Канадские охотники - Буссенар Луи Анри - Страница 22
- Предыдущая
- 22/40
- Следующая
На этот раз, то есть в 1885 году, им пришло в голову провести зиму в Камлупсе на реке Томпсон, побродить по горам и долам вплоть до самого начала работ на прииске в мае.
С американской границы племянники написали дяде письмо на адрес компании «Свободная Россия», но шло оно из-за снежных заносов долго и было доставлено в Баркелвилл с большим опозданием. Канадец уже снялся с места, послание отправилось за ним в Камлупс, но в этот момент Перро гостил у своих старых друзей Медных индейцев, охотясь вместе с ними. Письмо долго ждало его в конторе вместе с десятками других, тоже ему адресованных и сообщавших о разных махинациях, замышляемых против «Свободной России». Охотник получил почту в феврале 1886 года, но, посчитав ситуацию менее тревожной, чем представала она в глазах его друзей, зная к тому же, что с прииском, покрытым в это время трехметровым слоем снега, все равно ничего не сделаешь, отправился к индейцам племени Бобров. А племянникам ответил кратко, но вполне определенно и дружелюбно, назначив встречу в Баркервилле уже независимо от дел – на начало июня 1886 года.
Кто приедет первым, будет ждать остальных, – уточнялось в письме.
Будучи человеком и предусмотрительным, и заботливым, дядюшка вложил в конверт чек на тысячу двести пиастров, который мог быть оплачен предъявителю в Монреале, но на всякий случай предупредил об этом своего банкира и с легким сердцем ринулся на покорение трехсот снежных километров, отделявших его от Бобров.
Мы уже знаем, что, вернувшись в Камлупс, он согласился сопровождать сэра Джорджа Лесли в Карибу, знаем, какие неожиданности ждали их на этом вполне заурядном маршруте.
Молодые люди давно уже прибыли в Баркервилл, но поскольку дядюшка еще не вернулся, они, чтобы не терять времени, отправились – прогулки ради – на шестьдесят миль к северу, ближе к Оминеке, что неподалеку от реки Лайард.
Трудно по-настоящему оценить страсть к движению, которая владеет людьми, выросшими среди дикой природы: просторы земли и небо над головой им также необходимы, как еда.
Братья встретились с дядюшкой в тот момент, когда молодой хозяин Алексей Богданов, едва вернувшись из Сан-Франциско, где провел зиму, получил совершенно непонятный и грубый приказ покинуть страну, оставив концессию.
Депеша пришла восемь дней назад, с тех пор ситуация стала поспокойнее.
Городская администрация перестала строить подвохи, вела себя сдержанно, почти приветливо. Если б не отсутствие русского, можно было бы подумать, что вернулись спокойные времена процветания.
– Считайте, что мы принесли вам удачу, – сказал как-то Франсуа дяде Перро, наблюдая для порядка за работой рабочих-китайцев.
– Может быть, правитель-наместник понял, что он не прав? Я все время об этом думаю. Этот англичанин ведь брат моего милорда. Помните, я рассказывал об этом чудаковатом аристократе.
– Из этого вы заключаете, дядя…
– Мой милорд здесь большой человек – исполняет функции генерального инспектора приисков. Я ему дважды или трижды спасал жизнь; может быть, он вспомнил об этом, переговорил с братом и оттого прекратились безобразия администрации?
– Чем черт не шутит.
– Вполне вероятно.
– Вы, очевидно, правы, – воскликнули молодые люди, уверенные по своей юношеской наивности, что у сэра Лесли пробудилось чувство благодарности. Почему бы нет?
Именно в этот момент, словно подтверждая самые радужные предположения, появился запыхавшийся почтальон-китаец, прискакавший из Баркервилла на муле, погоняя бедное животное за неимением кнута, наверное собственной косицей, красовавшейся на макушке гонца.
– Мэтлу Пелло, – доставая из кожаного мешка телеграмму, произнес почтальон, картавя, как и все его соотечественники.
Перро бросил взгляд на депешу, громко расхохотался, дал китайцу на чай пиастр, и завопил, как ребенок:
– Ну, обсмеешься! Возьми, Франсуа, прочти вслух это послание. Самое время петь «Мамаша Годишон».
– Эсквайру Перро, город Баркервилл, Карибу, – прочел юноша.
