Верховная королева - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 13
- Предыдущая
- 13/77
- Следующая
Игрейна, нехотя примирившись с необходимостью ехать с задернутым пологом и тоскуя по свежему воздуху, гадала про себя, что, во имя всего святого, не так с ее будущей снохой. Она ни словом не возразила против этого брака – впрочем, она, Игрейна, тоже не протестовала против брака с Горлойсом; и теперь, вспоминая негодующую, перепуганную девочку, какой была когда-то, Игрейна сочувствовала Гвенвифар. Но зачем забиваться в душные носилки, почему не ехать с гордо поднятой головой навстречу своей новой жизни? Чего она боится? Неужто Артур такое уж чудовище? Ведь не за старика же в три раза старше ее девчонку выдают; Артур молод и готов окружить ее уважением и почетом.
В ту ночь они заснули в шатре, поставленном на тщательно выбранном сухом месте, прислушиваясь к стону ветров и шуму проливного дождя. Ближе к утру Игрейну разбудили тихие всхлипывания Гвенвифар.
– Что такое, дитя? Тебе недужится?
– Нет… госпожа, как вы думаете, я понравлюсь Артуру?
– Не вижу, почему нет, – мягко отозвалась Игрейна. – Ты ведь сама знаешь: ты на диво красива.
– Правда? – В тихом голосе звучало лишь наивное неведение, отнюдь не застенчивая или жеманная просьба о комплименте и не уверенность в себе, чего разумно было бы ожидать в любом другом случае. – Леди Альенор говорит, нос у меня слишком большой, и еще веснушки, точно у скотницы…
– Леди Альенор… – Игрейна вовремя вспомнила о снисходительности к ближнему своему; в конце концов, Альенор немногим старше Гвенвифар и за шесть лет родила четверых. – Боюсь, она самую малость близорука. Ты настоящая красавица. А волос роскошнее я в жизни своей не видела.
– Не думаю, что Артуру есть дело до красоты, – промолвила Гвенвифар. – Он даже не удосужился спросить, не страдаю ли я косоглазием, или, может, я одноногая, или у меня «заячья губа»…
– Гвенвифар, – ласково увещевала Игрейна, – на любой женщине женятся в первую очередь ради приданого, а Верховный король обязан выбирать жену по подсказке своих советников. Тебе не приходило в голову, что и он тоже ночами не смыкает глаз, гадая, что за жребий уготовила ему судьба и что он примет тебя с благодарностью и радостью, поскольку, помимо приданого, ты принесешь ему и красоту, и кроткий нрав? Он готов смириться с тем, что ему достанется, но тем более счастлив он будет узнать, что у тебя нет… как это ты сказала? – ни косоглазия, ни «заячьей губы», ни следов оспы. Артур еще очень юн и в том, что касается женщин, весьма неопытен. А Ланселет, я уверена, уже рассказал ему о том, как ты красива и добродетельна.
Гвенвифар перевела дух:
– Ланселет ведь приходится Артуру кузеном, верно?
– Верно. Он – сын Бана Бенвикского от моей сестры, верховной жрицы Авалона. Он рожден в Великом Браке – ты что-нибудь знаешь о подобных вещах? В Малой Британии иногда еще прибегают к древним языческим обрядам, – пояснила Игрейна. – Даже Утера, когда он стал Верховным королем, отвезли на Драконий остров и короновали согласно древним ритуалам, хотя брака с землей от него не требовали; в Британии такой обряд совершает мерлин, так что именно он выступает жертвой вместо короля в час нужды…
– Вот уж не знала, что эти древние языческие обряды в Британии все еще в ходу, – молвила Гвенвифар. – А… а Артур тоже так короновался?
– Если и так, то мне он этого не сказал, – отозвалась Игрейна. – Возможно, за это время обычаи изменились, и Артур довольствуется тем, что мерлин – главный из его советников.
– А ты знаешь мерлина, госпожа?
– Он мой отец.
– В самом деле? – В темноте Гвенвифар глядела на нее во все глаза. – Госпожа, а это правда, что, когда Утер Пендрагон впервые пришел к тебе еще до того, как вы поженились, явился он, благодаря магическому искусству мерлина, в обличье Горлойса, так что ты возлегла с ним, принимая его за герцога Корнуольского и почитая себя женой целомудренной и верной?
Игрейна заморгала; до нее доходили отголоски сплетен о том, что она, дескать, родила Утеру сына неподобающе рано; но этой байки она не слышала.
