Под Ленинградом. Военный дневник - Буфф Вольфганг - Страница 7
- Предыдущая
- 7/10
- Следующая
Суббота, 13 декабря 1941 г.
В последние дни холодно и много снега. Сегодня утром была метель, занесло все блиндажи, так что обитатели, как кроты, выбирались наружу. К счастью, к обеду метель прекратилась. Ясное небо при сильном морозе. Минус 16 градусов. На участках фронта, слава богу, всё спокойно. Небольшая стрельба.
Вчера и сегодня поступала долгожданная почта. Большим потрясением для меня было известие о смерти дяди Генриха. В утешение останутся его последние слова, которые он прокричал вслед поезду, уносившему меня из Фрайбурга в 1938 г.: «Я знаю, что мы ещё увидимся!»
Воскресенье, 14 декабря 1941 г.
Благословенное предрождественское воскресенье на бескрайних просторах России и в заснеженной зоне боевых действий. Уже и природа надела праздничный наряд. Вчера вечером было -26 градусов при ледяном ветре, сегодня лишь -16 градусов и небо сумрачное со снежными облаками. Зато окружающий нас лес превратился в удивительный рождественский мир. Каждая ветка, укрытая ковром из ледяных кристаллов, таинственно искрилась на хмуром небе, не пропускающем сегодня ни единого солнечного лучика. Из-за безветрия мороз казался слабым и терпимым, все радовались прекрасной рождественской погоде.
Очередной день войны завершён несколькими выстрелами с нашей стороны, а в полдень вместе с полевой кухней пришла почта: два больших мешка, полных писем и посылок. Все были этим очень растроганы. Вечером все читали письма и распаковывали посылки.
Затем мы втроём праздновали адвент (третье предрождественское воскресенье. — Ю. Л.). Мы зажгли свечу и вслух читали рождественские истории. Мы должны радоваться и быть благодарными тому, что активность боевых действий из-за морозов существенно снизилась, и можно действительно быть спокойным, что мы в силах противостоять противнику, который хуже самой суровой зимы. Хотя фронт никогда не молчит, и раскаты орудий днём, а осветительные ракеты ночью постоянно дают о себе знать. Однако русские теперь особой активности не проявляют.
Здесь, как и везде, актуальна фраза из сообщения Главного командования вермахта, прозвучавшего несколько дней назад: «Из-за русской зимы крупные боевые действия на Востоке теперь невозможны». Кто как может готовится к зиме и живёт ожиданием весны. Это относится и к нам.
Среда, 17 декабря 1941 г.
В последние дни жестокий мороз несколько ослаб. Температуру от -16 до -11 градусов мы воспринимаем как приемлемую. Русские в последнее время оставили нас в покое, мы также великодушно позволили себе это сделать. Кажется, что ни у кого нет интереса к большим изменениям, и радуешься тому, что можешь оставаться там, где находишься, и обустраиваешься по мере своих сил.
Как же должен выглядеть Ленинград, крупный город, ворота России на Запад, находящийся с 8 сентября в осаде? В мирное время он насчитывает три миллиона жителей, сейчас сюда надо причислить ещё один миллион солдат. Уже в октябре мы слышали, что в осаждённом и частично разрушенном городе неистовствовали эпидемии и голод, ощущалась нехватка самого необходимого. Как же там сейчас, в холодное время года? Переживёт ли город, находящийся к тому же под ежедневным обстрелом наших орудий и бомбёжкой нашей авиации, эту зиму? Этого мы не знаем, высказывания перебежчиков в этом плане противоречивы.
К нам на позицию приходят работать из лагерного сборного пункта трое русских военнопленных. Они услужливые, смышлёные и ловкие, хотя очень медлительные в работе. От них мы научились разводить костёр прямо в снегу из сухих веток и клочка папиросной бумаги. Они с жадностью варят на таком костре конину, которую где-то раздобыли. Они абсолютно голодные. Из-за кусочка хлеба впадают в экстаз, обнажают голову и истово крестятся. У них неплохая одежда: прежде всего меховые шапки, прочная обувь и тёплые рукавицы. Но хорошее зимнее обмундирование — это лишь минимум того, что должен иметь русский солдат.
