Тайны господина Синтеза - Буссенар Луи Анри - Страница 4

• Предыдущая
• 4/92
• Следующая

— Эге, дорогой мой, стоит ли говорить об этих детских игрушках, когда мы стоим на пороге гигантского, неслыханного, фантастического дела, при одной мысли о котором меня охватывает восторг, почти страх!

Не могу найти слов, чтобы описать мои чувства, язык бессилен выразить мысли, теснящиеся в моем мозгу! К тому же это чужой секрет, я не имею права дальше об этом распространяться. Знайте только, что вы скоро о нас услышите! Господина Синтеза и его скромных сотрудников узнает весь мир. Воплотив гениальную концепцию [34] моего хозяина, мы совершим Великое Дело! Однако всего хорошего, прощайте или, вернее, до свидания. Время не терпит, надо закончить наши последние приготовления.

— Значит, вы скоро уезжаете?

— Дней через восемь-десять, со всем моим многочисленным персоналом. Четыре парохода, подумать только, четыре больших парохода, набитых разнообразными химическими веществами, неизвестными машинами, прекрасной аппаратурой, повезут господина Синтеза и его помощников.

— Это колоссально!

— Вы нашли верное слово — колоссально! Вот вам лишь одна деталь, могущая дать кое-какое представление о важности нашего предприятия и его масштабах. Знайте же, среди прочего оборудования на одном из судов будут транспортировать пятьсот скафандров!

Тяжелые думы префекта полиции. — В Гранд-отеле. — Гражданское состояние господина Синтеза. — Индусы-бхили [35]. — «Документы» господина Синтеза. — Письма знатных вельмож. — Сборник дипломов. — Автографы монархов. — Витрины с орденами. — Господин Синтез охотно признает, что делает бриллианты. — «Все правильно, месье!» — Проект межзвездной связи. — Перемещение земной оси. — «Если планета не идет ко мне, я иду к планете!» — Удельный владелец Земли. — «Я сплю, и я голоден».

Префекта полиции все больше и больше занимала тайна, окружавшая господина Синтеза. Несмотря на множество обязанностей — и как главы парижской полиции, и как депутата, — отнимающих немало времени, он постоянно размышлял об этом загадочном человеке, личность которого никак не удавалось установить. Эта проблема стала для полицейского чем-то вроде навязчивой идеи. Раздираемый с одной стороны профессиональным любопытством, а с другой — чиновничьей боязнью совершить ложный шаг, префект колебался, вилял, досадовал и в конечном счете не пришел ни к какому выводу.

Последнее время он подвергался нападкам прессы самой разной партийной ориентации, которая не жалела для него шпилек и издевательств, обвиняя в высокомерии, называя его замашки диктаторскими, а манеры жеманными [36]. Давно известно, что репортерам, этим стоглазым Аргусам [37], довольно одной оплошности, одного промаха, сущего пустяка, и они, не щадя своей луженой глотки, набросятся и пригвоздят любого к позорному столбу, сделав всеобщим посмешищем…

Ах, возникни подобная ситуация в начале его карьеры, когда наш префект проявлял такое усердие, что любые препятствия были ему нипочем, все неприятности мигом остались бы позади! Но, к несчастью, его служебную репутацию уже омрачили несколько мелких случаев превышения власти; раздутые газетами, они стоили ему порядочной выволочки. Сам министр внутренних дел хоть и в узком кругу сослуживцев, но с оскорбленным видом обронил:

— Избегайте неуместного рвения, дружище, а главное — будьте половчей.

Быть половчей — вот где собака зарыта! Что бы ты ни делал, что бы ни говорил, существует лишь одно непреложное условие — не попадайся на язык злопыхателям!

В коридоре палаты депутатов он было подступился к министру, намереваясь поделиться своими тяготами, но, открыв рот, тут же смолк — даром что не робкого десятка, — услышав отповедь шефа, сделанную в обычном для него насмешливом тоне:

— Вы, дорогуша, префект полиции и наделены неограниченными полномочиями, так что уж будьте добры выпутывайтесь сами!

