Дурной глаз - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 3

• Предыдущая
• 3/24
• Следующая

— Улыбнитесь же, мальчишка! Вы должны быть таким счастливым!

— Я счастлив, — бурчит он. — Я счастлив, счастлив… Если я буду все время это повторять, вы увидите, что в конце концов, это станет правдой.

— Ну что с вами, Реми?

Он поворачивает голову, чтобы она не заметила его слез. Он все же достаточно большой, чтобы не пускать нюни.

— Вы не очень то со мной любезны, — продолжала она. — Я вышла, чтобы купить вам книгу. Смотрите: «Чудеса силы воли». Тут куча забавных историй. Автор утверждает, что путем концентрации психической энергии можно воздействовать на людей, животных и даже на предметы.

— Спасибо, — говорит он. — Но я думаю, что с развлечениями такого рода покончено. Теперь отец захочет, чтобы я серьезно начал работать.

— Ваш отец не палач. Я даже могу доверить вам один секрет, если вы мне пообещаете молчать… Обещаете?

— О, да… Но я вам могу заранее сказать, что это меня не интересует.

— Спасибо… Так вот, он намеревается вас отправить в Мен-Ален.

— Если я правильно понял, он вам рассказывает обо всех своих делах.

— Мой маленький Реми, вы просто смешны.

Они смотрят друг на друга, не говоря ни слова. Реми вытаскивает платок, вытирает краешек скамейки и садится.

— Вы распоряжаетесь мною, как вещью, — с горечью произносит он. — Вы даже меня не спрашиваете, хочу ли я уезжать из Парижа или нет. Вы постоянно интригуете за моей спиной. Вчера это был знахарь. Завтра это будет… А если я хочу остаться здесь, а!

— Если вы будете разговаривать со мной таким тоном…

Она делает вид, что уходит.

— Раймонда… Раймонда… Я вас умоляю… Вернитесь… Я устал. Помогите мне!

Как она быстро повиновалась, мгновенно! Похоже, она сразу же не на шутку обеспокоилась. Он тяжело поднимается, цепляется за ее руку.

— Кружится голова, — шепчет он. — ничего… Я еще не слишком крепок… Если я туда поеду, вы отправитесь с нами?

— Что за вопрос!… Реми, вам не следует долго оставаться на ногах.

Он слегка улыбается и выпускает ее руку.

— Я специально заставил вас вернуться, — признается он. — совсем не устал… Не сердитесь на меня… Подождите, Раймонда! Вам будет приятно, если нас застанут здесь вдвоем?

— Что вы хотите сказать?… Вы действительно сегодня утром просто смешны, мой маленький Реми…

— О! Хватит называть меня маленьким Реми… Признайтесь, что если бы я не был больным, вы бы даже на меня не взглянули… Что я для вас, Раймонда?.. Вы только что сказали: мальчишка. Вам платят за то, чтобы вы занимались этим мальчишкой, возили его на коляске, и особенно за то, чтобы вы за ним следили. А по вечерам вы пишите рапорт, вы даете отчет моему отцу. Скажите, что это не правда.

— Вы меня огорчаете, Реми.

Он на мгновение умолкает и чувствует, что у него вспотели руки в карманах. Потом с мягкой улыбкой он добавляет:

— Это не профессия, Раймонда. Целыми днями ухаживать за таким малым, как я, рядом с типом, который напоминает могильщика, и ворчащей по любому поводу старой служанкой. На вашем месте я давно бы уехал…

— Да что это вы устраиваете сцену! — не выдерживает Раймонда, — Ну-ка, пошли… Дайте мне руку… И не нужно делать такой обиженный вид. Честное слово, можно подумать, что вы такой несчастный!… Нет, Реми, я не рассказываю все вашему отцу.

— Вы клянетесь?

— Клянусь.

— Тогда…

Он наклоняется к ней. Его губы касаются щеки молодой женщины.

— Реми!

— Что!… Раз об этом никто не узнает… А если вы мне не позволите это сделать, я чувствую, что мне снова станет плохо. Вам придется привести сюда Клементину.

Разозлится ли она на него? Смотря в сторону двора, она учащенно дышит. Ее глаза блестят. Раймонда быстро проводит языком по губам. Ее рука ищет ручку двери.

— Если вы не хотите больше быть серьезным… — начинает она.

Он победил. Впервые он непринужденно улыбается.

— Раймонда… Это просто, чтобы вас отблагодарить… за знахаря… Ну вот. И это все. Не нужно на меня дуться.

