Индейская комната - Брюссоло Серж - Страница 29

• Предыдущая
• 29/53
• Следующая

Сара вдруг вскочила на кровати, куда завалилась часа три тому назад совершенно пьяная. Что-то ее разбудило, укол в подсознании, чувство опасности… Она вытерла лицо подолом майки. Было жарко, и влажный лесной воздух проник в комнату. Да, что-то ее разбудило, заставив вскочить. Какая-то аномалия в обычном ночном порядке, к которому она так привыкла за время своих бесконечных бессонниц. Странный шум, отличный от того, который был ей знаком. Она его даже ждала. Сара посмотрела на циферблат будильника и подумала: конечно, это время для енота… Он вылез, чтобы порыться в мусоре. Каждый раз она удивлялась, замечая, до какой степени животные привержены привычкам. «Мелкие служащие природы», — записала она в своей тетради.

Но в этот вечер все было по-другому. Разорванная цепь обычных шумов, скрипов, скрежетов, хорошо ей знакомых, включила сигнал тревоги в его мозгу. «Там кто-то есть», — сказала она себе, нашаривая джинсы. Сара испугалась. В самом деле, впервые кто-то перелез через ограду. До сих пор злые шутки и жестокие розыгрыши происходили за забором, на дороге. Никогда никто не пересекал границы ее владений.

Сара проклинала себя за то, что напилась. Голова кружилась, ее сильно тошнило. Она нащупала тапочки. Как ей сейчас хотелось схватить оружие: ружье или пистолет, но никакого оружия у нее не было. Она никогда не пыталась приобрести револьвер — боялась, что в один из моментов очередной депрессии может использовать оружие против себя самой.

До нее донеслось шуршание за дверью, затем щелчок. Кто-то возился с замочной скважиной. Сара не осмеливалась ни зажечь свет, ни схватить телефон. Если бродяга смоется прежде, чем приедет шериф, то все опять сочтут, что у нее поехала крыша.

«А в довершение всего, — вздохнула Сара, — от меня несет виски!»

Она колебалась, стоит ли дать понять незваному гостю, что она проснулась. В оцепенении Сара застыла в метре от двери, ручка которой слегка щелкнула. Через пару мгновений будет слишком поздно. Дверь откроется, неизвестный проникнет в комнату. Может быть, поэтому она хотела остаться в темноте? Бродяга ее задушит и положит тем самым конец всем ее страданиям. Пути Господни неисповедимы. Кто-нибудь остановился в одном из ресторанов для дальнобойщиков и услышал, что одинокая женщина живет на ранчо даже без сторожевой собаки… «Какая простая добыча», — решил он… Газеты запестрят заголовками: «Тело мисс Икс было найдено сегодня утром в ее собственном доме…»

Надо что-то делать — или лучше обождать? Но собственное тело ее предало в очередной раз. Сара услышала, что кричит:

— Я знаю, что вы там! Я позвоню шерифу. Он будет здесь через пять минут. Убирайтесь. У меня есть мобильный, я могу позвонить, даже если вы перерезали линию.

Шорох прекратился.

— Не будь дурой! — послышался голос за дверью. — Это я, Джейми… Джейми Морисетт.

У Сары перехватило дыхание, будто ее ударили в живот. Неужели? Со дня рождения Тимми прошло восемь лет, а она не узнала голос своего бывшего любовника.

— Открой! — шипел мужчина, стоявший в темноте по ту сторону двери. — Это я. Пришел за Тимми. Черт! Ты что, не понимаешь? Я сбежал из тюрьмы, чтобы забрать своего сына!

Не соображая, что она делает, Сара повернула ключ в замке. Дверь открылась во влажную ночь и в запахи леса. Фигура, стоящая на пороге, была покрыта потом и грязью.

— Не зажигай пока свет, — приказал Джейми. — Я не хочу рисковать. Ты одна?

— Конечно. Как ты добирался?

— Лесом. Я шел восемь дней. Только ночами. Свою машину оставил в двухстах километрах отсюда, в карьере. Тебя предупредили о моем побеге?

— Нет.

Сара сделала неловкий жест рукой. Она не посмела сознаться, что пила неделю напролет. Если телефон и звонил, то она могла его не слышать… или скорее всего в мобильнике села батарейка.

— ФБР должно было тебя предупредить, — бурчал Джейми, захлопывая за собой дверь. — По крайней мере должны были отправить информацию шерифу.

Молодая женщина ухмыльнулась.

— Шериф меня очень не любит, — отвечала она. — Если он сюда и явится, то должен будет звонить в калитку, хотя и без толку. Еще он мог опустить записку в почтовый ящик, но я уже много дней не забирала почту…

— Пьяная? — прошипел Джейми. — От тебя несет виски. И голова ни на что не похожа. Вот так и плюешь на себя все время, пока здесь живешь? Сжигаешь себя на медленном огне, потому что стыдно, что не смогла позаботиться о моем сыне?

