Танец смерти - Чайлд Линкольн - Страница 22

• Предыдущая
• 22/93
• Следующая

На полу коридора он заметил неясную тень. Она слабо двинулась – раз, другой.

Пендергаст бросился отпирать замок, но оказалось, что ручка сломана и легко повернулась в его руке. Увидев обрезанный провод, понял, что система сигнализации не сработала. Телефонный провод тоже оборван. Он ринулся внутрь, к тени в коридоре, присел на корточки.

На широких досках пола лежал веймаранер[14]. Глаза его остекленели, задние ноги все еще слабо дергались. Пендергаст провел затянутыми в перчатку пальцами по собачьему телу. Шея была сломана в двух местах.

Поднявшись, Пендергаст сунул руку в карман и вытащил блестящий «Уилсон комбат TSCC45». Быстро и бесшумно передвигаясь, Пендергаст обыскал первый этаж дома. Заходя за угол, с оружием наготове, обшаривал глазами все поверхности и места, в которых мог бы притаиться преступник. Гостиная, столовая, передняя, ванная... нигде никого, полная тишина.

Пендергаст взлетел по ступеням, на площадке остановился, озираясь. Второй этаж: четыре комнаты, соединенные коридором. В открытые двери проникали солнечные лучи, освещая лениво поднимающиеся в воздух пылинки.

Развернулся возле первой двери – она вела в спальню с окнами во двор. Внутри гостевые кровати застелены с солдатской тщательностью, покрывала аккуратно подоткнуты под матрасы. За окнами виднеются высокие деревья парка Рок-Крик. Полная тишина.

И вдруг – откуда-то слабый звук.

Пендергаст замер, натренированные органы чувств достигли максимального напряжения. Звук был один, только один. Медленный выброс воздуха, напоминающий томный вздох.

Он вышел из спальни, бросился по коридору в комнату напротив. В открытую дверь увидел угол стола: кабинет. Здесь услышал еще один звук – быстрое, дробное постукивание, словно где-то плохо закрыли кран.

Выставив оружие вперед, Пендергаст вошел в комнату.

Майк Декер сидел в кожаном кресле, лицом к столу. Как бывший военный, он отличался экономными и точными движениями, и все же не привычка к подтянутости заставляла его так прямо держать спину. В рот ему был загнан тяжелый стальной штык. Штык прошел через шею и приколол Декера к подголовнику. Окровавленный штык, выйдя наружу, уставился острием в пол. Капли с кончика падали на промокший ковер.

Из раненого горла Декера, словно из поврежденных кузнечных мехов, вышел еще один тихий вздох. Послышался слабый всхлип. Человек незряче смотрел на Пендергаста. На белой рубашке расплылось красное пятно. Кровавые ручьи до сих пор медленно текли по столу и с дробным звуком падали на пол.

Пендергаст застыл, словно от удара молнии. Затем снял одну перчатку и, наклонившись вперед, осторожно, чтобы не наступить в кровавую лужу, прислонил тыльную сторону руки ко лбу Декера. Кожа на ощупь была податливой, эластичной и не холоднее, чем у самого Пендергаста.

Пендергаст сделал шаг назад. В доме тихо, слышно лишь, как падают на пол кровавые капли.

Вздохи – как было известно Пендергасту – случались и после кончины: из легких выходил воздух. Даже принимая во внимание это обстоятельство, можно было сделать вывод: Майк Декер умер не более пяти минут назад. Возможно, прошло не более трех минут.

Впрочем, точное время смерти в данном случае неважно. Куда важнее было то, что Диоген, судя по всему, выжидал, пока Пендергаст войдет в дом, и только после этого убил Декера.

А это означает, что брат его, возможно, до сих пор находится в доме.

На расстоянии еле слышно донесся вой полицейских сирен.

Пендергаст обвел глазами комнату, отыскивая малейшую зацепку, которая поможет ему в поисках брата. Взор его остановился на штыке – он вдруг узнал его.

Затем обратил внимание на руки Декера. Одна рука лежала расслабленно, другая сжата в кулак.

Игнорируя завывание приближавшихся полицейских машин, Пендергаст вынул из кармана ручку с золотым пером и осторожно разжал ею сжатую ладонь Декера. Внутри оказались три прядки белокурых волос.

Пендергаст вынул из кармана лупу – такими пользуются ювелиры – и рассмотрел сквозь нее волосы. Убрал лупу, из того же кармана вынул пинцет. Очень осторожно вынул волоски из безжизненной руки.

