Знак Моря - Кирни Пол - Страница 40

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая

Кисть руки Протеро почернела и омертвела. Рол отсек ее жаждущей крови саблей и прижег обрубок кипящей смолой. Только тогда единственный раз они смогли попытаться развести огонь в камбузе, ибо вода стояла по колено. Матросы пили солоноватую дождевую воду из привязанных на шканцах бочонков и жевали серую солонину. Все припасы лежали в трюме под семью футами воды. Медленно и мучительно они начали брать верх в битве у помп, и потоки воды, низвергающиеся наружу за правый и левый борта, становились тоньше и прерывистей. На пятый вечер, когда сперва одна, а затем другая помпа принялись чавкать, Рол созвал всех, а в живых остались елееле два десятка, и угостил капитанскими ромом. Затем отправил их в их размокшие гамаки, а сам с Протеро и Кридом встал к рулю. Смуглое лицо Протеро теперь стало белым, точно вырезанным из слоновой кости, но обрубок был чист, и Крид зашил ему под смолой рассеченную плоть у кости. С ясными глазами лучший друг Рола стоял у компаса и вглядывался вперед.

– Счисление пути? – спросил он.

– А ты как думаешь? – огрызнулся Рол.

– Восемь узлов.

– Ты уверен?

– В первые два дня, согласен, – сказал Крид. – Но в недавнее время скорость немного замедлилась. Я бы сказал, что теперь шесть.

– Очень хорошо, – протянул Рол. – Восемь узлов – это шестьдесят четыре лиги в сутки двое суток, а шесть – это сорок восемь лиг в сутки трое суток. То есть…

– Двести семьдесят две лиги, – сказал ему Крид.

– А от Горловины до побережья Бьонара этим курсом двести семьдесят пять. Господа, мы пересекли Внутренний Предел. Полагаю, вотвот наскочим на сушу.

– Или она на нас наскочит и раздолбает, – огрызнулся Протеро. – Если бы облака развеялись, мы бы ее уже видели. В любом случае нам предстоит высадка через часдругой вслепую на неведомом берегу. Надо бы лечь в дрейф и послать к берегу шлюпку, чтобы отыскать стоянку. А не то корабль гробанется с концами.

– Согласен, – ответил Рол и вытер лицо ладонью со шрамом. – Хотя лечь в дрейф, когда у нас только и есть, что клок стакселя, может быть не самой легкой на свете задачкой.

– Тогда бросим якорь, – предложил Крид. – Даже если здесь слишком глубоко, он замедлит движение, а когда мы доберемся до отмелей, есть надежда, и немалая, что он зацепится и удержит нас.

Рол поглядел на Протеро. Смугляк пожал плечами.

– Ты теперь старший. Последнее слово за тобой.

– Великолепно, – и Рол кисло улыбнулся. – Очень хорошо, ребятки, бросаем якорь, и молитесь этому паршивцу Рану, чтобы нам подвернулся хороший грунт.

Они бросили оба якоря: носовой и кормовой, а затем вся команда оставалась без движения на палубе, помогая определить, замедлилась ли скорость. Наконец Рол кивнул.

– Мы сбросили добрых три узла. Протеро, пусть лотовой возьмется за цепи, посмотрим, что у нас под килем. Остальные – за работу. Чините лодку.

Пока экипаж латал единственную уцелевшую шлюпку, Рол спустился в капитанскую каюту, чтобы попытаться определить их положение. Астролябия рипарийца наряду с большинством его карт погибла или была смыта за борт. Не осталось ничего, достаточно подробного для такой работы, только одна крупномасштабная карта Внутреннего Предела и окружающих берегов. Взяв измерительный циркуль, Рол набросал их курс как можно точнее на сморщенной бумаге. И то, что обнаружилось, заставило его поджать губы и молча присвистнуть. Незримый берег перед их носом был не чем иным, как Голиадом.

Он откинулся на спинку любимого стула рипарийца, желая, чтобы старик был здесь, брал на себя всю ответственность и отдавал приказы. Голиад – это пустыня, служившая, как говорят, амфитеатром, где ставились бессчетные битвы между Бьонаром и Оронтиром и их союзниками, главное место решающих схваток в Умере. Но он менее чем в трехстах милях по берегу от Ордоса, места их назначения. Надо найти хоть чтонибудь на бесплодном берегу Голиада, чтобы починить корабль.

Рол принялся изучать старый шрам на ладони. Знак Моря, как назвал его рипариец. Он считал, что это добрая примета, оберег, не дающий утонуть. Рол думал о нем как о проклятии.

