Мексиканская невеста - Буссенар Луи Анри - Страница 37

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая

— Ладно! Рано или поздно нам еще представится случай.

Тем не менее этот неожиданный выстрел и просвистевшая следом пуля на мгновение вызвали растерянность среди наступавших. Всего лишь на мгновение, которое американцы — лихие и решительные парни — попытались использовать со всей выгодой для себя. В большинстве раненые, понесшие большие потери и такие страшные в своем отчаянии, они устремились на мексиканцев и, прорвав окружение, помчались туда, откуда прозвучал выстрел. Кто знает? Может быть, там спасение!

— Браток, внимание! — произнес Жан. — Мы повторим твой маневр, который спас меня и мою дорогую Хуану, когда нас собирались схватить индейцы.

— Понял! Ты откроешь огонь справа, я — слева. И посмотрим, как запрыгают эти мексиканцы! Идем, укроемся в камнях.

— Огонь! — Железный Жан.

Два выстрела наших героев слились в один звук. Два мексиканца, сраженные на полном скаку, выронили оружие, закачались, перевернулись в седле и упали под копыта лошадей.

— Андрее… где этот Андрее?

Джо напряженно вглядывался в скачущих людей.

— Огонь! Стреляем произвольно! Самое время! Новый залп, и еще двое мексиканцев рухнули за землю. Смешавшись, обе группы всадников находились уже не более чем в пятистах метрах от наших героев. Обозленные мексиканцы открыли бешеный огонь по американцам.

Они хотели во что бы то ни стало уничтожить янки и потому не жалели пуль.

Несчастных беглецов настигала гибель буквально на глазах. Вот их всего четверо… трое… двое…

Разумеется, Андрее и его бандиты дорого заплатили за эту победу. Жан и Джо расстреляли магазины своих автоматических ружей и уничтожили немало мексиканцев. Но у тех, увы, было численное преимущество, и белые вот-вот будут полностью уничтожены.

Остался последний беглец, настоящий гигант, прекрасно сложенный, с непокрытой головой и в рваной одежде. Его лошадь, вся в белой пене, с развевающейся по ветру гривой и широко раздутыми ноздрями, резко увеличила скорость и сумела значительно оторваться от преследователей.

Американец дрался до конца, защищая своих товарищей. Теперь же, оставшись один, он бежал, выжимая из животного последние силы.

Уже несколько раз в него стреляли, но никак не могли попасть. А он уходил все дальше и дальше… Внезапно Жан всем телом содрогнулся. В этом всаднике, преследуемом остервенелой бандой, в этом человеке, находившемся в отчаянном положении, Жан узнал Гарри Джонса, американского миллиардера, своего соперника!

Тот вихрем мчался к пропасти… к невидимой ему стремнине, которая грозно и глухо рычала между двумя отвесными стенами глубокой впадины. Позади — мексиканцы, впереди — также верная смерть. А он скачет и скачет, ничего не подозревая!

— Несчастный! Ему конец! — пробормотал Жан, внезапно охваченный глубоким состраданием.

Как спасти своего соперника? Да, спасти! Это слово прекрасно характеризовало благородную душу молодого человека. В течение какой-то доли секунды он пережил недавнее прошлое. Такое доброе и жестокое: восстание в имении дона Бласа, Хуана и ее божественная красота, освещающая все вокруг. Потом тот же Гарри Джонс… его ухаживания за молодой женщиной… грубый ультиматум[128] дона Бласа, приведший его, бедного Жана, в отчаяние… Затем вновь волнующий лик и ее слова: я ваша невеста…

И этот Гарри Джонс сейчас умрет… этот миллиардер, молодой, храбрый, великолепный! Именно за него дон Блас хотел выдать свою дочь.

Но ни на секунду не появился в душе Жана соблазн — не препятствовать судьбе поступить по-своему.

Будь что будет, он попытается спасти Гарри Джонса!

Голос Джо заставил его вздрогнуть:

— Черт побери! Патронов больше нет! Они остались там, в мешках.

