Бессребреник среди желтых дьяволов - Буссенар Луи Анри - Страница 29

• Предыдущая
• 29/38
• Следующая

Граф взял себя в руки, глаза его как-то странно заблестели, на что Борский, однако, не обратил внимания. Он был слишком занят результатами успешно проведенной операции. Русский освободил Бессребренику правую руку, считая, что этого будет вполне достаточно для написания документа. Бандит думал, что сломил противника и что тот не способен более оказать сопротивления.

Придвинули кусок ствола дерева, служивший столом. У предусмотрительного Борского нашлись даже чернила и перо. Затем пленному развязали ноги: так, с освобожденной одной рукой и ногами, он оказался в состоянии написать документ.

Русский положил перед ним листок бумаги, взятый в фургоне. В уголке фирменного бланка красовалось название компании «Нью-Ойл-Сити К°».

— Вы просто все предусмотрели! — Солиньяк. Прекрасно владея собой, он твердой рукой написал строки, подтверждающие его собственное предательство, и поставил четкую размашистую подпись в конце.

— Теперь дату?

— Разумеется, — ответил Борский, — она должна быть раньше июня тысяча девятисотого года, до начала восстания Боксеров…[95]

— Вы совершенно правы, — тихо произнес Солиньяк, — я поставлю декабрь тысяча восемьсот девяносто девятого года.

— Годится.

Взяв бумагу, бандит аккуратно сложил ее.

— Отлично! Теперь чек.

Все так же спокойно и хладнокровно, как будто бы он находился в своем кабинете, Солиньяк вписал в чек значительную сумму, которая должна была обогатить грабителя. Русский, однако, волновался. Он опасался, что в последний момент француз передумает и откажется выписать чек. Но нет, все прошло как по маслу. Борский не замедлил искренне поблагодарить пленного:

— Я счастлив, что мне не пришлось прибегнуть к более жестоким пыткам. Рана на ноге вашей жены не больше царапины и скоро заживет. Смотрите, мадам уже приходит в себя.

Действительно, в этот момент Клавдия открыла глаза и испуганно огляделась вокруг.

— Не бойтесь, мадам. Мы с вашим мужем уже договорились, и вам более ничто не угрожает.

Несчастная повернула голову к Солиньяку, и тот свободной рукой сделал жест, который должен был подбодрить ее и подтвердить слова бандита.

— Вы подписали эту ужасную ложь?

— Не беспокойтесь, все прошло как нельзя лучше. Я сделал все, что должен был.

Клавдия настороженно слушала. Хорошо зная своего мужа, она уловила в его спокойном удовлетворенном голосе легкую иронию, которую вряд ли мог заметить иностранец.

— Хорошо! — взодхнула она. — Я полностью доверяю вам.

— А теперь, — вновь заговорил Солиньяк, — когда я предоставил вам все, что вы желали, я надеюсь, господин Борский, больше нет причин держать нас здесь. Вы отпускаете нас на свободу?

Русский все еще сомневался. Хладнокровие Бессребреника выводило его из себя. С другой стороны, пленные полностью находились в его власти и ему нечего было бояться. Подумав немного, негодяй освободил супругов.

— Вам, очевидно, потребуется вода и бинты, чтобы сделать повязку мадам, — учтиво предложил злодей.

— Да, если это вас не затруднит…

Борский откланялся и вышел. Через секунду появились солдаты, которые принесли все необходимое и удалились. Солиньяк обнял жену.

— Дорогая моя спутница, вы — честь и любовь моя на всю жизнь, я не должен от вас ничего скрывать… Я действительно подписал ту бумагу, которую потребовал от меня этот человек.

— Вы! Но ведь теперь вы пропали! Этот мерзавец обесчестит, оклевещет вас, разобьет нашу жизнь…

— Клавдия, вы только что заявили, что доверяете мне. Если я и подписал, то лишь потому, что хотел спасти вас от мучительной смерти. Борский — потрясающий дурак, и тот документ в его руках — не более чем листок бумаги, не имеющий никакой юридической силы.

— Что вы говорите? Объясните же!

— Чуть позднее, любимая, чуть позднее…

Солиньяк перебинтовал ногу Клавдии. Рана действительно оказалась небольшой. Не пройдет и двух-трех дней, и шрам зарубцуется.

