Повелительница ястреба - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 57
- Предыдущая
- 57/119
- Следующая
Этот крик привел в чувство Кэрила — мальчик застонал, пошевелился, принялся ощупывать шишку на голове. Это испугало коня — тот и так со всей возможной осторожностью переставлял ноги. Дорога была скользкая и неровная… Ромили наклонилась вперед и тихо шепнула:
— Все в порядке, но тебе следует вести себя тихо-тихо — дорога здесь очень опасна. Если напугаешь коня — беды не миновать. Он может упасть. Пожалуйста, веди себя потише, Кэрил.
— Госпожа Ромили! — прошептал он.
Девушка тут же пресекла всякую попытку к разговору:
— Тихо!
Малыш тут же замолк, повернулся к ней. Глаза уже совсем обвыклись с темнотой, и Ромили отчетливо разглядела маленькое, милое, перепуганное до смерти лицо. Потом Кэрил еще раз пощупал шишку на виске, поморгал и притих. Ромили оставалось только надеяться, что он не закричит от страха.
Мальчику удалось взять себя в руки, он уже почти беззвучно шепнул:
— Как я очутился здесь? Что произошло? — Потом, словно что-то вспомнив, добавил: — Меня кто-то ударил? — В его голосе прозвучало скорее удивление, а не гнев.
По-видимому, его, папенькиного любимчика, до сих пор никто не осмеливался и пальцем тронуть.
— Не бойся, — едва слышно выдохнула Ромили. — Я не дам тебя в обиду.
Мальчик осторожно поерзал, уселся поудобней в седле — теперь он уже мог сам наклоняться вперед, балансировать, что значительно облегчило Ромили управление конем.
— Где мы? — так же тихо спросил Кэрил.
— Движемся по дороге, на которую ты нас вывел. Дом Карло вынужден был взять тебя с собой, потому что ты потерял сознание и не мог вернуться, а если бы остался в расселине, погиб от холода. Аларик настаивал на том, чтобы взять тебя в заложники, однако Орейн не позволил ему…
— Лорд Орейн всегда был добр ко мне, — ответил Кэрил. — Даже когда я был совсем маленьким… Как бы я хотел, чтобы папа перестал враждовать с ним! Отец настоятель будет очень сердиться на меня…
— Ты же ни в чем не виноват.
— Отец настоятель говорит, что в любом несчастье виноват пострадавший. Тем или иным образом. Всякая беда есть наказание, оно непременно настигает человека. Не в этой, так в другой жизни. Если мы совершаем добро — наградой будет радость; если же согрешим — на нас падут невзгоды. Пусть даже мы сами не можем осознать, в чем провинились. Я, правда, не совсем понимаю, как это так получается, но он объяснил, что все пойму, когда стану постарше.
— Я, должно быть, тоже слишком молода для этого, — посетовала Ромили и невольно беззвучно рассмеялась — какие вопросы философии христофоро решали они на скользкой, опасной дороге. — По крайней мере, мне не стыдно признаться в этом.
Орейн услышал легкое хихиканье. Он подъехал ближе, подождал, пока дорожка чуть расширилась, и спросил:
— Проснулся, маленький Кэрил?
— Я и не спал, — серьезно ответил мальчик. — Кто-то ударил меня.
— Правильно, — также серьезно согласился Орейн. — Дом Карло предупредил этого человека, поверь мне. Теперь ничего не поделаешь, придется тебе скакать с нами до Каер-Донна. Одному тебе не вернуться назад. Я бы с удовольствием поверил тебе — знаю, ты не обманешь, но помню, кто-то говорил, что твой отец обладает сильным лараном и сможет прочитать твои мысли, когда ты вернешься. Даю слово, когда мы приедем в Каер-Донн, тебя отправят к отцу. Станешь, если можно так выразиться, знаменем перемирия. Он… — Орейн кивнул в сторону едущего впереди всадника, в котором можно было узнать дома Карло, — очень сожалеет и верит, что все обойдется. Ты не заболеешь… Но мне следует предупредить тебя, чтобы ты здесь не трепал языком…
— Господин… — начал Кэрил, однако Орейн предостерег его жестом и быстро предложил:
— Ты бы не хотел пересесть ко мне? Со мной будет удобнее. Правда, только после того, как мы одолеем этот участок… Здесь опасно останавливаться и менять лошадей. Можно поступить по-другому: если ты даешь слово Хастура, что не будешь пытаться сбежать, я прикажу освободить от груза одного из червинов, и ты поедешь один. На настоящем седле…
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Кэрил, — но я бы хотел остаться… — Он на секунду запнулся, потом закончил: — …с Румалом.