Сара восприняла обвинение как пощечину, но через долю секунды нашла в себе силы возразить.

— Я думала, что тебе плевать на Тимми, — огрызнулась она. — Когда он родился, ты даже не явился на него взглянуть, как я помню… Ты меня предупредил, что собираешься похитить сына, как только он появится на свет. Где ты тогда был?

— В тюрьме. Ты не знала? Меня сцапали незадолго до твоих родов. Из-за смерти лесничего в Луизиане. Идиотская история. Я никогда не менял своего намерения, Сара, всегда хотел забрать своего сына. Поэтому я сегодня здесь. Для того, чтобы исправить твои дурацкие ошибки.

Они разговаривали в темноте, отдаляя момент, когда придется посмотреть друг на друга при полном свете и обнаружить, как оба постарели. Сара по привычке искала зажигалку, чтобы зажечь керосиновую лампу, которая верно служила с самого ее приезда на ранчо. Ей казалось, что дрожащее пламя лучше соответствует этой странной встрече после стольких лет разлуки.

Когда лампа наконец зажглась, Саре удалось справиться с дрожью. Джейми был в ужасном состоянии. Тощий, грязный, с резко обострившимися чертами. Он казался еще опаснее на вид, чем сохранился в ее памяти. Длинные грязные волосы, впалые щеки придавали мужчине вид измученного голодом животного.

— Ты, наверное, голоден? — спросила Сара, направляясь к холодильнику.

Этот человек раздражал ее и пугал. Она суетилась, чтобы скрыть страх, выставляя на стол паштет, масло, нарезанный кусками хлеб, сыр. Джейми сел и, опустив глаза, стал есть, механически работая челюстями. При свете Сара заметила, что его волосы надо лбом поредели и уже намечается плешь; со временем он совсем облысеет. Одет он был в какую-то армейскую рубашку, точнее, в старую куртку военного образца, какую, наверное, носил еще Джоб во Вьетнаме. Вся одежда была в земле, грязи и сгнивших листьях. Сара вспомнила, что он спал в лесу. Она открыла две банки пива и подвинула их к Джейми.

«Стою и смотрю, как он жрет, — констатировала Сара, — как жена первого поселенца».

Вдруг ей пришло в голову, что она почти забыла черты Джейми… или, скорее, помнила то, что себе нафантазировала. Но руки Джейми не изменились: огромные, сильные — руки воина, как у рыцарей Средних веков, привыкших сражаться на шпагах с семилетнего возраста. Он продолжал есть, не поднимая глаз, с серьезностью мужчины, который должен восстановить силы как можно быстрее.

Закончив, Джейми вдруг выпрямился и сбросил с себя всю одежду, не оставив даже трусов. Это было бесстыдство заключенного, привыкшего к постоянным общим обыскам, для которого оказаться голым было в порядке вещей. Тело Джейми было сухим и крепким, как дерево оливы. «Прекрасная модель для изображения Христа на гравюре», — подумала молодая женщина. Его тело, испещренное шрамами, как полосы зебры, впечатляло.

— Постирай это, — приказал Джейми, — очень воняет. Дай мне воды и лохань. Надо помыться.

Она послушалась, уже во второй раз не пытаясь спорить. Достала таз, поставила кипятить воду, принесла мыло. Сильный запах, исходивший от Джейми, ее не раздражал. Это был скорее запах солдата после боя, чем вонь нищего. Сара не могла отказать себе в его определении. Джейми всегда был худым и тонким, а вместе с крепкой мускулатурой создавалось впечатление общей нервозности.

«О таких говорят, что они без кожи, сплошные нервы», — подумала Сара.

На первый взгляд он походил на скелет, на человека на грани истощения. Надо было глянуть во второй раз, чтобы понять, что этот мощный каркас из сухожилий и нервов — настоящая боевая машина. Сара налила воды. Джейми потребовал щетку и стал себя безжалостно тереть, будто скреб животное, забрызганное грязью. Он все делал быстро, движения были скупыми, острым взглядом Джейми окинул комнату, как человек, привыкший защищать себя от опасности. Единственное, в чем он усовершенствовался в тюрьме, было физическое состояние. Годы, проведенные в камере, стерли остатки юности, которые смягчали черты его лица, когда они встретились с Сарой. Облик приобрел законченность. Как никогда, его манера двигаться напоминала движения рептилий: медленные, почти ленивые, и вдруг — молниеносная атака.

• Предыдущая
• 29/53
• Следующая