапно прервана.

Если и был на свете счастливый человек, то это, безусловно, господин Синтез. Вот уже месяц, с тех пор как он душой и телом отдался своему замечательному эксперименту, своему Великому Делу. Все для него было радостно, все шло успешно. Даже самые неожиданные события происходили как нельзя более кстати!

Искусственная эволюция, так отважно затеянная старым ученым, происходила без сучка без задоринки. За истекший и уже довольно длительный период — целый месяц — ни единой неполадки с аппаратурой, работавшей поразительно точно и ритмично!

Счастье господина Синтеза хоть и было чисто научного происхождения, но не становилось от этого менее ценным. Хотя кто знал о потаенных мыслях упрямого искателя истины, поминутно жаждавшего подтверждения своих выводов? Кто может описать его опасения и даже тревоги при воплощении гипотезы [290], о которой и говорить-то было страшно? Кто объяснит эту отрешенность и полную сосредоточенность исследователя на неотступно стоящей перед ним проблеме?

Отрешенность! Именно это слово приложимо к господину Синтезу, машинально поедавшему питательные пилюли и по привычке спавшему гипнотическим сном. Он ни о чем, кроме как о лаборатории, и думать не мог. Казалось, Мэтр совсем позабыл о своей больной внучке, чья жизнь подвергалась опасности морского путешествия и чье состояние здоровья могло ухудшиться.

Было ли такое равнодушие намеренным, вызванным усилием воли, или достигалось сделанным сразу же после отъезда девушки самогипнозом, но внешне оно казалось полным. Быть может, его утешала мысль, что он работает для блага внучки, стараясь извлечь для нее из вечности (точнее сказать, воссоздать из первичных веществ) совершенного, богоподобного, идеального человека. А возможно, зная, как путешествие полезно для девушки, он поручил ее таинственным и необычайным силам своего друга пандита?..

Но вернемся на атолл. Итак, работы шли полным ходом, и все не покладая рук трудились на благо Великого Дела, особенно те, кто не понимал сути данной затеи.

На борту «Анны» появился новый капитан — Корнелис Ван Шутен, сорокалетний светловолосый толстяк с кирпичным лицом, человек с заурядной внешностью, но очень острым умом. Он был полон усердия и служебного рвения, работал не щадя себя и, будучи преемником капитана Кристиана, приносил немалую пользу. Мэтр вскоре привык к нему и использовал его на всю катушку.

Кто потерял с отъездом блестящего молодого офицера, так это, безусловно, Алексис Фармак. Капитан Кристиан, сразу же оценив, насколько химик предан господину Синтезу, тотчас же проникся к нему сердечным расположением, которое выказывал при каждом удобном случае.

А вот капитану Ван Шутену бывший профессор взрывчатых веществ казался страшным, чудаковатым маньяком и внушал ужас. Зато новый командир корабля сразу же буквально влюбился в Артура Роже-Адамса, денди от науки, медоточивого фразера [291], важную персону, удостоенную официального научного звания. Почтенный голландец на каждом шагу величал его «господином профессором».

Необходимо отметить, что господин Синтез постепенно сменил гнев на милость и больше не третировал зоолога. Принимая во внимание реальный вклад Роже-Адамса в проводимый опыт, его активную и разумную работу, Мэтр перестал называть его «господином зоологом», что резало тому ухо, а обращался или просто «месье», или в случае, когда был особенно им доволен, «друг мой». Но сколько же понадобилось усилий, сколько мороки и труда, чтобы чуть-чуть приоткрыть дверь, ведущую к симпатии старика, настежь открытую для Алексиса Фармака!

При поддержке капитана Ван Шутена господин Роже-Адамс ни на минуту не прекращал активной деятельности; то, облачившись в скафандр, он исследовал необычайно разнообразную донную фауну, то устремлялся в морские глубины в недавно еще служившем для него пугалом «Морском кроте», то с помощью большой шлюпки и прикрепленного к ней трапа производил дренажи и подробно изучал улов.

Поначалу химик поражался, видя столь удивительное рвение, пришедшее на смену подчеркнутому презрению к «варварской кухне безумного старикашки». Но зоолог отвечал тоном, не терпящим возражений, решительно пресекая всякий разговор на эту тему:

— Видя, что такой достойнейший человек, как вы, увлекается экспериментом нашего общего патрона, я решил, дорогой коллега, примкнуть к вам.

— Значит, вы верите в успех?

— Я стал ревностным верующим! Из таких, как я, выковываются мученики.

— Пожалуй… Глядя, как вы крутитесь словно белка в колесе, и дней и ночью, в вечном поиске, иногда даже с риском для жизни…

— Не преувеличивайте ни моего рвения, ни моих достоинств, если таковые вообще имеются. Просто я разыскиваю рудиментарные организмы [292], которые структурой и формой напоминали бы производных от монер, ежедневно видоизменяющихся в нашей лаборатории.

— Прекрасная идея! Поздравляю вас!

— Вы слишком добры. С помощью ежедневных находок я воссоздаю натуральную серию морских существ, начиная от монеры до более совершенных типов. Как только это будет сделано, я ее сопоставлю с искусственно выращенной лабораторной серией.

— С тем чтобы с помощью продуктов естественной эволюции можно было контролировать продукты эволюции искусственной?

— Совершенно верно.

Методика господина Артура пришлась по душе Мэтру; благодаря ей он получал возможность, ежедневно и ежечасно следя за ходом эволюции, убеждаться, что процесс движется в соответствии с законами природы.

Образцы, взятые из двух различных источников происхождения, изученные под микроскопом, были одинаковыми по структуре. Фотографии свидетельствовали о полном соответствии происходящих процессов. Однако иногда попадались организмы, отличные от существующих в настоящее время. Вот они-то и становились добычей для исследований зоолога. По большей части эти особи были гибридами [293] и принадлежали как к высшему, так и к низшему типам.

• Предыдущая
• 56/92
• Следующая