Мексиканская невеста - Буссенар Луи Анри - Страница 18

• Предыдущая
• 18/57
• Следующая

«Прибежище беглеца» менялось на глазах. Повсюду строили, чистили, сеяли. Восстановительные работы были в полном разгаре. Действовали быстро и умело, по-американски. Во всем чувствовалась твердая рука мистера Гарри Джонса, сына хлопкового короля.

Снедаемый постоянной жаждой деятельности, молодой человек целыми днями пропадал на стройке. Он что-то рассматривал, примеривал, отдавал указания. Иногда сам, словно простой рабочий, брал в руки инструмент. Гарри Джонс не был снобом[83]. Единственный, любимый сын своего отца, он мог бы удовлетворить любые капризы, самые невероятные желания. Словом, вести роскошную жизнь богача. Ведь эти промышленные или финансовые короли обладают таким состоянием, перед которым меркнут богатства королевских особ.

Гарри Джонс не стремился удивить людей. В данный момент его задача состояла в завоевании расположения прелестной Хуаны, которая сразу же произвела на него неизгладимое впечатление.

Однако Хуана любила свой дом. Здесь она родилась, сделала первые шаги. Наконец, здесь расцвела, став ослепительной красавицей.

Молодая девушка предпочитала суровую непритязательность дома, затерянного в непроходимых лесах, великолепию и блеску городских апартаментов.

И это желание стало для Гарри законом. Деятельный и решительный человек, он поклялся построить на месте разрушенных и сожженных строений настоящий дворец. Засучив рукава, молодой человек принялся за работу. И результаты, несмотря на нехватку материалов и рабочих, не замедлили сказаться.

Конечно, Гарри мог бы сотворить чудо, раздавая направо и налево доллары. Но сын хлопкового короля предпочел построить, как он надеялся, собственными руками, используя местные ресурсы, гнездо для себя, вложив в него душу.

Хуана не могла не заметить рвения, с каким Гарри отдался работе. Она быстро поняла, что американец к ней неравнодушен. Но наша героиня была не из тех, которые легко меняли решения. Ее сердце уже принадлежало Железному Жану.

Конечно, она могла бы полюбить Гарри… например, как сестра. Американец не волновал, не трогал ее душу. Честная и великодушная Хуана очень хотела рассеять его иллюзии[84], что-то сказать, остановить. Однако всячески оттягивала решающий разговор, могущий раскрыть секрет ее сердца.

А Гарри, видя доброжелательную и ласковую Хуану, принимал желаемое за действительное, оказывал девушке все большие знаки внимания, надеясь, что будущее оправдает его самые смелые ожидания.

Между тем с белыми, работающими над восстановлением дома, вот уже в течение нескольких дней происходили какие-то странные вещи. Их было не меньше пятидесяти человек вместе с индейцами племени мансос. Все эти люди были здоровы и выносливы. Они умело и без устали выполняли самые различные работы: валили лес, строгали, пилили, делали кирпичи.

И вот, без видимых причин, многие из них заболели. Причем индейцы, работавшие бок о бок с американцами, оставались здоровыми. Гарри встревожился. Уже несколько его людей не выходили из дома, лежали пластом.

Прошел месяц с тех пор, как американец, ведомый Железным Жаном, освободил «Прибежище беглеца». Дон Блас решил отметить этот маленький юбилей и пригласил всех на большой семейный праздник.

Последние приготовления закончились. Предполагалось, что огромный и роскошный стол соберет всех здоровых и принесет какое-то облегчение больным.

Гарри только что вернулся от своих работников. Дон Блас заметил, что молодой человек бледен. В воздухе запахло грозой.

Плантатор пожал американцу руку и обеспокоенным голосом поинтересовался:

— Ну что, мой друг? Какие новости? Вы неважно выглядите.

— Сеньор, я в отчаянии! Пятеро из числа больных умерли сегодня утром… Товарищи думали, что они спят… позвали их, дотронулись… те оказались холодными и твердыми как мрамор!

— Ужасно!