Девушка была поражена его самообладанием. Никакой другой ребенок, она была уверена, не справился бы с подобной ситуацией.
— Береги его, Румал, — предупредил Орейн, — скачи осторожно. — И отъехал.
Ромили заботливо приподняла мальчика и позволила ему сесть поудобнее. При мысли об этом необыкновенном ребенке у девушки потеплело на душе. Бесспорно, он куда умнее и развитие Раэля, но главное то, что он умел сострадать людям. Или уважал их?.. Вот, например, не выдал ее. Зачем Кэрилу молчать? Наоборот, ему было бы выгоднее объявить во всеуслышание, что она женщина. То-то бы началась суматоха! Какими бы глазами смотрел на нее Аларик?..
Но Кэрил смолчал. Он поступил благородно — не в смысле куртуазного обхождения, а в самом что ни на есть обыденном, человеческом. Каждый должен бережно относиться к ближнему своему, ибо жизнь и разум — бесценный дар.
Необычный мальчик! Удивительный!..
Вот, например, дом Карло — тот, по-видимому, тоже догадывался, что она женщина. Вроде бы он держал это в секрете — опять же, по каким причинам — неизвестно. Странно другое: какое двусмысленное выражение употребил Орейн, когда прибежал будить ее? «Дом Карло с тобой? Сейчас нет времени на приличия!» Выходит, дом Карло поделился с ним — возможно! — своей догадкой, и тот не сообразил ничего лучше, как искать господина в ее постели. В соломе!.. Несмотря на обжигающий мороз, Ромили почувствовала, как вспыхнули от стыда ее щеки. К какому же сорту женщин он ее отнес? О каком же благородстве здесь может идти речь? Оба они — и дом Карло, и Орейн — неплохие люди, но тем не менее!.. Жизненные передряги выбили из них то благородство, которое так украшало и выделяло маленького Кэрила. Ведь ради того, чтобы спасти отца, он указал им безопасный проход и фактически отдал себя в руки своих врагов.
Так должны научиться поступать люди, иначе все это бессмысленно. Даже ее дар и ларан этого двенадцатилетнего отрока.
Ужасно, что такой добрый и неплохой человек, как Орейн, видит в каждой женщине шлюху. Хорош благородный лорд! Уже без кавычек благородный… Истинный джентльмен. Она верила ему — и вот на тебе!
Вдруг откуда-то сверху из нагромождения скал вновь раздался вопль баньши. Теперь уже ближе. По телу пробежала дрожь — девушка не могла справиться с испугом, казалось, хищная птица охотится именно за ней. Теперь ей стало понятно, что чувствует и как ведет себя жертва. В глазах помутнело, сознание переполняло жуткое ощущение полной беспомощности, опасности… Кэрил застонал и торопливо прикрыл руками уши, трепет агонии пробежал по его телу. Люди впереди едва могли управиться с конями — те совершенно обезумели. Сторожевые птицы принялись бить крыльями, червины впервые подали голос — никогда ранее Ромили не слышала, как они кричат. Этот рев, жалобный, терзающий душу, пронзил Ромили насквозь. Животные сбились в кучу… Один червин споткнулся, упал, с ним повалился и всадник. Заскользил куда-то под уклон, потянув за собой пони. Одним словом, началась неразбериха. Жуть, овладевшая сердцами людей, казалось, хлестнула через край. Тут еще крики стервятников окончательно взбудоражили коней. Ругань людей, пытавшихся удержать скакунов, хлопанье крыльев и, наконец, вскрик баньши. Тут же ему ответила еще одна…
Ромили отчаянно встряхнула Кэрила.
— Прекрати паниковать! — заорала она. — Помоги мне успокоить птиц!..
Дышала девушка прерывисто — легкими толчками пар вырывался изо рта, но она уже не видела этого. Ромили сосредоточила мысли на этом невнятном отзвуке начавшейся среди птиц, людей и животных паники — именно в это чуть посвечивающее радужное зарево она направила поток мыслей… Сразу почувствовала импульсы, исходившие от Кэрила, и посланные им вдогон флюиды мира, тепла, спокойствия и любви. Прежде всего они оба обрушили эту силу на птиц — те затихли быстро, сложили крылья, принялись чистить перышки. Наконец поерзали на жердочках и замерли. Теперь Карло и его людям стало куда проще приструнить животных, навести хотя бы какой-нибудь порядок. Дом Карло распоряжался скупо, ясно — сразу было видно, что человек привык командовать. Прежде всего он перестроил колонну — теперь дорога позволяла двигаться в несколько рядов; вот он и собрал свою группу покучнее…
- Предыдущая
- 57/119
- Следующая
