Охотники за каучуком - Буссенар Луи Анри - Страница 23
- Предыдущая
- 23/131
- Следующая
Заговорив об использовании этого столь полезного и в настоящее время так широко применяемого в нашей современной промышленности вещества, быть может, будет не лишним кратко осветить интересный и важный вопрос о добыче каучука.
Увлеченные нитью рассказа и беспрерывной цепью драматических происшествий и моментов, мы до сих пор не имели возможности остановиться на практической стороне промысла серингуеро, нередко более прибыльного, чем промысел золотоискателей, и при этом менее тяжелого и требующего самых незначительных затрат.
Искатели каучука, как и золотоискатели, нередко испытывают и восторг и головокружение, а также и свои огорчения. Золотоискатели увлекаются, как азартные игроки, обнаружив руду, где сверкают крупицы золота, руки у них дрожат в то время, когда они промывают металл. Серингуеро же не менее взволнован, когда, руководствуясь своим инстинктом, натыкается на такое место, где растут в изобилии и во всей своей тропической красе те драгоценные для него деревья, сок которых должен его обогатить точно так же, как золотой песок обогащает золотоискателя.
Заветной мечтой каждого искателя золота является отыскать залежь, то место, где, благодаря известным геологическим условиям, собрался в наибольшем количестве драгоценный металл. Точно так же, если каучуковые деревья различных пород встречаются почти повсеместно в горячем поясе Америки, то каждый серингуеро направит все свои усилия и все свои способности на то, чтобы отыскать место, где эти деревья встречаются не одиночными экземплярами, а целыми семействами. Рощи, состоящие сплошь из одних каучуковых деревьев, являются для серингуеро теми же залежами золота и предметом его страстных надежд.
В известное время в Калифорнии и в Австралии рассказы о баснословных состояниях, нажитых на приисках, о невероятных находках породили всем знакомый психологический феномен, названный образно «золотой лихорадкой». Поиски каучука, его эксплуатация и нередко невероятно громадные барыши, приносимые этой эксплуатацией, породили в свою очередь во многих местах точно такую же «каучуковую лихорадку».
И как знать, может быть, в самом недалеком времени, превосходные места на Амазонке станут таким же местом притока эмигрантов и вообще людей, жаждущих наживы, как златоносные пустыни Калифорнии.
Промысел добывания каучука представляет собою такую великолепную арену для применения энергии и избытка сил человека!
Уже с давних пор индейцы с берегов Амазонки вздумали применять каучук для изготовления различных предметов домашнего обихода. Они весьма умело пользовались этим густым смолистым соком некоторых деревьев, но только путешественники почему-то никогда не упоминали об этом в своих записках и отчетах, вероятно, не обратив на это особого внимания.
В 1736 году Ла Кондамин, посланный в Южную Америку для измерения дуги меридиана, рассказал об этом обычае индейцев в своем докладе Академии Наук, сообщив, что обычай этот – изготовлять различную утварь из густого смолистого сока известных деревьев он наблюдал у индейцев на реке Амазонке на юго-восток от Квито. Это вещество, обладающее любопытным свойством принимать какую угодно форму и твердеть после погружения в кипящую воду, не пропускающее ни воды, ни воздуха, добывается из дерева хэвеа и называется «каучук».
Ла Кондамин является по справедливости крестным отцом этого полезного продукта, и ему принадлежит честь ввоза его во Францию и в Европу. Но этот молочный сок, называемый каучуком, имеется не в одном только дереве хэвеа, и не в одной только Южной Америке произрастают растения, дающие это драгоценное вещество. Ствол хэвеа нередко достигает пяти метров в окружности. В центральной Америке, в Индии, на Яве, на Мадагаскаре, в Ост-Индии встречаем разновидности этого растения.
Способы добывания каучука, имеющие столь важное значение для качества этого вещества, еще весьма не усовершенствованы, хотя за последнее время и замечается стремление к улучшению их, о чем в сущности давно уже следовало подумать.