— И это не все! У меня еще десять больных. Я спрашиваю себя, что будет с ними завтра. Кстати, еще двенадцать человек заболели несколько часов назад. И они уже не в состоянии нормально передвигаться. Хотя до сих пор неутомимо трудились, бесстрашно охотились, укрощали диких лошадей! Больше половины моих людей!.. Друзей! Сеньор дон Блас!

Голос молодого человек дрогнул, в глазах показались слезы.

— Это невероятно, — побледнев, ответил плантатор. — Симптомы[85] те же, не так ли, мой друг?

— Да, сеньор! Вначале я не придал этому большого значения. Человек внезапно чувствует усталость, с трудом передвигается. Ничего не болит, однако возникает непреодолимое желание уснуть. Он ложится и засыпает, полагая, что назавтра все пройдет. Но на следующий день больной не встает. Он на глазах слабеет, теряет аппетит. Им овладевает полная апатия[86]. Представляете, сеньор? Проходят три дня. Внезапно из носа течет кровь, появляется резкая боль в пояснице. А там — мертвенная бледность, пухнут веки, желтеют глаза… Больной еще больше слабеет, кое-как протягивает два дня и тихо, без мучений и предсмертных судорог гаснет в бессознательном состоянии!

— Вам известно, что наши индейцы прекрасно знают местные болезни и лечат их не хуже настоящих врачей?

— Они видели моих людей. Их настои и колдовские заклинания не возымели никакого положительного действия. Краснокожие, например, поили моих парней микстурой[87], в которую предварительно окунали кузнечиков, привязанных за лапки к нитке. О! Бедные люди!

— В таком случае надо было пригласить врача.

— Три дня назад я послал гонца на телеграф, в Реноваль, с указанием любой ценой вызвать лучшего специалиста. Со страхом жду его прибытия.

В этот момент послышался топот копыт.

— Может быть, это он! — надеждой в голосе воскликнул Гарри.

Перед домом остановились двое всадников. Один из них — нарочный, посланный мистером Джонсом, другой — молодой человек в элегантном[88] дорожном костюме и с чемоданчиком в руке.

Незнакомец ловко соскочил с лошади, поприветствовал хозяев и коротко представился:

— Доктор Энрикес, к вашим услугам.

— Ах, здравствуйте! Добро пожаловать! — радостью воскликнул Гарри и энергично пожал протянутую руку. — Вы будете щедро вознаграждены.

— Об этом поговорим позднее. Вначале покажите больных.

— Как? Даже не отдохнув, не перекусив после столь длительного и изнурительного путешествия?

— Потом! Где они?

Гарри и дон Блас провели гостя в просторный сарай, наспех переоборудованный в лазарет.

Доктор Энрикес внимательно осмотрел больных, покачал головой и, прикусив губы, произнес:

— Господа, этого пока достаточно. Я навещу их вечером. А сейчас пойду приготовлю микстуру. Ее должны будут принять все больные и здоровые. Кроме того, настоятельно порекомендуйте вашим людям ничего не принимать из рук индейцев. Запретите также краснокожим и метисам приближаться к этому помещению и вашему дому. А теперь идемте!

Как только они вышли, дон Блас обеспокоено спросил:

— Что происходит, доктор?

— У вас есть враги?

— Еще какие!

— Вы уверены в своих рабочих? Я имею в виду прежде всего местных жителей.

— Увы! Как можно положиться на индейцев?

— Ну что же! Мне кажется, ваши люди отравлены!

— Отравлены? О! Будь прокляты эти негодяи! Вы уверены, доктор?

— Не совсем! Я сказал: мне кажется. Меня немного смущают симптомы. Они не совсем обычны. Идет ли речь об эпидемии[89]? Или это отравление? Пока трудно ответить однозначно. Из осторожности я все-таки больше склоняюсь ко второму.

— Но что использовали эти негодяи?

— Полагаю, речь идет об отваре корня барбадина. Он неизвестен здесь, зато южнее, на низменных равнинах, произрастает весьма и весьма обильно.

• Предыдущая
• 18/57
• Следующая