А Гарри уже всего в шестидесяти метрах от пропасти. Жан порывисто поднялся, выскочил из-за своего укрытия. Он побежал к расщелине и, подняв карабин с пустым магазином, остановился на самом видном месте. Несколько раз Жан сделал знак рукой, ясно давая понять всаднику, чтобы тот свернул налево. Затем, набрав полные легкие воздуха, крикнул:

— Налево!.. Ради вашей жизни!.. Налево! Неужели Гарри не понимает? Или не слышит? Или его лошадь взбесилась?

Как бы там ни было, американец стремительно приближался к пропасти. И лишь когда до нее оставался десяток шагов, Гарри заметил расщелину.

Слишком поздно! Слишком поздно, чтобы свернуть. Гарри это прекрасно понял, однако, как человек хладнокровный, решил играть ва-банк. Узнав Железного Жана и уловив смысл его слов, он резко пришпорил коня и поднял его на дыбы.

Лошадь, прекрасное животное из Техаса, совершила потрясающий прыжок над стремниной. Жан, судорожно застыв на месте, с потным лицом и остановившимся сердцем, увидел ее летящей в воздухе. Каким-то чудом передние копыта животного достигли противоположной стороны. В отличие от мексиканских лошадей, у коня Гарри на ногах были металлические подковы.

Животное зацепилось за гранитный выступ. Раздался глухой скрежет, и из-под копыт вылетел сноп искр. Чувствуя, что вот-вот сорвется и полетит в пропасть, конь заржал, бросил вниз сумасшедший взгляд…

Прошло всего несколько секунд.

Оказавшись над бушующим водным потоком, Гарри только и успел крикнуть:

— Спасибо! Прощай, Жан!

Потом еще что-то. Но Жан, окаменев от ужаса, уловил лишь имена дона Бласа и Хуаны.

Лошадь и всадник полетели в пропасть. Бедное животное наткнулось на какой-то выступ, который буквально проткнул его, а Гарри, вылетев из седла, упал в бушующий поток. Оглушенный, он тут же исчез в водовороте.

Жан, смотревший вниз, заметил, как американец конвульсивно замахал руками. Затем его голова вновь на секунду появилась над вспененной водой. И Жан услышал душераздирающий крик:

— Ко мне! На помощь!

Этот бессознательный, скорее инстинктивный вопль бесстрашного и сильного человека, умирающего в расцвете сил, мрачным эхом отозвался посреди глухого рычания стремнины. И, содрогнувшись до глубины души, Жан не смог устоять перед этим отчаянным зовом. Рывком поднявшись, он приметил место, где исчез Гарри, и затем решительно бросился в воду.

Мексиканцы, преследовавшие беглецов, разумеется, знали о существовании пропасти. Остановившись в пятидесяти метрах от расщелины, с видом людей, полностью выполнивших свою жестокую миссию, они громко расхохотались при виде этого трагического финала беспощадной схватки.

События развивались столь стремительно, что Джо не успел даже вмешаться. Метис лишь вздрогнул всем телом, увидев, как Жан, его друг, брат, единственный человек после матери, которого он любил, словно сумасшедший, кинулся в пропасть.

Джо выскочил, в свою очередь, из-за кустарника, и его все увидели.

Мексиканцы тотчас открыли огонь. Джо мгновенно бросился на землю. Пули со свистом пролетели над головой. Затем метис вновь вскочил на ноги и с проворством косули[129] устремился к краю пропасти.

Он думал только о Жане и, посмотрев на вспененный поток, произнес:

— Это правда, что Жан плавает словно кайман! Но река несется, точно лошадь в галопе… Он разобьется о скалы… И потом, куда прыгать?

Бросившись вдоль обрыва, Джо машинально схватил карабин и лассо. Так поступают настоящие искатели приключений! Правда, патронов не было, и карабин представлял ценность не большую, чем обыкновенная палка. Вряд ли понадобится и лассо, разумеется, если он не догонит /пана…

Джо ускорил шаг, напряженно всматриваясь в бушующий поток. Он страшился даже думать, что Жан уже, может быть, мертв.

Вскоре вдоль края пропасти стали появляться первые препятствия: чахлые кустарники посреди камней, скалы.

Мексиканцы продолжали время от времени стрелять, правда безуспешно. Что было вполне естественно: трудно поразить цель, находясь верхом на скачущей галопом лошади.

Тем не менее они мало-помалу сокращали разрыв, следуя по параллельному маршруту.

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая