Французы на северном полюсе - Буссенар Луи Анри - Страница 41

• Предыдущая
• 41/45
• Следующая

Потепление особенно чувствовалось к вечеру на не защищенном от ветра ледяном холме.

Больше всех радовался теплу Плюмован.

– Теперь хоть ноги под собой чуешь,– говорил он.

На ночлег устроились без палатки, в спальных мешках, под открытым небом, перед сном с аппетитом поужинали.

Лед оказался соленым, и пришлось спускаться вниз за снегом для питьевой воды.

Наверху его совсем не было – сдувало ветром.

На горизонте снова появилась цепь гор еще выше и круче прежних, зато до полюса оставалось совсем немного, да и мороз ослабел.

Маленький отряд во главе с капитаном начал мужественное восхождение. На него ушло не менее четырех часов. Приходилось делать частые остановки. Капли пота на лицах людей уже не превращались в ледышки. Температура повысилась до четырнадцати градусов.

Французы радовались, как дети.

– А что за этой горой? – то и дело вопрошал Плюмован.

– Может быть, прекрасные сосновые рощи,– говорили баски, вспоминая свою родину.

– Сосновые! – вскричал однажды, услыхав их разговор, почтенный кок Дюма.– Скажите лучше – оливковые и апельсиновые. Вот тогда мы полакомимся. Увидите, какое вкусное я приготовлю тюленье филе на прованском масле!

– Может, помечтаем еще о бананах и хлебном дереве? – насмешливо спросил Плюмован.

– Лучше о свободном море,– откликнулся капитан.– Это реальнее.

– О свободном море. Чтобы можно было плыть в нашей лодке…

Как раз в этот момент путники достигли ледяной вершины, и парижанин, шедший впереди, громко крикнул:

– Море!.. Море!..

Десять тысяч греков во главе с Ксенофонтом, увидев волны Эвксинского Понта, радовались, видимо, не больше, чем наши путники.

– Море! – вторили Артуру капитан и трое матросов.

И в самом деле, вдали расстилалось необозримое водное пространство, с плавающими на нем небольшими айсбергами, вероятно отколовшимися от большой палеокристаллической льдины.

То здесь, то там виднелись голубоватые холмики, присыпанные снегом.

Ни островка, ни утеса – ничего не было среди моря.

Не плескались тюлени, не летали птицы. Все вокруг словно замерло, застыло в неподвижности.

Ничто не нарушало воцарившейся тишины.

Водную гладь не тревожили волны, лишь легкая рябь пробегала у подножия ледяных глыб, походивших на призраков.

На ярко-синем куполе неба ослепительно сверкало холодное солнце, Этот полярный пейзаж, спокойный и бесстрастный, не трогал душу, не заставлял чаще биться сердце.

Матросы ожидали увидеть совсем другую картину и теперь смущенно молчали. Но, как бы то ни было, перед ними было море, и Дюма сказал:

– Наконец-то мы у воды… настоящей воды, такой же, как в Средиземном море. Льдом мы сыты по горло! Да здравствует море!.. Ура!..

– Браво! – отозвались матросы.– Теперь хоть поплаваем в свое удовольствие… разумеется, если будет приказ капитана.

– Я не против, ребята,– сказал де Амбрие.– Но сначала давайте закусим. Получите нынче двойную порцию водки!

– Прекрасно, капитан! Выпьем за ваше здоровье и за успех нашего дела,– ответили матросы.

Спуск к воде оказался нелегким, но воля и мужество и на этот раз помогли преодолеть препятствия.

Лодку отделили от саней и несли на руках.

– Развод,– пошутил парижанин.

Но это был скорее не развод, а смена ролей!

Теперь уже не сани должны были везти лодку, а лодка сани. Их примостили в носовой части.

Покончив с погрузкой, матросы подкрепились и в последний раз устроили ночлег на льду. Так закончилось тридцатое апреля.

Усталые и измученные, люди всю ночь не могли уснуть. Нервы были возбуждены до предела грядущим и таким долгожданным событием.

На следующий день лодку спустили на воду.

Собаки повизгивали, видимо радуясь, что не придется больше бежать по льду – у них были отморожены лапы. Каждый матрос, взяв по веслу, занял свое место. Капитан сел за руль, сверился с компасом и скомандовал:

– Отчаливай!

