Владычица магии - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 48
- Предыдущая
- 48/81
- Следующая
— Не заговаривай с ней, — предупредила Вивиана. — Ныне она связана обетом молчания. Она — жрица на четвертом году обучения, звать ее Врана.
Врана молча сняла с Вивианы верхнюю одежду и заляпанные грязью, поношенные башмаки, по знаку Владычицы она сделала то же самое и для Моргейны. Затем она принесла воды для умывания, а потом — еду: ячменный хлеб и сушеное мясо. Из питья там была лишь студеная вода — свежая и восхитительно вкусная, ничего похожего Моргейне пробовать не доводилось.
— Это — вода из Священного источника, — объяснила Вивиана. — Другую мы здесь не пьем; она проясняет ум и наделяет прозорливостью. А мед — с нашей собственной пасеки. Ешь мясо и наслаждайся им, пока можно; еще много лет тебе не доведется его вкушать, жрицы не берут в рот мяса, пока не закончится срок обучения.
— Но почему, леди? — Моргейна не могла заставить себя произнести «тетя» или «родственница». Между нею и привычными обращениями стояло воспоминание о грозной колдунье, что, подобно Богине, призывает туманы. — Разве мясо есть дурно?
— Конечно, нет, настанет день, когда ты сможешь вкушать любую снедь. Но стол, в который не входит плоть животных, способствует обострению понимания, а без этого не обойтись, пока ты учишься пользоваться Зрением и управлять своими магическими способностями, не давая им подчинить тебя. Подобно друидам на первых годах обучения жрицы вкушают только хлеб и плоды и иногда — немного озерной рыбы, а пьют лишь воду из Источника.
— Но в Каэрлеоне ты пила вино, леди, — застенчиво промолвила Моргейна.
— Разумеется, что и тебе позволят, как только ты научишься понимать, когда должно есть и пить, а когда — воздерживаться от еды и питья, — отрезала Вивиана. Моргейна пристыженно умолкла и принялась за хлеб с медом. Но хотя девочка изрядно проголодалась, кусок не шел ей в горло.
— Ты наелась? — спросила Вивиана. — Вот и хорошо, тогда пусть Врана заберет посуду, а тебе, дитя, неплохо бы выспаться. Но сперва посиди со мной у огня, мы потолкуем немного, ибо завтра Врана отведет тебя в Дом дев, и меня ты более не увидишь, разве что на обрядах, пока для тебя не завершится срок обучения и ты не займешь место среди старших жриц, что по очереди спят в моем доме и ухаживают за мною, точно прислужницы. А к тому времени очень вероятно, что и ты свяжешь себя обетом молчания и не сможешь ни говорить, ни отвечать. Но на сегодня ты всего лишь моя родственница и еще не посвятила себя служению Богине, так что спрашивай, о чем хочешь.
Вивиана протянула руку, и Моргейна присела рядом с нею на скамеечке у огня. Жрица повернулась к девочке.
— Не вытащишь ли у меня из волос шпильку, Моргейна? Врана ушла спать, и мне не хочется снова ее тревожить.
Моргейна послушно вытащила резную костяную шпильку, и длинные, темные волосы немолодой уже женщины волной рассыпались по спине. На висках ее уже серебрилась седина. Вивиана вздохнула и вытянула босые ноги к огню.
— До чего славно вновь вернуться домой… За последние годы мне пришлось немало попутешествовать, — вздохнула она, — а силы у меня уже не те, чтобы находить в этом удовольствие.
— Ты сказала, я могу задавать тебе вопросы, — робко напомнила Моргейна. — Отчего у одних женщин на лбу есть синий знак, а у других — нет?
— Синий полумесяц означает, что они посвятили себя служению Богине, и отныне их жизнь и смерть — в ее власти, — объяснила Вивиана. — А те, что просто обучаются здесь Зрению, таких обетов не приносят.
— А мне надо приносить обеты?
— Это ты решишь сама, — отозвалась Вивиана. — Богиня скажет тебе, желает ли она простереть над тобой свою руку. Только христиане используют монастыри как мусорную кучу, отсылая туда нежеланных дочерей и вдов.
— Но как я узнаю, требует ли меня Богиня?
Вивиана улыбнулась в темноте.
— Она позовет тебя, и ты не сможешь не распознать ее голос. Если ты услышишь ее зов, то нигде в мире от него уже не спрячешься.