Хорошо говорить выпутывайся, а как быть, когда донесения агентов запутывают тебя еще больше!

Начнем с вопроса, где живет господин Синтез. В Гранд-отеле или в таинственном особняке на улице Гальвани? Ученый, богач, оригинал, который не ест и не спит, зато владеет целым флотом пароходов, командует целой армией ученых и, наконец, нанимает к себе в ассистенты человека, близко связанного с российскими нигилистами. Действительно ли это одно и то же лицо?! Или под именем Синтеза скрывается целое сообщество неустановленных лиц, преследующих свои тайные цели и, быть может, даже имеющих преступные намерения? В противном случае зачем тогда вся эта секретность, зачем двойное местожительство, зачем поездки взад-вперед на бешеной скорости, зачем скрытая от посторонних глаз лаборатория и все эти невиданные машины, чье назначение никому не ведомо? Зачем, наконец, такое несусветное количество скафандров?!

Совершенно замороченный префект полиции продолжал нанизывать свои бесконечные «зачем», не находя ни одного логического или хотя бы просто приемлемого «затем, что»…

— Черт побери! — отрубил он наконец тоном человека, принявшего окончательное решение. — Я сам займусь этим делом, я пойду ва-банк, будь что будет! Пусть говорят, что кресло мое шатается, но чистая совесть важнее! Нечего поручать расследования этим забитым неумехам, моим сотрудничкам, надо самому немедленно приниматься за дело! До сегодняшнего дня, как это ни огорчало моих дражайших врагов-журналистов, мне всегда везло и в Париже, и в департаменте! [38] Я лично повидаю господина Синтеза, он не сможет отказать мне как префекту, как депутату в конце концов.

Боясь передумать, префект безотлагательно позвонил и вызвал экипаж:

— В Гранд-отель!

Недолго вращались колеса его кареты; вот он уже стоит перед роскошным караван-сараем [39] и глядит, как мельтешит разноязыкая толпа людей, прибывших со всех концов света.

Будучи человеком предусмотрительным, ничего не оставляющим на волю случая, префект призвал управляющего гостиницей, назвал себя и приказал для начала подать список проживающих, где должна была иметься отметка о вселении господина Синтеза. И действительно, на первой же странице он прочел следующее: «Господин Синтез, Элиас-Александр, рожден 4 октября 1802 года в Стокгольме (Швеция), последнее местожительство — Калькутта; мадемуазель Анна Ван Прот, рождена 1 января 1866 года в Роттердаме (Голландия), последнее местожительство — Калькутта; двое слуг-негров…» Дата прибытия в гостиницу 26 января 1884 года.

— Хорошо, благодарю вас. А теперь проводите меня в апартаменты [40] вашего постояльца.

— Он живет на третьем этаже, вход с улицы. Не желаете ли воспользоваться лифтом?

— Нет, благодарю, — рассеянно бросил префект и мысленно добавил: «Восемьдесят два года! По национальности швед… Наверняка поклонник Сведенборга [41] и не чужд мистицизму, а в голове — туман, словно в родимых дюнах…»

Как и всякий уважающий себя француз, любитель философии и изящной словесности, господин префект не мог не знать имени Сведенборга, этого странного фантазера и одновременно крупнейшего ученого. Но здесь сведения нашего интеллектуала о Швеции исчерпывались…

В передней господина Синтеза находился один из его телохранителей. Однако оказался он вовсе не негром, как сообщалось о том в рапорте агента номер 27 и в гостиничном списке, а бхилем из Индустана.

Ошибка, кстати говоря, простительная для тех, кто не изучал антропологию [42], ибо этот индус с кожей цвета сажи, грубыми чертами лица и почти плоским носом свободно мог сойти за негра, если бы не его длинные прямые гладкие волосы и густая борода.

• Предыдущая
• 4/92
• Следующая