Сирены орали все громче.

Теперь Диоген уж точно ушел. Преступление он тщательно спланировал. Проникнув в дом, он, должно быть, с помощью какого-то наркотика вывел Декера из строя, а потом дождался Пендергаста, прежде чем совершить убийство. Вполне возможно, что Диоген намеренно включил систему сигнализации уже на выходе из дома.

Старший агент ФБР лежит мертвый. Теперь дом обшарят сверху донизу в поисках вещдоков. Диоген не станет здесь больше околачиваться: к чему рисковать? Да и Пендергасту лучше скрыться.

Он услышал скрежет тормозов. Колонна полицейских машин забаррикадировала Орегон-авеню, через несколько секунд они будут в доме. Пендергаст в последний раз оглянулся на своего друга, утер слезу и сбежал по ступеням.

Передняя дверь – нараспашку, на щите сигнализации мигает красная лампочка. Пендергаст перепрыгнул через мертвое собачье тело, вышел через заднюю дверь, схватил кейс и помчался через двор. Бросил пряди волос в кучу сухих листьев и исчез, словно призрак, в тенистых глубинах парка Рок-Крик.

Марго Грин первой пришла в огромный конференц-зал Мурчисона. Усевшись в одно из старых кожаных кресел, окружавших массивный дубовый стол работы XIX века, огляделась по сторонам. Повсюду удивительные, но несколько разнородные предметы – стены украшали головы занесенных в Красную книгу животных; бивни слона обрамляли дверь; были здесь и африканские маски, и шкуры леопарда, зебры и льва. Мурчисон побывал в Африке более ста лет назад. Наряду со славой замечательного белого охотника получил признание в более серьезной профессии – антропологии. В противоположном конце зала стояла пара слоновьих ног, служивших в качестве корзин для мусора. Но это был музей, а музей не должен ничего выбрасывать, и не имеет значения, что чьи-то привычки могут счесть политически некорректными.

До прихода остальных членов совета Марго воспользовалась несколькими минутами покоя – просмотрела свои записи и привела в порядок мысли. Она ощутила возраставшую нервозность, которую никак не могла подавить. Правильно ли она поступает? Она пробыла здесь всего полтора месяца, сейчас должен выйти в свет ее первый номер «Музееведения», и она уже вступает в борьбу. Почему для нее это так важно?

Ответ она уже знала. Она должна отстаивать то, во что верит. И с профессиональной точки зрения – редактора «Музееведения» – это правильный поступок. Люди хотят знать мнение журнала по этому вопросу. Замалчивание или неопределенность сразу же будут замечены. Общество поймет, с каким редактором оно имеет дело. Нет, важно показать, что «Музееведение» остается компетентным журналом, не страшащимся высказывать независимую точку зрения, даже если она не совпадает с мнением большинства. Ей представилась возможность продемонстрировать профессионализм и серьезность намерений.

Марго снова вернулась к своим записям. В обсуждаемом вопросе заинтересованы прежде всего кураторы отдела антропологии. Второго шанса донести свое мнение всему отделу ей уже не представится, и она хотела воспользоваться своим правом.

Кураторы уже входили в зал, кивали ей, переговаривались между собой, гремели почти пустым электрическим кофейником, кипятившим остатки приготовленного утром кофе. Кто-то наливал себе чашку, а потом отодвигал ее с выражением отвращения на лице. Явилась Нора Келли, сердечно поприветствовала Марго и села с противоположной стороны стола. Марго огляделась.

Все десять кураторов были на месте.

Последним пришел Хьюго Мензис. Начальником отдела антропологии он стал шесть лет назад, после безвременной кончины доктора Фрока. Мензис улыбнулся Марго по-особенному и занял место во главе стола. Поскольку большая часть статей «Музееведения» посвящена была антропологии, его назначили методистом. Она подозревала, что на работу ее взяли не без его ходатайства. В отличие от остальных музейных работников, предпочитавших солидные кейсы, Мензис носил на плече парусиновую сумку фирмы «Джон Чепмен энд компани», главного английского производителя рыболовных и охотничьих товаров. В этот момент он вынимал из сумки бумаги, раскладывал в стопки. Затем надел очки, поправил галстук и пригладил давно не стриженные седые волосы. Наконец взглянул на часы, поднял на собравшихся живые голубые глаза и откашлялся.

• Предыдущая
• 22/93
• Следующая