– Неужто так говорят?
– Случается, госпожа. Так сказывают барды.
– Ну, так это не правда, – объявила Игрейна. – На Утере был плащ Горлойса и Горлойсово кольцо: он добыл их в сражении; Горлойс предал своего Верховного короля и поплатился за это жизнью. Но что бы уж там ни напридумывали барды, я отлично знала, что это – Утер и никто иной. – В горле у нее стеснилось; даже сейчас, спустя столько лет, Игрейне казалось, что Утер по-прежнему жив и сражается где-то в далеких землях.
– Значит, ты любила Утера? И мерлинова магия здесь ни при чем?
– Ни при чем, – подтвердила Игрейна. – Я очень любила его, хотя, думается мне, поначалу он решил жениться на мне потому, что я происходила из древнего королевского рода Авалона. Так что, как видишь, брак, заключенный ради блага королевства, вполне может оказаться счастливым. Я любила Утера и могу пожелать такой же удачи и тебе, чтобы вы с моим сыном со временем полюбили друг друга такою же любовью.
– Надеюсь, что так и будет, – и Гвенвифар вновь судорожно вцепилась в руку Игрейны. Что за маленькие, нежные, хрупкие пальчики, подумала про себя Игрейна, такие того и гляди сомнешь ненароком, то ли дело ее собственные – сильные и умелые! Эта ручка не предназначена для того, чтобы пестовать младенцев и лечить раненых; эта ручка – для изящного рукоделия и молитв. Лучше бы Леодегранс оставил это дитя в милом ее сердцу монастыре, лучше бы Артур нашел себе невесту где-нибудь в другом месте! Впрочем, все в воле Божьей; Игрейна от души сочувствовала перепуганной девушке, но жалела и Артура, невеста которого – сущий ребенок и замуж идет против воли.
Впрочем, когда ее, Игрейну, отослали к Горлойсу, она и сама была не лучше; может статься, с годами у девушки сил поприбавится.
С первым лучом солнца лагерь пробудился; все, не покладая рук, готовились к дневному переходу, в конце которого отряд окажется в Каэрлеоне. Гвенвифар выглядела измученной и бледной; она попыталась было встать, но тут же повернулась на бок – и ее вырвало. На мгновение Игрейна дала волю нелестным подозрениям, но тут же прогнала злую мысль; маленькая, робкая затворница всего лишь больна от страха, вот и все.
– Я же говорила, что в душных носилках тебя укачает, – бодро промолвила Игрейна. – Сегодня тебе надо бы проехаться верхом и подышать свежим воздухом; а не то на свадьбу ты приедешь бледной тенью, а не цветущей розой. – И про себя добавила: «А если мне придется ехать за задернутым пологом еще целый день, я точно сойду с ума; вот уж памятная получится свадьба, право слово: бледная, недужная невеста и буйнопомешанная мать жениха!» – Ну же, вставай – и в седло; а Ланселет составит тебе компанию; будет кому подбодрить тебя и развлечь разговором!
Гвенвифар заплела косу и даже потрудилась изящно расположить складки покрывала; съела она немного, зато пригубила ячменного пива и спрятала в карман ломоть хлеба, сказав, что подкрепится позже, уже в седле.
С первым светом Ланселет был уже на ногах.
– Хорошо бы тебе поехать с госпожой, – предложила Игрейна. – А то девочка вся извелась; мудрено ли – в первый раз вдали от дома!
Глаза юноши вспыхнули, он улыбнулся:
– С удовольствием, леди.
Игрейна ехала, держась позади молодой пары и радуясь возможности подумать в одиночестве. Как они хороши: темнокудрый, задорный Ланселет и Гвенвифар, вся – белизна и золото. Артур ведь тоже светловолос; дети у них будут – просто как солнышко. С некоторым удивлением Игрейна осознала, что не прочь стать бабушкой. Приятно, когда рядом – малыши, с ними можно играть, их можно баловать, и притом не твои это дети, так что нет нужды о них беспокоиться, изводить себя и тревожиться. Игрейна ехала, погрузившись в отрадные мечты; в монастыре она привыкла часами грезить наяву. Поглядев вперед, на молодых людей, скачущих бок о бок, она отметила, что девушка восседает в седле, выпрямившись, щеки ее порозовели, она улыбается. Да, правильно Игрейна поступила, отправив будущую сноху на свежий воздух.
- Предыдущая
- 13/77
- Следующая
