Как воспитывать родителей или новый нестандартный ребенок - Леви Владимир Львович - Страница 9

…укрощение манипулямы

(манипуляторши-мамы)…

…как стать папой своей мамы,

дедушкой своей бабушки…

Знаешь, что думал мальчик, которого ты вчера спрашивал, почему он грустный?

Он подумал: «Да отстань ты от меня…»

Януш Корчак

…С мамой у меня какое-то чувственное неприятие, физическая непереносимость. 1000% давления каждый день. Бесполезно что-то объяснять и стараться изменить. «Вот кушак это, а потом иди сюда (тянет меня за рукав) вот этот салатик порежь, а вот здесь, иди, холодильник, здесь - огурчики (я уже пятый раз пытаюсь объяснить, что я знаю), вот здесь на столе (уже позавчера показывала) пирог ешь». (Да, да тетя Галя прислала, знаю, знаю - тем более, что мне уже 27, и, как говорят, я уже вполне сформировавшийся мужчина, чтобы справиться с вводом пищи в организм.)

Естественно, я буду всегда для нее ЕЕ дитенышем, «ну матери, они же, знаешь, все одинаковые, спокойнее, че ты не можешь спокойно ответить?»

«Когда уходить будешь, сдавай все на сигнализацию», «ну чего ты дверь в туалет закрываешь, кто тебя там видит?» «Осторожней, осторожней с… (вставить любой предмет)».

Заходит в комнату: «Так, я у тебя все здесь выкину, ну-ка разберись». - «Все, тихо, я ложусь, а то как начнешь дверьми хлопать». - «Какими дверьми? Я уже хожу как ниндзя». - «Делай, что тебе говорят. Иди сюда. Слушай». - Бросает взор по моему телу.

«А что за девочка тебе звонила? Ну правда, кто?» Я, конечно, понимаю, мама, что ты несравненно лучше, но…

Один раз я попытался поговорить. Руководствовался советами товарища Жикаренцева - что мы (родители) не виноваты, нас просто так вот отформатировали, и надо принять, и надо простить. Диалог проклюнулся. Мама стала стучать мне в дверь. Очень громко.

Я потом еще раз попытался объяснить, что она давит, что так же нельзя. Ответ: «Ну что ты. Я же все для тебя сделаю, кроме меня ты никому не нужен». И я опять ощутил себя то ли в бойнице, то ли в больнице.

Моя мама, забыл сказать, детский врач, очень уважаемый человек в городе, через нее проходят сотни детей и родителей, лучший знаток души…

Она выбивала в моей комнате дверь, когда я был с девушкой, и чтобы поддержать и заглушить происходящее, врубил тяжелую музыку. В конце концов, пришлось выкрикнуть послание в точку «х» и с полуодетой подружкой высвистнуть из дома на вьюжную улицу…

…Отслеживаю теперь, насколько отношения с мамой извратили мое отношение к женщинам. Уже вижу: хочу того, чего мой ум не хочет.

Встретил недавно идеал женщины (красота, ум, душа, понимание с полуслова, сердечность, поддержка…) - дружить прекрасно, а сексом заниматься тянет не на нее (материнское начало проскальзывает?), а на эгоистичную стерву… Георгий.

В.Л., мне 21 год. Вы последняя надежда на решение моей суперпроблемы, которая не дает мне свободно вздохнуть и начать жить и развиваться полноценно…

Все мои знакомые, выслушав меня, отвечают примерно одно: «Саш, ну тут уж ничё не поделаешь» - и разводят руками. Психолог, к которому я обратился, сказал только: «Придется вам терпеть до конца…»

Ни у кого из сверстников я этой проблемы не наблюдаю… И втройне тяжело оттого, что не от меня, как мне кажется, зависит положительный исход…

Все управление ситуацией находится в руках моей мамы, которая, собственно, и является источником проблемы…

Мать меня воспитывала одна, они с отцом развелись, когда я был совсем крошкой. Она потратила на меня всю свою молодость, хотя иногда и встречалась с мужчинами, оставляя меня с бабушкой…

В основном я рос рядом с ней. Она учительница, работает в школе. Маленького брала на экскурсии со своим классом. Делала со мной уроки, дарила подарки, устраивала праздники. Научила плавать, кататься на велосипеде, играть на фортепиано, приучила к хорошей музыке. Была строгой, наказывала, но и баловала тоже…

Я рос послушным, любящим, преданным сыном. Когда мама долго отсутствовала, очень скучал, буквально бредил ею…

А общение со сверстниками, с одноклассниками не ладилось. Привыкнув быть под маминой защитой, я среди них оказывался каким-то растерянным, никчемным, забитым, и в этом она никак не умела мне помочь.