– Я – эсквайр? Месье Алексей, обрадовавшись хорошей развязке, захотел повеселиться и со мной пошутить… Продолжай, сынок…
«Дело улажено. Его Высочество признал наши права, которые не могут быть отторгнуты. Ведите работы, как и раньше. Я остаюсь на десять дней в Виктории, чтобы возобновить контракт. Вернусь около пятнадцатого августа. Не беспокойтесь, все идет хорошо.
Богданов».
– Против обыкновения он поставил фамилию, а не имя и не добавил дружеских слов, обращенных ко мне. Но раз все идет хорошо, не будем обращать внимания на мелочи, – отреагировал Перро.
– Теперь, дядюшка, не придется бодрствовать по ночам и быть все время начеку с заряженным винчестером.
– Будем надеяться…
– Так куда лучше!
– Да уж вдоволь поохотимся, как только завершим дела! Смотрите – кто это?
– Кто-то на лошади, странно выряженный.
– Вроде того пуришинеля, которого наш дворянин избыл и швырнул в овраг.
Это действительно был слуга в ливрее на прекрасной породистой чистокровке. Он проехал, не задерживаясь, мимо китайца, встретившегося по дороге, остановился у главного входа, над которым возвышалась веранда, и смерил высокомерным взглядом Перро, приняв его за слугу. Слуга без ливреи!
– Эй, что тебе надо, пузырь? – спросил охотник, которому надоело это чванливое молчание.
Образцовый слуга, услышав презрительное обращение, раскрыл наконец рот:
– Мэтра Перро. Ему письмо от Его Высочества.
– Перро – это я. Давай письмо и убирайся, я уже тобой налюбовался.
Пока канадец разглядывал бегущие в наклон завитками буквы на конверте – надо бы сказать, изысканный почерк, – слуга сделал перед крыльцом полукруг и удалился; на его тщательно выбритом лице ни один мускул не дрогнул.
– Эсквайру Перро… Что за утро! – разразился смехом Перро. – Опять написано «Эсквайру Перро», вот уж поистине не знаешь, кем станешь!
Молодые люди, услышав этот раскатистый смех, приблизились, образовав милую семейную группу. Перро вскрыл конверт грубыми, непривычными к бумаге пальцами и начал читать вслух:
«Господин Перро.
Десять дней я старался изо всех сил найти и убить бигорна. Их или нет совсем, или люди, нанятые мной, ужасно бестолковы. Все говорят – и в этом трудно усомниться, – что только вы, обладая неоценимым опытом охотника, можете вывести нас на след. Получите авансом тысячу пятьсот фунтов, если согласитесь участвовать в двухнедельном походе по Скалистым горам за животным, о котором я мечтаю. Если эти условия приемлемы, жду вас завтра в девять часов. Сразу отправимся в путь.
Джордж Лесли,
генеральный инспектор приисков в Колумбии».
– Вот уж утро, так утро… Милорд идет на такие траты… – произнес «эсквайр», помолчав немного.
– Он не жалеет ни денег, ни красивых слов, – заметил Франсуа.
– Тысяча пятьсот фунтов, или тридцать семь тысяч пятьсот французских франков… Сто фунтов, или две тысячи пятьсот французских франков в день за бигорна, охотиться на которого все равно что выкурить трубку.
– Вы поедете, дядя?
– Очень хочется… Подумай, сынок, приданое для твоей невесты, заработанное всего за две недели.
– А как же прииск?
– Ну поскольку нас оставили в покое и месье Алексей пишет, что дело улажено… А вы приглядите за работами, пока я буду с милордом.
– Это, конечно, можно, но не кажется ли вам, что такой переход от крайнего беспокойства к полному доверию…
– Ты осторожен, сынок, это мне нравится! Но вы, мальчики, наверное, заметили, что англичанин добавил свой титул: генеральный инспектор приисков в провинции Колумбия. Как будто хочет сказать мне: «Знаешь, охотник, я тут главный, и лучше со мной дружить». Да и потом, пятнадцать дней – это не вечность, убьем это рогатое парнокопытное и, добавив к тридцати семи тысячам пятистам франкам, выданным авансом, всего двенадцать тысяч пятьсот франков, получим кругленькую сумму в пятьдесят тысяч, которую так хочется подарить моей будущей племяннице.
- Предыдущая
- 22/40
- Следующая