И ещё одно обстоятельство хотел бы я вам прояснить. Если раньше в письмах чаще говорилось, что тяжёлая артиллерия обстреливает цели в Ленинграде, то вы, наверное, полагали, что и мы в этом участвовали. Это не так. Мы уже много недель находимся в обороне, отражая попытки прорыва русских к Ленинграду.
Многочисленные письма, которые я получил от вас в последнее время, были для меня всякий раз радостью и растущей гарантией того, что мы вновь когда-нибудь встретимся. Здесь, когда находишься так далеко от дома, замечаешь, как любишь своих близких и что мы значим друг для друга. Лишь здесь понимаешь, что значит Родина и какими нитями с ней связан. Наши предки приравнивали слово «заграница» к понятию «чужбина». Сейчас мне стало совершенно ясно, что они под этим понимали. Не где-нибудь на Западе — в Голландии, Бельгии или во Франции — именно здесь, где тебя окружает однообразный лес, равнины, покосившиеся от ветра деревянные избушки, где нет ни железных, ни автомобильных дорог, на этом огромном пространстве бесконечной России, понимаешь, что тут «Заграница» в истинном смысле этого слова.
Какой печальной должна быть судьба наших военнопленных (недавно называли 30 000 пропавших без вести), и как их жаль. Их, а также всех других военнопленных — а это многие миллионы — надо ежедневно вспоминать в молитвах.
Отцу я отправил доверенность на право распоряжаться моим счётом в банке. Мне деньги сейчас не нужны, в отличие от вас. Ведь вы, как и все окружающие вас люди, страдаете от лишений. Это принесёт вам какое-то облегчение, чтобы пережить тяжёлое время. Я нахожусь на полном солдатском довольствии, а что будет завтра со мной — это я вверяю Всевышнему.
Итак, я желаю вам всего хорошего в новом году. Я смотрю в него с надеждой и охотно расстаюсь с прошлым, даже здесь, в блиндаже, под промёрзшей российской землёй.
Пятница, 19 декабря 1941 г.
Сегодня батарею покидают двое счастливчиков, которые, в отличие от нас, встречающих зиму в холодной пустыни России, направляются в учебный отпуск в один из немецких университетов. Но за эту особую поблажку они должны по полученной специальности прослужить в вермахте три года. Вернер Белен и Петер Линден из отделения вычислителей — первые из нас, кто вновь увидит родину. Вместо Белена вскоре должен появиться Фрезениус, выздоровевший после длительной желтухи. Второе место вычислителя свободно до 15 марта, пока Петер не вернётся. Но до этого работы ожидается не так много, поэтому мы с Альфредом Маршталлером будем вдвоём управляться за всё отделение.
Вахмистр, начальник столовой и ефрейтор посланы в Ригу для рождественских закупок на всю батарею. Но ведь это Россия! Через пять дней они вернулись. На попутных средствах им удалось отъехать лишь на 100 километров. Мороз парализовал всё движение, даже железную дорогу. Говорят, не хватает паровозов.
Воскресенье, 21 декабря 1941 г.
Печальный день для нас. Во время атаки погиб передовой наблюдатель вахмистр Опладен, получивший ранение в голову. Молодой, полный надежд мужчина, которого на батарее все ценили и уважали. Внезапно он покинул нас. После многих недель без потерь вновь перед нами предстала вся серьёзность войны. Радость предстоящего Рождества сменили всеобщая скорбь и печаль.
Понедельник, 22 декабря 1941 г.
После вчерашнего бурного дня — могильная тишина. Наш убитый товарищ Опладен, страшно обезображенный выстрелом в голову, вынесен с передовой и лежит в снегу, прикрытый еловыми ветками. Это было печальное предрождественское воскресенье. У меня немного болят ноги. Маршталлер подменяет меня по службе. Из дома пришло необъяснимое известие об отставке Браухича.
Вторник, 23 декабря 1941 г.
Пролежал весь день в блиндаже из-за ног и недомогания. Надеюсь, через несколько спокойных дней всё будет в порядке.
- Предыдущая
- 7/10
- Следующая
