Тигр, светло горящий - Нортон Андрэ - Страница 25
- Предыдущая
- 25/100
- Следующая
От этих мрачных раздумий ее отвлекло появление первосвященницы в полном облачении, однако вместо обычных ярко-алых одежд, она была в траурном пурпуре – в трауре по всему городу.
Люди вокруг Лиданы преклонили колена. Она тоже поторопилась это сделать, когда к алтарю поднесли Вечное Пламя. По обе стороны алтаря по-прежнему стояли два престола. Королевский, до вчерашнего дня принадлежавший Адель, занимал сейчас молодой человек лет тридцати. Принц Леопольд? Императора и следа не было.
Он не прибыл, как говорили слухи. Служба была проведена как подобало, но первосвященница не стала произносить проповеди. Она просто покинула свой престол и преклонила колена перед алтарем в безмолвной молитве, поддерживаемая одной из сестер. Лидана, увидев это отступление от обычной службы, которое она видела лишь в день смерти отца, испугалась за Адель. Она могла лишь надеяться на духовные узы, связывавшие их – если бы это случилось, она почувствовала бы.
Как только служба была окончена, она взяла Берту под руку.
– Я хотела бы получить утешение, – она кивнула в сторону исповедален. Пекарша кивнула.
– И я, соседка.
Лидане пришлось подождать, пока в Храме не стало поменьше народу, прежде чем она смогла подойти к нужной исповедальне. Она почтительно преклонила колена перед Сердцем и проскользнула за занавесь. Там она села на низенький табурет. На уровне ее лица была грубая сетка, которая скрывала все, кроме очертаний фигуры вошедшего.
Она произнесла слова, обычные для начала исповеди.
– Преподобная, душа моя в смятении.
– Говори, дитя мое, – последовал ритуальный ответ шепотом. – Твоя мать слушает тебя. Адель? Она не была уверена.
– Город в тревоге, преподобная, – начала она. Было трудно перейти к тому, что по-настоящему ее беспокоило, потому что она не была уверена, с кем говорит.
– Воистину, время тревожное, дочь моя. Лидана радостно улыбнулась:
– Мама!
– Держи себя в руках – вдруг за нами следят. – Она уже много лет не слышала, чтобы мать разговаривала таким суровым тоном.
Лидана быстро выложила все, что знала. Затем спросила:
– Ты не слышала чего-нибудь еще о Шелире?
– Я слышала от цыган, что пока она в безопасности. Но девочка горяча, а то, что сейчас творят эти черные прихвостни Аполона...
– Аполона? – перебила Лидана.
– Да. Это он насажал тут этих черных поганок. Они служат ему, а через него – императору, потому Бальтазар позволил им следить за порядком в городе. Аполон, – впервые ее голос слегка дрогнул, – больше, чем маг, дочка. Насколько Верит больше, чем просто сестра, настолько и он больше, чем просто маг. Хотя до сих пор он не сделал никакого поползновения, кроме тех действий, что направлены на службу его хозяину, мы уверены, что у него есть свои планы. Они забрали мастеров гильдий, чтобы получить выкуп – две трети состояния за то, что они называют свободой. Наши стражи под замком, всех молодых мужчин хватают и отправляют на тяжелые работы в императорский лагерь. Идет слух, что их отправляют как рабов в другие завоеванные Бальтазаром земли. За теми из нас, у кого есть Дар, установлена слежка, но мы не решаемся использовать нашу силу в полную меру, чтобы не привлекать внимания Аполона. Сила привлекает силу, ты сама прекрасно знаешь.
– Кто носит кольцо? – тихо спросила Лидана.
– Его забрал герольд – возможно, сейчас оно на пальце императора. Запомни, дочь – играя со всеми этими проклятыми камнями, ты сильно рискуешь.
Лидана не могла оставаться тут слишком долго. Склонив голову, она повторила ритуальные слова:
– Дай мне благословение Сердца, преподобная, дабы служила я Великой Силе.
– Да будет так, – услышала она вздох матери. – Что должно будет сделать, мы сделаем.
