Оскал Анубиса - Чернецов Андрей - Страница 11
- Предыдущая
- 11/68
- Следующая
– А кто тебе сказал, что он не великий? – удивился Миша.
Но тут громкие голоса присутствующих смолкли, так как во дворе отеля «Марсам» появился сам шейх, местная самая знаменитая достопримечательность, посмотреть на которую туристы, собственно, здесь и собрались.
Ну, а кому же это ещё быть, если не ему?
Все взгляды устремились к арке входа в отель, из которой не спеша шествовал хозяин дома Хусейн Абд эр-Махмуд. Это была воистину замечательная личность, история жизни которой не уместилась бы, пожалуй, и в десятитомное собрание сочинений, а то и в серию захватывающих приключенческих романов.
– Шейх, – прошептал на ухо Покровскому Гурфинкель, – по-арабски означает «старик» или «старец».
Бросив выразительный взгляд на своих гостей, старик величественно пересёк двор отеля, приблизившись к своему любимому псу, после чего потрепал его по кудлатой выцветшей шерсти. Пес, приоткрыв слезящиеся глаза, вяло лизнул хозяину руку.
– Ni figa себе, божий одуванчик, – хрипло произнёс Бумба. – Сколько ты говоришь ему лет?
– Восемьдесят пять, – ответил также поражённый внешним видом старика Миша.
Да какие там восемьдесят пять, пятьдесят, да и то с большой натяжкой. Двухметровый, широкоплечий гигант в длинной коричневой доломее – египетском национальном наряде и белом тюрбане, шейх Хусейн Абд эр-Махмуд был весь преисполнен величия и достоинства. Смуглое лицо шейха в складках дублёной кожи сильно контрастировало с живыми карими глазами, от которых казалось, не могла укрыться ни одна деталь окружающего мира.
Вот и сейчас, ласково поглаживая старого пса, шейх на пару секунд задержал свой цепкий взгляд на Мише с Покровским, явно выделив их в толпе разношерстных туристов, пришедших просто поглазеть на легендарного кладоискателя.
В этом человеке чувствовалась недюжинная сила и, без сомнения, проницательный незаурядный ум, что заставило Гурфинкеля мгновенно насторожиться. Внутренний голос предупреждал Мишу, чтобы он следил за своими словами, когда ему придется беседовать с шейхом.
– Смотри мне, дурень, – Гурфинкель с силой дёрнул Бумбу за рукав идиотской футболки, – скажешь хоть слово из разговорника, убью.
– Да ладно тебе, – отмахнулся от приятеля Покровский, однако просьбе внял.
Погладив пса, шейх, так же не спеша, как и вошёл во двор, направился прямо к Мише с Бумбой.
– Вы и есть те англичане, которые собираются копать в Луксоре? – спросил Хусейн Абд эр-Махмуд.
Говорил он по-английски с лёгким акцентом и, как показалось Гурфинкелю, с налётом насмешки.
Начинающие охотники за артефактами кивнули.
– Идите за мной, – шейх указал на небольшой столик в тенистом и относительно чистом углу двора.
Усевшись на жёсткую скамеечку напротив могучего старика, Миша с Бумбой смущённо переглянулись.
«Да как же я с ним буду торговаться? – с испугом подумал Гурфинкель. – Он же меня насквозь видит».
– Каркаде? – предложил шейх, лукаво рассматривая откровенно семитскую внешность Миши.
– Очень будет кстати, – ответил Гурфинкель, – и если можно со льдом.
Старик жестом подозвал к себе какого-то худого араба.
– Солиман, два чая со льдом господам англичанам.
Худой араб поклонился и через минуту уже нёс на серебряном подносе прохладительный напиток.
– Пей, дубина, – прошептал по-русски Миша, пихая Покровского локтем, – иначе старик обидится.
– Весьма недурственно, – похвалил напиток Гурфинкель, отставляя чашку в сторону. – Теперь о деле.
– Сколько людей вам нужно? – невозмутимо поинтересовался шейх.
– Человек пятнадцать-двадцать, если можно, – ответил Миша.
– Так много? А что вы собираетесь копать?
Гурфинкель напрягся, припоминая вчерашний разговор с профессором Енски.
– Могилу фараона Сети Первого, – наконец вспомнил он. – Да, именно, Сети Первого.
Старик улыбнулся, причём улыбнулся скорее не губами, а глазами, в которых, казалось, так и забегали весёлые искорки.