Хуже того: после ее «воспитательных мероприятий» со мной - суровых унизительных выволочек или наоборот, потачек и сладких поглаживаний, в компаниях ребят я чувствовал себя не мальчишкой, а каким-то дрожащим мямлей, изгоем.

Во мне укреплялся страх… Долго, слишком долго я оставался привязанным к материнской юбке. Слишком поздно начал понимать, что мать - это не окружающий мир, а лишь его ближайшая и не самая характерная частица… Болезненно наверстывал упущенное…

Представьте себе, каково было шестнадцати-семнадцатилетнему парню, уже с пробивающимися усами и бородой, слушать материнские окрики и отчитывания в присутствии девчонок, моих одноклассниц.

В восемнадцать она требовала от меня никогда не приходить домой позже двенадцати ночи… Я, конечно, протестовал и часто соскальзывал на откровенное хамство. А мать в ответ старалась меня «опустить»:

- Самостоятельный, да? А ты зарабатываешь? Самостоятельные люди живут за свой счет. А кто живет на материнские деньги, тот не самостоятелен.

- Что же, если я еще не успел встать на ноги, меня надо принижать и закабалять?

Я ведь так никогда и не поднимусь!

- А ты трудись, готовься к жизни, учись, и нечего шляться!

Ей уж и друзья ее советовали: «Да перестань ты тюкать Сашку, отпусти его, дай погулять немножко по-молодому…»

Мать отвечала: «В распущенность, в грязь, в мерзость, в наркотики отпустить? Терять сына?… Через мой труп».

Ни о каких наркотиках я и не помышлял, до сих пор не курю, изредка только пью пиво с приятелями. Этот «через-мой-труп» вдолбился мне в череп…

…И вот мне уже двадцать один. Отчислен из института за академическую неуспеваемость. Устроился на работу. Зарабатываю пока мало, и все же принял решение жить отдельно от мамы, снимать комнату.

Стал готовить к этому и себя, и ее. И тут новая напасть: она ни за что не хочет меня отпускать никуда из дома, она, оказывается, очень боится умереть в одиночестве, при том, что ей нет еще и пятидесяти и никакими особыми болезнями не болеет.

- Кто мне подаст стакан воды, если мне будет плохо, а тебя рядом не будет?… Ты уедешь, а меня скорая заберет… А как я буду без тебя… Что же, я буду одна с рынка сумки носить?…

Дома у нас обстановка казарменная, гнетуще-унылая, мрачная. Ни девушку привести домой не могу, ни друзей - мама смотрит на всех волком, а меня окрикивает и погоняет.

В любое время суток, в любой момент может ворваться в мою комнату, чтобы проверить, чем я занимаюсь.

Стала религиозной и требует от меня, прежде всего, исполнения заповеди почитания родителей и послушания.

Утверждает, что я ее использовал, а теперь, как сношенную перчатку, хочу выбросить из своей жизни. Сажает в «долговую яму», требуя благодарности за потраченные на меня лучшие годы…

И все чаще мне кажется, что «через-мой-труп» становится ею - уже буквально, физически, и привязывается ко мне толстой цепью, все крепче и крепче, сковывая по рукам и ногам…

- Мама, - уговариваю - разве можно требовать от выросшего ребенка полного возмещения всех своих убытков по жизни, разве родительство - это инвестиция? Моя благодарность тебе будет выражена в воспитании моих детей, в моем любимом деле… Я тебя не собираюсь бросать, но ведь ты хочешь, чтобы я оставался твоей пожизненной сиделкой, ты ревнуешь меня к жизни…