Колесо судьбы - Стил Даниэла - Страница 17
- Предыдущая
- 17/84
- Следующая
– Нет, – мягко возразила она, думая о том, что говорила ей мать. – Я приехала сюда затем, чтобы изменить положение вещей, во всяком случае в этом я вижу свой долг. Начинается все вот так, как вышло у нас с тобой сегодня, и долгое время так продолжается, но в конце концов люди перестают обращать на это внимание. Темнокожие девушки ходят в кино с белыми парнями, разъезжают с ними в автомобилях, гуляют по улицам, заходят в закусочные – там, где им захочется. Вот это есть в Нью-Йорке, почему так не может быть здесь? Кто-то может коситься, но в любом случае они не могут выкинуть нас вон. И единственный путь к этому – начать с малого, вот как сегодня.
Парень посмотрел на нее, как если бы сомневался, не подставили ли его в этой игре. Но нет, было не похоже, чтобы Шарон Блейк была способна на такое. Том уже слышал про ее отца, и это произвело на него неизгладимое впечатление. То, что она сказала, заставило его восхищаться ею еще сильнее. Он был немного смущен, но знал, что в словах Шарон заключается правда.
– Мне жаль, что нам не удалось войти туда. Может, попытаемся снова на будущей неделе?
Она рассмеялась.
– Я вовсе не имела в виду, что мы должны все изменить в одночасье. – Тем не менее ей понравился его пыл. Он правильно воспринял ее мысль, и, возможно, Мириам Блейк не так уж не права. Может быть, надо служить какой-то идее, в конце-то концов.
– А почему бы и нет? Рано или поздно этому наглецу надоест выгонять нас. Черт с ним, мы можем пойти в кафе или в ресторан…
Возможности были безграничны, и Шарон весело смеялась. Он помог ей выйти из машины и ввел в гостиную «Дома Жасмина». Она предложила ему чашку чая, и они посидели там некоторое время. Однако взгляды, которые бросала в их сторону находящаяся там молодежь, были столь неприкрыто враждебными, что Шарон не выдержала. Она встала и медленно прошла с ним к выходу. Лицо ее было печально. «Несомненно, все было бы проще в Калифорнийском университете, в любом городе Севера страны. А здесь…» Том чутко уловил ее настроение и, уже стоя в дверях, шепнул:
– Помни – не может все измениться за один вечер. – Он прикоснулся губами к ее щеке и вышел.
Глядя, как он уезжает, она думала: «Он, конечно же, прав: нам не удалось ничего изменить за один вечер».
Поднимаясь вверх по лестнице, она подумала о том, что это время потрачено не напрасно. Том ей нравился: он умел принимать поражения так, как надо. Интересно, позвонит ли он ей еще?
Тана улыбнулась ей со своей кровати.
– Ну и как? Он тебя пригласил?
– Да.
– Чудесно! А что фильм? Понравился?
– Спроси у кого-нибудь другого, – невесело улыбнулась Шарон.
– Вы туда не пошли? – удивилась Тана.
– Нас туда не пустили. Знаешь, как это бывает: белый юноша, цветная девушка… «Подыщи себе подходящую пару, сынок», – Шарон тщилась рассмеяться, но Тана, увидевшая боль в ее глазах, нахмурилась.
– Негодяй! А что сказал Том?
– Он держался очень мило. Мы немного посидели в гостиной, но это было еще хуже. Представляешь: семь «белоснежек» сидят на диванах со своими «прекрасными принцами» и сверлят нас глазами. – Она со вздохом кинулась в кресло. – А ну их к дьяволу, все эти умные идеи. Подходя к кинотеатру, я чувствовала себя такой смелой и благородной, такой возвышенной, а когда нас завернули, я подумала, что все это не стоит ломаного гроша. Мы с ним не можем пойти даже в закусочную, чтобы поесть гамбургеров. Выходит, я могу умереть с голоду в этом паршивом городишке.
– Могу поручиться, что нас обслужат, если ты пойдешь вместе со мной. – Они еще не пробовали пойти куда-нибудь на ленч: кормили их в колледже на убой, обе уже прибавили в весе по три-четыре фунта, к вящей досаде Шарон.
– На твоем месте я бы не стала ручаться в этом, Тэн. Держу пари, что они поднимут хай, увидев с тобой негритянку. Белая есть белая, а черная остается черной, как бы ты к этому ни относилась.
– Но почему бы нам не попытаться? – Тана загорелась своей идеей, и на следующий вечер они решили привести ее в исполнение.