В былые времена серингуеры обычно обвязывали ствол дерева наискось крепкой лианой на высоте пяти-шести футов от земли. На стволе делали надрезы или, как выражаются рабочие, «пускали кровь», повыше того места, где ствол был перевязан. Сок начинал вытекать очень обильной струей, натыкался на лиану, спускался по ней и стекал в глиняный или деревянный сосуд, поставленный у подножия дерева. При этом способе терялось очень много драгоценного сока.
Предварительно приготовлялось достаточное количество глиняных сосудов в виде бутылок или серинг («seringa» – бутыль). Эти бутыли серингуеро погружал одну за другой в молочный сок дерева, быстро испаряющийся на воздухе, а особенно на солнце или перед огнем. Когда все водянистые части его испарялись, то на сосуде оставался густой слой клейкого каучука, приставшего к глиняной бутыли. Затем эту бутыль погружали в жидкий сок каучука снова и снова, пока на бутыли не образовывался достаточно толстый слой этой клейкой массы. В дне бутылки пробивали отверстие и погружали ее в воду, чтобы глина размякла и вылилась вон, а каучуковая бутыль отправлялась на продажу. Полученный таким способом каучук содержал в себе много земли, глины и воды и требовал тщательной очистки, при которой отчасти терял свои качества.
Впрочем, такой способ был вскоре заменен другим, с аналогичным принципом, но применение которого значительно экономичнее и дает продукт несравненно более чистый. В Бразилии этот способ называется «тигельхинас», – то есть маленькие чашки.
Вот его описание. Лиана совершенно не применяется. Серингуеро просто делает во всю глубину коры надрезы длиною в 3 – 4 сантиметра и под каждым из этих надрезов размещает маленький стаканчик из белой жести, используя комок мокрой глины, на котором устанавливается стаканчик.
Это проделывается чрезвычайно быстро поутру между 8 и 10 часами. В полдень все стаканчики уже наполнены молочно-белой, точно густые сливки, жидкостью. Рабочий время от времени совершает обход деревьев с ведром, куда выливает содержимое стаканчиков, а затем ставит стаканчики на прежнее место.
После этого он возвращается в свой карбет, подле которого, на открытом месте, устроена коптильня, род немудреной печи, снабженной сверху трубой, куда выходит дым. Для этой цели употребляется специальное топливо, – плоды пальмы.
Вместо глиняной бутыли используются деревянные лопатки, напоминающие колотухи деревенских прачек, с той только разницей, что у этих лопаточек острые края. Серингуеро обмакивает свою лопаточку в молочную жидкость и подвергает ее действию горячего дыма. Водянистые части каучука быстро испаряются, и на лопаточке остается тонкий слой клейкого вещества. Тогда повторяется тот же прием, отчего получается ряд новых слоев этого вещества, совершенно ровных, чистых и эластичных. Когда толщина слоя каучука, образовавшегося на лопатке, считается достаточной, то рабочий ударяет ребром лопатки о какое-нибудь твердое тело, преимущественно о камень. Режущий край лопатки разрезает сперва с одной, потом с другой стороны слой каучука, так что получаются два ровных и красивых пласта совершенно чистого каучука. Пласты эти тотчас же подвергаются действию солнца, чтобы водянистые частицы испарились как можно быстрее и основательнее.
Испарение влаги должно быть как можно более полным, так как присутствие воды неминуемо вызывает брожение, а как следствие – негодность всего материала. Прокапчивание каучука в дыму противодействует процессу брожения и разложения, но этого не всегда бывает достаточно. Словом, серингуеро прежде всего не должен забывать, что его главный враг – брожение.
В последнее время этот способ пытались улучшить, но он остается все-таки самым распространенным.
На этом оканчивается задача серингуера. Его каучук отправляется в виде пластинок или прямо в Европу, или в Соединенные Штаты Америки, где поступает во всевозможные мануфактуры, фабрики и мастерские.
- Предыдущая
- 23/131
- Следующая
