Выбери любимый жанр

Танец смерти - Чайлд Линкольн - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

Проктор повернулся к нему.

– Сюда, сэр, если позволите.

Шофер проследовал по длинной галерее и привел его в просторный зал с высоким голубым куполом. В помещении стояли десятки застекленных витрин с выставленными в них странными предметами: метеоритами, окаменелостями, драгоценными камнями, бабочками. Д'Агоста украдкой глянул на распахнутые двустворчатые двери библиотеки в дальнем конце зала. Если Пендергаст ждет его, то он должен быть именно там – в кресле с подголовником. На устах – легкая улыбка от предвкушения впечатления, которое он произведет на своего друга.

Проктор подвел Д'Агосту к библиотеке. С оглушительно бьющимся в груди сердцем он вошел в роскошную комнату.

Пахло здесь так же, как и раньше, – кожей и сгоревшим деревом. Однако веселого потрескивания огня в камине сегодня не было. Помещение оставалось холодным. В стенных шкафах на корешках переплетенных в кожу книг тускло поблескивали тисненные золотом буквы. На журнальном столике горела лампа от Тиффани – единственный источник света в большом помещении. Она будто отбрасывала маленький кружок света на огромное темное озеро паркета.

Спустя мгновение Д'Агоста различил за светлым кругом стоявшую возле стола фигуру. Фигура эта шагнула к нему по ковру. Он сразу узнал девушку – Констанцию Грин, подопечную и помощницу Пендергаста. Ей было лет двадцать. Длинное старомодное бархатное платье подчеркивало тонкую талию и ниспадало почти до пят. Несмотря на юность, держалась она как взрослая женщина. И глаза ее тоже – Д'Агосте запомнились ее странные глаза – принадлежали человеку, много пережившему и познавшему. И речь ее была старомодной, необычной. И было в ней что-то еще, что-то странное, и черта эта гармонично подходила ей, как и вышедшее из моды платье.

Ее глаза смотрели сегодня по-другому. Они были мрачными, горестными и... напуганными?

Констанция протянула ему правую руку.

– Лейтенант Д'Агоста, – сказала она спокойным голосом.

Д'Агоста взял руку, не зная, то ли пожать ее, то ли поцеловать. Не сделал ни того, ни другого, и через мгновение она убрала узкую ладонь.

Обычно, Констанция была безупречно вежлива. Но сегодня она просто стояла перед Д'Агостой, не предлагая сесть, не справляясь о его здоровье. Казалось, она пребывала в нерешительности. И Д'Агоста мог понять почему. Надежда, всколыхнувшаяся было в душе, стала таять.

– Вы ничего не слышали? – спросила она едва слышно. – Ничего?

Д'Агоста покачал головой. Надежда ушла безвозвратно.

Констанция чуть задержала на нем взгляд. Затем понимающе кивнула, опустила глаза, руки ее затрепетали, словно белые мотыльки.

Так они молча стояли – то ли минуту, то ли две.

Констанция снова подняла глаза.

– С моей стороны глупо продолжать надеяться. Прошло полтора месяца, и хоть бы слово...

– Знаю.

– Он мертв, – вымолвила она еще тише.

Д'Агоста промолчал.

Она встрепенулась.

– Это означает, что настал момент передать вам это.

Она прошла к камину, сняла с полки маленькую сандаловую шкатулку, инкрустированную перламутром. Крошечным ключом отперла замок и, не открывая крышки, протянула шкатулку Д'Агосте.

– Я слишком долго оттягивала этот момент. Думала, он еще вернется.

Д'Агоста смотрел на шкатулку. Она показалась ему знакомой: где же он видел ее раньше? Спустя мгновение сообразил: он видел ее в этом же доме, в этой самой комнате, в прошлом октябре. Тогда он вошел в библиотеку и увидел, что Пендергаст что-то пишет. Агент сунул записку именно в эту шкатулку. Произошло это накануне их судьбоносной поездки в Италию. В тот вечер Пендергаст рассказал ему о своем брате, Диогене.

– Возьмите, лейтенант, – сказала Констанция дрогнувшим голосом.

– Простите.

Д'Агоста осторожно взял шкатулку. Внутри лежал единственный сложенный пополам листок бумаги.

Менее всего хотелось Д'Агосте вынуть этот листок. Преодолевая себя, развернул бумагу и начал читать.

Мой дорогой Винсент!

Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, я мертв. Это означает также, что я умер, прежде чем осуществил задачу, которую по праву должен был исполнить именно я, а не кто-то другой. Задача эта – помешать моему брату Диогену сделать то, что он называл «совершенным» преступлением.