Она отпускает руку и после небольшого колебания приближается к нему.

— Вы становитесь невыносимым, — вздыхает она. — Нам лучше вернуться.

Он берет ее за руку. Нужно спуститься на несколько ступенек, чтобы из оранжереи попасть в котельную, откуда следующая лестница ведет в прихожую. Оттуда они проходят прямо в гостиную, и Раймонда раскладывает на столе книги.

— Неужели в самом деле нужно заниматься? — спрашивает Реми. — Сейчас полдень. Скоро придет отец. И потом, знаете, математика… с моей-то памятью… Вы говорили знахарю о моей памяти? Я все начисто забываю, и, уверяю вас, я в этом не виноват. Я, наверное, скоро снова пойду к этому дяде. Мне кажется, у меня есть куча вещей личного характера, чтобы ему рассказать.

— Не знаю, будет ли ваш отец…

— Снова отец! — бросает Реми. — Само собой разумеется, он меня любит. Ради меня он отдает последнюю копейку… Между нами, у него есть, что отдавать. Но, в конце концов, разве я его пленник?

— Молчите… Если Клементина вас услышит…

— Ну и что, пусть слушает! Пусть идет и все ему расскажет…

Со скрипом открываются входные ворота. По двору мягко проезжает длинный бежевый «хочкис», и у Реми было время заметить, как в бледных лучах солнца по проспекту бесшумно скользят машины. Потом из лимузина вылезает Адриен, закрывает тяжелые створки и запирает их на засов, словно и среди бела дня они боялись воров!

— Я вас покидаю, — говорит Раймонда.

Реми даже не слышит, как она выходит. Через окно он смотрит, как отец помогает выбраться из машины дяде Роберу. Они о чем-то спорят. Они все время спорят. Дядя, естественно, тащит с собой свой портфель. Не успев выйти из машины, он начинает похлопывать по нему ладонью. Без сомнения, его аргументы были там.

Цифры… Цифры… Он верит только в цифры. Сейчас он усядется за стол и будет приводить в порядок цифры. Он вытащит ручку, записную книжку, отодвинет в сторону тарелки, бутылки, и будет с пеной у рта доказывать, что… Реми поднимается. Черт, нужно отсюда сматываться! Сменить обстановку! Но в конце концов, что может удерживать Раймонду в этих стенах? Ведь ей всего двадцать шесть. Ее примут в любой дом, где нуждаются в опытной сиделке, чтобы ухаживать за больными… Дядин голос теперь доносится из прихожей. Он говорит густым баритоном, слегка при этом задыхаясь. Дядя всегда вынужден был бежать за своим братом, который получал удовольствие в том, что, когда тот находился рядом, специально шел размашисто и быстро. В сущности, эти двое, они не так уж любят друг друга. Реми зажигает сигарету и, чтобы сохранить самообладание, прислоняется спиной к камину. Он пока еще чувствует себя хрупким и уязвимым. Внимание! Они идут.

— Здравствуй, дядя. Как дела?

Нет, он все-таки ужасно комичен со своими овернскими усами и большими бледными, постоянно трясущимися щеками. Он с недоверчивым видом, слегка склонив голову, застывает на месте.

— Глядите! Он ходит.

Реми небрежно делает несколько шагов, коротким движением откидывает прядь волос. Наблюдая за своим отцом, он замечает, что тот побледнел и у него на лице появилось такое же выражение страха, какое было недавно у Клементины.

— Вот это да… великолепно! — говорит дядя. — У тебя все прошло? Не насилуешь себя? Ну-ка, посмотрим, как ты пройдешь до окна.

Он хмурит брови так, словно, старается разгадать, как Реми проделывает этот трюк. Он вытирает платком лысину и строго смотрит на брата.

— Как это ему удалось?

— Пассы… Руками… вдоль ног.

— И ему не делали облучения?

— Нет. Через пять минут он ему просто сказал: "Вы можете ходить. "

— Ладно, — говорит дядя. — Но… как долго это будет действовать?

— Он гарантирует.

— О, гарантирует! Он гарантирует! В конце концов, черт с тобой. Если ты доверяешь таким людям… Какие лекарства он ему прописал?

— Никаких. Только упражнения. Свежий воздух. Я собираюсь его отправить в Мен-Ален. Он мог бы там гулять по парку.

— А ты не боишься, что…

• Предыдущая
• 3/24
• Следующая