Брошенный лот81 .– Удивление.– Дно в двадцать пять метров.– Неожиданное углубление дна до двухсот метров.– Мысли Мишеля.– Лодка, лед, море – все плывет по течению.

Было четыре часа утра. Лодка двигалась со скоростью четыре километра в час. «Если и дальше так пойдет,– думал довольный капитан,– часов через пятнадцать достигнем полюса».

Матросы ушам своим не верили.

Неужели цель так близка, они скоро получат обещанную награду и прославятся на весь мир? Совершат подвиг, не знающий себе равных? Освободятся наконец от навязчивой идеи, которая вот уже целый год занимала их головы; смогут покинуть это царство вечных льдов и вернуться в родные края, на землю прекрасной Франции, где сейчас цветут деревья. Полярники вновь увидят великолепные порты, где моряки чувствуют себя королями и куда неизменно возвращаются после долгого плавания уставшие, но разбогатевшие.

Как говорят морские волки, «осталось хорошенько затянуть швартовы», в последний раз поднатужиться, чтобы наконец узнать, что же такое Северный полюс, ради которого положили столько сил, взорвали такой великолепный корабль, как «Галлия», и работали так, как не снилось ни одному китобою. Но капитан, которому самому страшно хотелось быстрее закончить экспедицию, постарался умерить пыл подчиненных и сказал, что невозможно сохранять такую скорость все пятнадцать часов. Необходимо почти вдвое удлинить срок, чтобы люди могли отдыхать. Это было совершенно справедливо. Итак, решено было отдохнуть два-три часа, но сначала найти подходящую глубину, чтобы бросить якорь.

А пока что продолжали грести с таким усердием, что сдирали кожу с ладоней. Наконец лот, который де Амбрие соорудил с помощью простого кусочка свинца, привязанного к концу каната для измерения глубины, показал двадцать пять метров. Прошли еще двести кабельтовых и снова повторили замеры. Оказалось тридцать пять метров.

Пройдя около пятидесяти километров, в одиннадцать часов сделали остановку, позавтракали. Здесь не было ни ветра, ни подводных течений, и путешественники, подняв весла, легли в дрейф.

Вода была очень соленой. Хорошо, что Дюма запасся свежим снегом. Из него получилось около тридцати литров пресной воды – запас достаточный на два дня.

Попробовали на вкус льдину, плывущую мимо, она оказалась пресной. Но ведь пресный лед бывает на ледниках, а ледники – на земле. Стало быть, неподалеку суша.

Дюма выловил несколько льдин и погрузил в лодку на случай, если не хватит воды.

Глубина с небольшой разницей оказалась везде одинаковая.

В полдень наши путешественники поплыли дальше. Неожиданно де Амбрие бросил лот, скомандовал остановку и воскликнул:

– Ничего не понимаю!

Лот опускался все ниже и ниже – а дна не было.

Матросы тоже недоумевали. Так и не удалось точно измерить глубину – больше чем на двести метров лот опуститься не мог.

– Вперед! – скомандовал капитан.

И метров через двадцать снова бросили лот. Теперь глубина была тридцать метров, Баски встревоженно переглянулись. Но Дюма и Плюмован их успокоили.

– Здесь, должно быть, дыра, через которую проходит земная ось! – вскричал парижанин.

– Что ты мелешь! – возразил Дюма.– Ведь это еще не полюс.

– Значит, артезианский колодец 82, вырытый в далекой древности.

– Думаю, ни то и ни другое,– вмешался в разговор Мишель Элимбери.– Есть у меня на этот счет кое-какие соображения. Но я их открою вечером.

– Лучше сейчас,– сказал капитан.– Ты китобой, моряк опытный. Говори! Не робей! Ручаюсь, никто над тобой смеяться не станет.

– Вы очень добры, господин капитан… В таком случае я скажу. Непонятно, почему здесь нет ни рыб, ни птиц, ни животных…

– Ты прав, Мишель. Мне самому это кажется странным.

– Так вот, я пришел к мысли, что это море вовсе не море, а просто соленое озеро с двойным дном.

• Предыдущая
• 41/45
• Следующая