Замок отравителей - Брюссоло Серж - Страница 49
- Предыдущая
- 49/49
— И ты убила столько людей ради одной ночи любви! — задохнулся от возмущения Жеан.
— Да! — крикнула Ирана. — Но если бы надо было повторить, я бы повторила… без колебаний. Я бы вернулась туда с ядом и кисточкой, мазала бы фрукты на деревьях, отравляла пруды, источники, чтобы сдохли все… Ради одной ночи, как ты сказал.
Ирана заплакала, не вытирая слез. Она стояла перед Жеаном очень прямо; ее лицо было белее мела.
— Убей меня, — сквозь слезы повторила она. — Убей, у меня нет сил жить без него. Сделай, как я просила. Я закрою глаза, а ты полосни меня по горлу, и мы оба будем довольны. Прошу тебя, Жеан. Скажи, ты согласен?
— Ну уж нет, — процедил он. — Оставайся со своим горем, оно будет для тебя наказанием. Если хочешь умереть, сделай себе петлю и сунь туда голову. Но я уверен, что ты этого не сделаешь. Женщины, вроде тебя, живучи, как кошки. И так пролилось слишком много крови, не рассчитывай на меня, мне надоело быть мясником. Я уйду сейчас… Не могу сказать, какие чувства я к тебе испытываю, но видеть тебя я больше не хочу. Постарайся не встречаться на моем пути. Стань монахиней или ухаживай за прокаженными.
Жеану все надоело, и он чувствовал себя таким усталым, что мечтал поскорее уйти и обо всем позабыть.
— Я прощаю тебя, — прошептал он. — Я, и только я…
— Красиво сказано, рыцарь, — произнес за его спиной мужской голос. — Что касается нас, то мы не столь снисходительны.
Жеан обернулся. На опушке, куда выходила тропинка, стояли трое в черных плащах. Суконщик Пьер, его брат и сестра. Семья бедняги Гомело. Позади — трое вооруженных солдат, очевидно, наемники, нанятые для эскорта.
— Вы здесь? — удивился Жеан.
— Мы всегда следовали за вами, — спокойно сказал суконщик. — С тех пор, как мы вас наняли. Мы знали, что вы в конце концов выясните правду. Вы привели нас к той, которая виновата в смерти Гомело; это все, что нам надо. Остальное вас не касается.
Заметив, что Жеан собрался возражать, Пьер поднял руку.
— Ну, ну, — примирительным тоном сказал он. — Не нужно разыгрывать благородного рыцаря. Мы пришли не одни, и мне будет крайне неприятно, если вами займутся мои люди. Вы молодец, прекрасно поработали. Не защищайте эту женщину, она не заслуживает, чтобы за нее умирали. Вам известно, что я всего лишь требую справедливости, это мое право.
— Мне не нужен адвокат! — взвизгнула Ирана, шагнув к нему. — Я не хочу оспаривать ваш приговор. Я в ваших руках, покончим с разговорами. Кончайте же и со мной: прикажите вашим солдатам пронзить меня мечами. Я не взываю к вашей жалости.
Пьер отрицательно покачал головой.
— Очень хорошо, миленькая, — все так же спокойно сказал он. — Меня радует ваше настроение. А то я боялся, что придется прибегнуть к насилию. Вы избавляете нас от отвратительного зрелища. Но о мечах не может быть и речи… Слишком быстрая смерть… Хотелось бы, чтобы вы умерли от того, в чем преуспели: вы примете яд, который щедро расточали: я велел алхимику восстановить его по вашему же рецепту.
Пьер высвободил из плаща руку. На ладони лежал черный флакончик.
— Как вам угодно! — бросила Ирана, схватив флакон. — Я слишком долго ждала. Не будь Жеан таким нерешительным, вы лишились бы удовольствия видеть меня с пеной у рта.
Проводник хотел перехватить поднимавшуюся ко рту руку молодой женщины, но один из солдат преградил ему путь. А Ирана, вынув пробку, уже вливала в себя содержимое флакона.
— Яд разбавлен, — уточнил Пьер. — Действует не сразу. Вы будете умирать мучительной смертью, часов пять-шесть, а мы до последней минуты станем наблюдать за вашей агонией. Предупреждаю, что не пошлю за исповедником, даже если вы будете умолять меня. Хочу, чтобы вы прямиком спустились в ад.
Ирана утерла рукою рот. Она была очень бледна, губы уже синели.
— Вы так и будете стоять? — с вызовом спросила она. — Сцена может затянуться, так не лучше ли нам переждать ее внутри?
— Как хотите, дитя мое, — примирительным тоном ответил суконщик. — Вы молоды и сильны, вполне возможно, что вы продержитесь до ночи.
Ирана повернулась к нему спиной и вошла в обитель. Пьер жестом остановил Жеана.
— На этом ваша миссия закончилась. Дальше — дело семейное. Мои люди проводят вас вниз. Не удивляйтесь, когда через некоторое время вы узнаете, что аббат Дориус скончался от неизвестной болезни. Я торговец и люблю, когда все оплачивают свои счета.
Жеан не нашел подходящих слов для возражения. Наемники уже подталкивали его к проходу в колючих зарослях.
Когда они очутились у подножия холма, тот, кто, похоже, был начальником, протянул Жеану тяжелый мешочек, набитый золотом.
— Это для тебя, — просто сказал он. — От суконщиков. На память. Тебе понравится.
Жеан взял кошель и вспрыгнул на лошадь. Оказавшись в седле, он тотчас послал ее галопом к лесу, убегая от искушения оглянуться и в последний раз посмотреть на холм.
Жеан подумал, что Ланселот или Персиваль отказались бы от золота торгашей. Но он не был ни тем, ни другим. Он был всего лишь Жеаном де Монпериль, бывшим лесорубом, который, приняв крещение мечом и кровью, стал странствующим рыцарем.
- Предыдущая
- 49/49