Девушки прогулялись по городу и зашли в закусочную, чтобы заказать по гамбургеру. Официантка окинула их долгим, неприязненным взглядом и отошла, не приняв заказа. Пораженная этим, Тана поманила ее снова, но женщина сделала вид, что не замечает ее знаков. Тогда Тана поднялась с места, подошла к ней сама и спросила, можно ли им здесь пообедать. Официантка досадливо поморщилась.
– Мне очень жаль, милая, – сказала она вполголоса – так, чтобы не услышала Шарон, – но я не могу обслужить твою подругу. Надеюсь, ты меня понимаешь?
– Но почему? Она – жительница Вашингтона, – сказала Тана, как будто это имело какое-то значение. – Ее мать – прокурор на государственной службе, а отец – двукратный лауреат Пулитцеровской премии.
– Нам это без разницы. Здесь не Вашингтон, а Йолан, Южная Каролина.
– Есть у вас в городе такие заведения, где мы с ней можем пообедать?
Женщина взглянула на высокую, зеленоглазую блондинку, в чьем голосе прозвучала смутившая ее настойчивость.
– Она может пройти дальше по улице… А ты можешь остаться здесь.
– Но мы хотим пообедать вместе! – В глазах Таны сверкала зеленая сталь; впервые в жизни она почувствовала, как по спине у нее прошла нервная судорога. Сейчас она могла ударить человека, охваченная иррациональным и бессильным бешенством, какого она еще ни разу не испытывала. – Имеется ли в вашем городе такое место, где мы с подругой могли бы поесть вместе? Или нам придется садиться в поезд и ехать обедать в Нью-Йорк? – Тана вперила в официантку негодующий взгляд, и та отрицательно покачала головой. Однако Тана отступать не собиралась. – Тогда обслужите меня – я возьму два чизбургера и две кока-колы.
– Нет, не возьмешь! – Позади них встал коренастый повар, вышедший из кухни. – Ты сейчас отправишься назад в свою треклятую шикарную школу, откуда вы обе сюда заявились. – Подруги были слишком заметными в Йолане: достаточно было взглянуть на броские наряды Шарон, чтобы вычислить ее принадлежность к привилегированному колледжу. На ней была юбка и свитер, купленные в нью-йоркском магазине «Бонвит Теллер». – Вы можете есть там все что угодно за милую душу. Понятия не имею, что там на них нашло, но если уж они пускают к себе негритосов – то пусть и кормят их у себя в «Грин-Хилз», а здесь на них не приготовили!
Он выразительно посмотрел на Тану, потом перевел взгляд на столик, за которым сидела Шарон. В его взгляде чувствовалась слепая ярость, и Тане на миг показалось, что повар может вышвырнуть их отсюда силой. После изнасилования она еще ни разу не испытывала такого страха.
Поняв, в чем дело, Шарон грациозно поднялась с места и сказала в своей спокойной аристократической манере:
– Идем, Тэн.
В ее голосе прозвучали низкие, чувственные нотки; при виде того, как повар буквально впился в нее плотоядными глазами, Тане захотелось дать ему пощечину: этот взгляд напомнил ей то, о чем она безуспешно пыталась забыть.
– Сукин сын! – кипятилась Тана, когда они медленно возвращались в колледж.
Однако Шарон выглядела на удивление спокойной. Она испытывала те же чувства, что и накануне, когда их с Томом не пустили в кинотеатр. Поначалу – спокойное сознание силы, понимание, зачем она здесь, а потом – чувство уныния. Однако сегодня депрессия еще не успела ею овладеть.
– Как странно устроена жизнь! Если бы это произошло в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, практически в любом другом городе, никто бы и внимания не обратил. Но здесь, в Йолане, страшно важно, что я темнокожая, а ты белая. Моя мать, похоже, знает, что делает: видно, для нас пришло время бороться за свои права. Я всегда считала, что, если мне хорошо, я не обязана думать о других, о том, что с ними происходит. И вот теперь оказалось, что эти другие – я сама. – Шарон внезапно поняла, почему Мириам так настаивала на ее поступлении в «Грин-Хилз». Впервые со дня приезда сюда девушка подумала, что ее мать, вероятно, права. Может быть, место Шарон здесь. Может, она в долгу перед кем-то, кому не было так хорошо все эти годы. – Я не знаю, что тебе сказать, Тэн…
- Предыдущая
- 17/84
- Следующая