Мне хотелось бы побольше рассказать тебе об этом преступлении, однако все, что я знаю, – это то, что он планировал его многие годы. Он хочет, чтобы оно стало апофеозом его преступной деятельности. Осуществи он его, и мир содрогнется. Диоген – человек необычный, и мелкомасштабное преступление его не устроит.

Боюсь, Винсент, что задача – остановить Диогена – перейдет к тебе. Не могу описать, как сильно об этом сожалею. Не пожелал бы такого своему злейшему врагу, что уж говорить о человеке, которого считаю своим лучшим другом. Однако этого никто лучше тебя исполнить не сможет. Угроза Диогена слишком неопределенна, и потому с ней нельзя обратиться к ФБР или другой силовой организации, тем более что несколько лет назад он инсценировал собственную смерть. Наилучший шанс предотвратить преступление может быть у одного верного человека, и этот человек – ты.

Диоген прислал мне письмо, в котором сообщил дату – 28 января – день, в который он намерен совершить свое преступление. Я, однако, не могу отнестись к этому с полным доверием: дата может ничего не означать. Диоген – человек непредсказуемый.

Придется тебе взять отпуск в полиции Саутгемптона или там, где в настоящий момент ты служишь. Без этого не обойтись. Получи побольше информации от детектива капитана Лауры Хейворд, однако для ее же блага постарайся не вмешивать ее в это дело. Диоген – эксперт в полицейских расследованиях, и любая информация, оставленная на месте преступления, – если предположить, избави Боже, что ты не успеешь остановить его, – несомненно, направит полицию по ложному следу. Хейворд, как ни умна, все же не ровня моему брату.

Я оставил отдельное письмо Констанции, она знает все подробности этого дела. Она будет управлять моим домом и вести финансы. Она немедленно переведет на твой банковский счет 500 000 долларов, и ты будешь распоряжаться ими по своему усмотрению. Рекомендую воспользоваться ее бесценными талантами в области поисковой работы, хотя, по очевидным причинам, прошу исключить ее из непосредственного преследования преступника. Она ни в коем случае не должна выходить из дома. Ты обязан приглядывать за ней. Она все еще очень слаба, и духовно, и физически.

В качестве первого шага тебе следует нанести визит моей двоюродной бабушке Корнелии. Она содержится в больнице на Литтл Гаверноз Айленд. Диогена она знала еще мальчиком, а потому сможет дать тебе информацию и о нем, и о семье. Отнесись и к информации, и к ней самой с большой осторожностью.

Еще одно, последнее слово. Диоген чрезвычайно опасен. По интеллекту он равен мне, однако моральные принципы у него полностью отсутствуют. К тому же ему повредила перенесенная в детстве болезнь. Его подстегивает бесконечная ненависть ко мне и презрение к человечеству. Не привлекай к себе его внимания раньше, чем следует. Будь бдителен.

Прощай, мой друг. Желаю удачи.

Алоиз Пендергаст.

Д'Агоста поднял глаза.

– 28 января? Господи, осталась всего неделя.

Констанция лишь кивнула головой.

Глава 4

Закрой она глаза, и запах, присущий этому месту, тотчас подсказал бы, что она в музее: пахло средством от моли, старой мастикой и едва заметным разложением. Она шла по огромному коридору пятого этажа, мимо дубовых кабинетных дверей, к каждой из которых была прикреплена табличка с именем куратора в рамке из золотых листьев. Удивительно, как мало прибавилось новых имен. За шесть лет в мире произошло столько изменений, а здесь, в музее, время будто замедлило свой ход.

Она была встревожена – более, чем хотела себе в том признаться, – тем, как почувствует себя в музее по прошествии нескольких лет, после перенесенных ею ужасных событий. Эта тревога и откладывала ее решение вернуться. После первых сумбурных дней она вынуждена была признать, что старые страхи так и не отстали от этого места. С годами ее ночные кошмары, чувство незащищенности ослабели. Страшные переживания стали историей, а музей по-прежнему был удивительным – готический замок бробдингнеговых пропорций, с замечательными эксцентричными людьми. А что уж говорить об экспонатах, странных и поражающих воображение! Самая большая в мире коллекция трилобитов. Сердце Люцифера – самый драгоценный бриллиант. Сломанный зуб – самая большая и прекрасно сохранившаяся окаменелость.

4
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Чайлд Линкольн - Танец смерти Танец смерти
Мир литературы