«Чего это он? – удивился Миша. – Ох зря я ему про этого фараона ляпнул. Хотя, в конце концов, это проблемы профессора Енски, он дает монету».
– А вы в курсе, что на раскопки этой могилы вы должны получить моё разрешение? – вдруг ни с того ни с сего заявил шейх.
– Разрешение? – Гурфинкель растеряно покосился на Бумбу.
– Да-да, разрешение, – подтвердил старик, вальяжно развалившись на деревянной скамейке.
– Профессор ничего нам об этом не говорил, – быстро нашёлся Гурфинкель.
– Какой профессор?
– Ну… руководитель экспедиции. Думаю, вы решите этот вопрос с ним вместе при личной встрече.
Шейх вяло махнул рукой, мол, хорошо, ещё договоримся.
Помолчали.
Друзья смущённо заёрзали на скамеечке. Старик просто до неприличия подробно изучал их своими карими смеющимися глазами, и какие такие мысли посещали его голову в этот момент, было неразрешимой загадкой.
– Ну, так как же насчёт рабочих? – робко напомнил Гурфинкель.
– По двести фунтов в месяц за каждого, – просто ответил шейх.
«Торговаться, – лихорадочно подумал Миша, – или всё-таки не торговаться, вот в чём вопрос».
Торговаться в данной ситуации с этим величественным человеком казалось неприлично, но и не торговаться на востоке было не принято.
Что же делать?
И всё же Миша решил не торговаться. Деньги-то всё равно были не его, а профессора Енски, и это стало главным фактором в принятом решении.
– Мы согласны, – ответил Гурфинкель. – Вы принимаете оплату кредитными карточками?
– Нет, только наличными, – отрезал старик.
– Ну что ж… – Миша с облегчением вздохнул.
– Вы не будете разочарованы, – добавил шейх, – я выделю вам для раскопок самых рослых людей. Правда, работают они немного медленно, но зато эффективно.
– Нас это устраивает, – пожал плечами Гурфинкель. – Завтра к вам заедет профессор, осмотрит рабочих и привезёт деньги.
Шейх благосклонно кивнул.
– Каркаде? – снова лукаво предложил он.
Миша с Бумбой переглянулись.
– Ну, если вы никуда не спешите… – смущённо начал Гурфинкель.
Хусейн Абд эр-Махмуд в ответ лишь улыбнулся.
Он уже давно никуда не спешил.
Луксор.
Вечность.
Эти слова по своей сути едины. Звенящие, как натянутая струна рояля, пески, выжигающая душу жара, психоделические краски восточного города.
И бесконечность.
Оглушающая бесконечность времени, от которой расширяются зрачки, и теряется пространство. Словно затишье перед песчаной бурей. Только черно-красные клубы пыли, извивающиеся, как погребальные костры. Осязаемая симфония чувств, которым не было имени.
Беззвучный крик тоски.
Глухая щемящая боль, которую ощущаешь только в первые минуты перед началом работы экспедиции. Тяжелое ощущение по чему-то безвозвратно утерянному. Это чувство так сильно давит тебе на плечи, что вызывает почти физическую усталость.
Каждый раз, приезжая сюда, он буквально захлебывался от Вечности словно студент, впервые попавший на раскоп. И хотелось каждого дернуть за штанину или подол, заглянуть в глаза и спросить, нет, даже закричать: «Ты видишь то же, что и я?! Ты тоже видишь Вечность?»
Вот, что для профессора Алекса Енски значило слово Луксор.
Он находился в стране третью неделю. Обещанное разрешение на раскопки в Долине Царей застряло где-то в недрах бюрократической машины Службы древностей. Удивляться нечему. Для всего Востока бюрократическая проволочка – это едва ли не дань традиции. Не помогли даже старые связи, пока в ход не пошли денежные дотации местным аборигенам. Конечно, из всей этой ситуации положительным моментом было то, что пока он торчал в Луксоре, то ухитрился утрясти все организационные моменты, связанные с экспедицией. Встретил основной состав археологов, багаж со снаряжением, расселил всех по гостиницам и закупил продовольствие.
И грамотно переложил обязанности по найму местных рабочих на плечи двух ушлых ребятишек. Последний пункт особенно радовал профессора. Все-таки, что ни говори, возраст брал свое. Его внимание и собранность могли отвлечься на какую-нибудь мелкую подробность и совершенно забыть про такую важную вещь как собственное здоровье. Тяпнуть по собственному недосмотру стаканчик местной тепленькой водички – это, пожалуй, самая невинная шалость.
- Предыдущая
- 11/68
- Следующая