Моргейна полюбопытствовала про себя, связана ли обетом Вивиана, но спросить побоялась. «Ну, конечно же! Ведь она — Верховная жрица, Владычица Авалона…»
— Я связана обетом, — тихо ответствовала Вивиана, в который раз прибегая к излюбленному трюку: отвечать на незаданный вопрос. — Но знак со временем стерся… если ты приглядишься повнимательнее, думается мне, ты разглядишь то, что от него осталось, вот здесь, под самыми волосами.
— Да, чуть-чуть видно… а что это значит — посвятить себя служению Богине, леди? Кто она, эта Богиня? Однажды я спросила отца Колумбу, есть ли у Господа другие имена, и он сказал, нет, есть лишь одно Имя, которым все мы можем спастись, и это — Иисус Христос, но… — Девочка смущенно умолкла. — В таких вещах я ужас как невежественна.
— Сознавать собственное невежество — это начало мудрости, — отвечала Вивиана. — Тогда, когда ты начнешь учиться, тебе не придется забывать все то, что, как тебе казалось, ты знаешь. Бога называют многими именами, однако везде Бог — Един, так что, когда ты обращаешься с молитвой к Марии, матери Иисуса, сама того не ведая, ты молишься Матери Мира в одном из ее бесчисленных обличий. Господь священников и Великий Бог друидов — одно; вот почему мерлин порою занимает место среди христианских советников Верховного короля, он-то знает, даже если советникам о том неведомо, что Бог — Един.
— Мама рассказывала, будто твоя мать была здесь жрицей прежде тебя…
— Это так, но дело не только в кровном родстве. Скорее, я унаследовала от нее дар Зрения и по доброй воле посвятила себя Богине. Но ни твою мать, ни Моргаузу Богиня не призывала. Так что я отослала Игрейну с острова, чтобы она стала женою твоего отца, а потом и Утера, а Моргаузу — чтобы она вышла замуж, как назначит король. Брак Игрейны сослужил службу Богине, над Моргаузой Богиня не властна и нужды в ней не испытывает.
— Получается, что жрицы, призванные Богиней, так и не выходят замуж?
— Обычно нет. Они не дают обетов мужчине, кроме как в Великом Браке, когда жрец и жрица соединяются как воплощения Бога и Богини; дети, рожденные от такого Брака, считаются детьми не смертного мужа, но Богини. Это — таинство, в должный срок ты о нем узнаешь. Так родилась я, и на земле отца у меня нет…
Глаза Моргейны изумленно расширились.
— Ты хочешь сказать, что… что твоя мать возлежала с Богом? — прошептала она.
— Нет, конечно же, нет. Только со жрецом, на которого пала тень Бога, возможно, имени этого жреца она никогда и не узнала, ибо в тот миг и в то время Бог вошел в него и овладел им, так что смертный мужчина был позабыт и до поры исчез. — Лицо ее сделалось отчужденным: Вивиана вспоминала непостижимое и неведомое; Моргейна видела, как по челу ее скользят тени мыслей. Ей вдруг померещилось, будто в огне рождаются картины… вот появилась гигантская фигура Увенчанного Рогами… Девочка задрожала, точно от холода, и плотнее запахнулась в плащ.
— Ты устала, дитя? Тебе нужно выспаться…
Но Моргейну по-прежнему снедало любопытство.
— Ты родилась на Авалоне?
— Да, хотя воспитывалась я на острове Друидов, далеко на севере. А когда я созрела и возмужала, Богиня простерла надо мною свою руку: кровь той, что рождена жрицей, была во мне крепка и, думается мне, в тебе тоже, дитя. — Голос ее звучал словно издалека. Вивиана встала и замерла, глядя в огонь.
— Я все пытаюсь вспомнить, сколько лет назад я пришла сюда со старухой… луна тогда светила южнее, ибо была пора урожая, и близились темные дни Самайна, и старый год клонился к закату. Суровая выдалась тогда зима, даже на Авалоне, ночами мы слышали волчий вой, все завалило снегом, мы голодали, ибо никто не смог бы добраться до острова сквозь снежные бураны; несколько грудных младенцев умерло, ибо им не хватало молока… А потом Озеро замерзло, и нам привезли еду на санях. В ту пору я была совсем юной девой, и грудь у меня еще не округлилась, а теперь я стара, совсем старуха, карга… столько лет минуло, дитя мое!
Моргейна, почувствовав, как дрожит рука Вивианы, крепче стиснула ее в своей. Спустя мгновение Вивиана привлекла девочку к себе и выпрямилась, обнимая ее за талию.
- Предыдущая
- 48/81
- Следующая