Глава 19
АДЕЛЬ
Сестра Эльфрида закончила выслушивать исповеди и вышла из исповедальни в глубоком смятении. Даже знакомые молитвы и песнопения не могли полностью успокоить ее, хотя это всегда напоминало ей о присутствии Богини и Ее заботе о детях Своих. Но по сравнению с выслушанными в исповедальне повестями о ничтожестве и страданиях, сочувствие Богини казалось слабым и далеким.
Отцов, братьев и сыновей забирали, они исчезали бесследно либо попадали в руки черных прихвостней Аполона. Налоги и плата за разрешение на торговлю стоили куда больше, чем когда-либо, что наносило серьезный урон делу. И такое бремя легло не только на крупных, но и на мелких купцов. А неуплата вела к запрету на торговлю. Неужто он пытается заставить людей восстать, чтобы иметь повод уничтожить Мерину? Или он просто пытается ограбить город дочиста, прикрываясь фиговым листочком законности?
Более чем прежде она сожалела о том, что оставила город на произвол Бальтазара. Но что еще они могли сделать? Сопротивление означало быструю гибель от рук его солдат...
А теперь они стояли перед лицом смерти медленной, смерти от удушья.
Столько горя, столько слез. И все, пришедшие на исповедь, задавали один и тот же вопрос – почему? За что? Почему это случилось именно с ними? Почему Богиня оставила их? Почему королева покинула их? Это было больно.
Она могла сказать им только то, что говорили ей самой – иногда беды обрушиваются на хороших людей не потому, что Богине все равно, или потому, что она испытывает их, а лишь потому, что так устроен мир. Если бы Богиня отзывалась на каждую молитву, то, хотя Она и всемогуща, это породило бы куда больше смут, поскольку желания одного человека зачастую противоречат желаниям другого. Она приводила простой пример: если какая-нибудь женщина будет просить о том, чтобы возле ее дома выросло дерево и давало ей тень в летний зной, то ее соседка будет просить, чтобы дерево зачахло, поскольку оно разрушает фундамент ее дома. И на чью же мольбу ответить Богине? Или другой случай – если шторм опрокидывает рыбачью лодку, то в ответе ли за это Богиня? Или она их наказывает за что-то? И есть ли вина Богини в том, что случилось с Мериной?
Хотя людская вина-то в этом была...
«Храни веру!» – повторяла она себе, направляясь после молитвы в трапезную. Может, она подкрепится, и ей станет получше?
А может, пища встанет колом у нее в горле, как часто бывало в последнее время.
Все шло не так, как она думала. А ведь все казалось так просто всего три дня назад...
«Зло разделяет и погружает в отчаянье – вот его оружие», – прозвучал в душе у Эльфриды женский голос. Она не могла понять, откуда он слышится. Мысль была, вне сомнения, своевременной, но где она слышала эти слова?
Во время трапезы, которая, как всегда, проходила в молчании, она вдруг вспомнила. Это были слова из проповеди, которую несколько месяцев назад произносила одна из сестер, женщина, которая, кроме природных целительских способностей, обладала еще и проповедническим даром. Тогда был один из больших праздников Богини, и вдовствующая королева Адель присутствовала на службе. Верит представила сестру Адели, и та спросила, как ей удается готовить такие замечательные проповеди, когда у нее и так много обязанностей? Верит рассмеялась и сказала вдовствующей королеве, что сестра лишь за час до службы узнала, что ей придется произносить проповедь.
«Наверное, мне надо попросить Верит еще раз позволить ей произнести проповедь, – подумала Адель. – На нее нисходит истинное вдохновение, и слова ее полны мудрости и чувства. Одиночество и отчаянье – вот чем пытается победить нас Аполон, и мы должны сопротивляться ему всеми доступными способами».
Трапеза прошла в непривычном молчании. Не одна Эльфрида служила сегодня в исповедальне, и, похоже, всем им пришлось выслушать одни и те же горестные повести.
«Я должна вернуться в исповедальню после трапезы, – неохотно подумала она – Исповедальни еще три часа будут открыты, вдруг кто еще ко мне придет».
Как она и боялась, еда тяжело легла на желудок. Эльфрида снова заняла свое место в третьей исповедальне Сквозь решетку она увидела, что первым посетителем был мужчина, хотя больше сказать было невозможно.
- Предыдущая
- 25/100
- Следующая