— Давайте руку и держитесь крепче! Обопритесь о мое плечо и — вперед! — воскликнул Бессребреник. — Я приготовил этому милейшему вовсе не банальный[96] сюрприз!

Пещера выходила на небольшой выступ в скале. Спустившись по узкой тропинке, путник попадал в глубокое ущелье. Дорога внушала уверенность в правильности выбора.

— Сделаем проще, — сказал Солиньяк, беря жену на руки. — Так мы, пожалуй, быстрее доберемся.

Держа ее, как ребенка, он отправился в путь. Однако как только они достигли края выступа, прозвучал выстрел. В нескольких шагах, вскрикнув от боли, упал человек. Он попытался подняться, но снова упал. Это был Райкар, главарь бандитов. Нет, он не умер. Пуля пробила ногу, и теперь разбойник не мог стоять. Увидев перед собой Солиньяка и Клавдию, он закричал:

— Я отомщу!

И стал продвигаться к ним ползком. Кто следующий — Бессребреник или его жена?

Однако молодая женщина, вовремя заметив опасность, вытащила из кармана маленький револьвер, отделанный слоновой костью, и выстрелила в голову негодяю. Тело повисло на краю обрыва, а затем, потеряв равновесие, покатилось по склону. В то же мгновение Борский, услышав выстрелы, вместе с остальными бандитами устремился к месту происшествия. Пытаясь предотвратить неизвестно чью атаку, он скомандовал:

— Огонь! Огонь!

И пули засвистели вокруг беглецов. По счастью, стрельба велась беспорядочно, и никто не пострадал.

— Ну уж на этот раз, — возмутился Солиньяк, — я дорого продам свою жизнь.

Заскочив за один из выступов скалы, перегораживавший вход в грот, он вместе с Клавдией оказался в укрытии, и тут за спиной услышал вопрос:

— Вы француз?

— Да, да, француз! — полной грудью, ответил граф.

Откуда-то сверху со скалы спрыгнул человек и, протянув руку, представился:

— Поль Редон… из Парижа.

— Жорж де Солиньяк, из Гаскони[97].

— Так, значит, мы — братья! Вы попали в беду?

— Да еще в какую… Позвольте мне представить вам мою жену, Клавдия де Солиньяк, урожденная Остин.

— Нефтяная королева…

— Она самая. Однако не забывайте, что мы находимся в разбойничьем логове и необходимо срочно отсюда выбираться.

— И выберемся непременно. У вас есть оружие?

— Два револьвера.

— Маловато. Но мы вас поддержим.

На высоком выступе скалы появились Бан-Тай и Пьеко.

— Друзья, бегите скорее сюда! — крикнул репортер. — Нам предстоит сразиться с бандитами.

Вслед за Редоном и Солиньяком двое мужчин быстро спрыгнули в укрытие, где и произошло краткое знакомство. Едва успев выслушать рассказ о коварстве Борского и его людей, новые знакомые вступили в перестрелку.

Так как же Поль Редон с друзьями оказались в нужный момент рядом с Солиньяком? Необходимо дать короткие пояснения.

Сначала мужчины безуспешно прочесывали лес во всех направлениях, но, не найдя никаких следов Янки и страшно устав, совершенно отчаялись. Японский капитан Бан-Тай оказался самым активным: в нем проснулся молодой задор, и он только и делал, что подбадривал репортера, чей облик напоминал ему парижских студентов, к которым он относился с нежностью. В свое время Бан-Тай достаточно попутешествовал по дикому маньчжурскому краю, и теперь никто не мог опередить его, даже Пьеко и Буль-де-Сон.

По какой дороге и в каком направлении шли друзья — не ведал никто. Но японец ни секунды не сомневался, что логово пиратов пустыни находится именно в этих горах и ущельях, и надеялся захватить грабителей врасплох.

В тот вечер, однако, усталость свалила путешественников с ног, и они, устроившись на ночлег, тотчас забылись глубоким сном.

Проснувшись на рассвете, Буль-де-Сон предпринял одинокую прогулку, во время которой и спас Розу Мукдена от когтей грозного Тониша. Отклонившись в сторону вместе с отцом Жеромом и Янкой, молодой человек не нашел места, куда должны были прийти его друзья.

• Предыдущая
• 29/38
• Следующая