Бог бури любил играть с теми, кого отметил, и на этот раз ему попался Рол.

В дверь каюты забарабанили. Тут же без приглашения вошел Крид с сияющими глазами.

– Земля. – А затем добавил: – Капитан.

– Где именно?

– Чуть левее носа, может, в лиге.

Рол выбежал на палубу. Облака развеялись, изза них вышло жаркое солнце. Оно было истинным благословением для пропитанной водой одежды и мокрой кожи. Взглянув вперед, Рол увидел впереди горчичнотусклую береговую линию, лишенную намека на жизнь.

– Что скажет лотовой? – спросил он. Лотовой в передних цепях сматывал свою веревку.

– Четыре фатома, капитан, и все мелеет. Песок и галька. Ветер прекратился, и Рол, поглядев за левый борт, увидел длинную косу, дугой выступавшую на много миль в море. Корабль был с ее подветренной стороны, в защищенном месте. Протеро кивнул.

– Усса улыбнулась нам сегодня. Поллиги на югозапад, и мы разлетелись бы в щепы вон о тот мыс.

Корабль остановился, и все они малость пошатнулись. Якоря наконец задели дно, вошли в грунт и держали корабль по носу и корме. «Большой Баклан» находился в миле от берега.

– Три фатома! – прокричал лотовой. Восемнадцать футов глубины. Глядя через поручень, Рол ясно видел дно сквозь прозрачную воду с темной тенью корабля на зеленоголубом. Крохотные рыбешки серебрились в резвых косяках, и Рол заметил черепаху, медленно прокладывающую себе дорогу через них.

– Отвратительный риф, примерно в двух кабельтовых от берега вокруг всей бухты, – сообщил Крид. – И всюду близ него мощный прибой. Мы едва оторвались. Правда, есть расселина на северовостоке.

– Вы прошли через нее? – спросил Рол.

– Да. Пляж в виде молодого месяца длиной лиг эдак в пять. Но за ним высокие скалы. Тридцать фатомов, самое меньшее. Только с южного края они болееменее осыпаются. Там могут пройти люди. Во всех прочих местах даже горная коза не проберется.

– А если опять на веслах?

– Опасно. У нас ловкая лодочка, но и то мы оцарапали днище. Загруженная, она может и подвести.

В каюте повисло молчание, пока его не нарушил Рол.

– Молодчина, Элиас. Выпей рому.

Осужденный улыбнулся.

– Умелый матрос пьет в капитанской каюте?

– Считай себя старшим помощником, как Протеро. И выпей ради Бога.

– А я бы влез в бутылку через горло и погостил там подольше, – произнес Протеро, поглаживая обрубок руки. – Мы в ловушке.

– Ветер не поднимается? – спросил его Рол.

– Если бы не мыс, посудину разнесло бы о те рифы, как мы говорим. За пределами бухты он опять нарастает, и грядет шквал. Слыхал пословицу: «Ветер к берегу – друг утопленника».

– Кажется, Ран с нами еще не покончил, – сказал Рол. Он, не видя, поглядел на карту, которой не позволяли свернуться их стаканы, стоявшие поверх нее. Вот уже три дня, как они стоят на якоре в бухте, трудясь по двадцать часов в сутки. Но погода опять меняется, и не к лучшему.

– У нас есть временные мачты с реем на каждой, гротмачта со снастями для латинского паруса, и это хорошо. Но нам не выбраться из бухты при шквале, рвущемся к берегу. Переждем. Припасы есть, для соленой конины невелика разница, что она промокла. Меня тревожит вода. Здесь так отчаянно сухо, и в воздухе песок. Надо бы отправить к берегу добытчиков воды. Любой ценой.

– При попутном ветре мы дойдем вдоль берега до Ордоса за четырепять дней, – возразил Протеро.

– Да, при попутном. А учитывая, как нам везло до сих пор в этом плавании, мы не больното вправе на него надеяться. Нет. С тех пор как бочонки дали течь в бурю, у нас воды еще на два дня. И все. Я могу урезать воду, но предпочел бы попытаться найти источник на суше.

– Для такого свирепого кровожадного верзилы ты сама предусмотрительность, – с раздражением проронил Протеро. – Я бы…

– Парус! – раздалось с палубы. Все трое мигом вскочили на ноги и вывалились из двери на шкафут. Рол первым взлетел по шканцевой лесенке.

• Предыдущая
• 40/61
• Следующая